Расцвет и гибель буддийских университетов
Монастырские университеты Индии - Наланда, Викрамашила, Одантапури - были крупнейшими центрами не только буддийской философии и медитативной практики, но и в целом культуры своего времени. И хотя основной объем проводимой в этих монастырях-университетах работы был связан с буддизмом, это не мешало ученым монахам переводить и светские тексты, равно как и памятники индуистской религии: так, существуют тибетский и монгольский текст великой индийской поэмы “Рамаяна”, а также наиболее мистически значимой песни “Махабхараты” - “Бхагаватгиты”. О распространении индийской культуры по большей части Азии Ю.Н. Рерих пишет: “На обширных территориях индийская культура оказала огромное влияние на развитие местных культур и фактически эти регионы стали частью культурного наследия Индии… На протяжении примерно тысячи двухсот лет влияние индийского искусства и философии главенствовало в Центральной Азии. Теперь мы знаем, что это влияние было, главным образом, буддийским. Благодаря своей общечеловеческой направленности буддизм был способен преодолеть национальные границы. По буддийским каналам в Центральной Азии стали известны индийские светские науки: астрономия, медицина, драматические произведения, поэзия и грамматика; они были восприняты народами, живущими от степей юга России до берегов Тихого океана… Распространение санскрита в иноземном окружении было само по себе удивительным событием в культурной истории региона. Это показало, что язык, несущий высокую культуру и цивилизацию, может, несмотря на свою грамматическую сложность, стать lingua franca (язык культуры) для большого региона, населенного различными народами”.
Поистине, сердцем этого огромного организма были “маха-вихары”, буддийские университеты, куда стекались ученики со всей Азии. Об их роли в собственно деле распространения буддизма говорит тот факт, что из четырех с половиной тысяч текстов, входящих в тибетский Канон, примерно четыре тысячи - это переводы с санскрита и в частности, переводы работ пандитов Наланды, Викрамашилы и Одантапури. В этих университетах работали и сами переводчики, индийцы и тибетцы по происхождению. После гибели университетов под натиском “ла-ло”, мусульман санскритский Канон был утрачен и в настоящее время он реконструируется по тибетским и китайским переводам.
В VI-VII веках, когда в Индии начался расцвет тантризма, буддийские университеты стали и центрами практики (и теории) тантры. Спустя несколько столетий, когда Тибет стал буддийской страной, эти монастыри стали буквально наполнены тибетцами. Вот как описывает этот процесс Ю.Н. Рерих: “В Непале тибетцы обычно делали продолжительную остановку, чтобы им легче было приспособиться к более жаркому и влажному климату, прежде чем спускаться в долины Индии. Жизнеописания тибетских учителей изобилуют подобными историями. Здесь, в Непале, тибетцы изучали основы санскритской грамматики, и это давало им возможность продолжить свое обучение в знаменитых центрах буддийского образования – Наланде, Викрамашиле (основанных Дхармапалой, 770-815) и Одантапури (основанном Гопалой). Менее чем за два века индийские и непальские буддийские ученые и их тибетские коллеги разрешили поистине исключительную и уникальную задачу – создание литературного языка, способного передавать глубокие и трудные для понимания мысли санскритских оригиналов. Это преобразование было достигнуто ценою гигантских интеллектуальных усилий…”
В каждом из этих монастырей был так называемый “тибетский дом”, то есть факультет, где совместно работали индийцы и тибетцы, занимаясь как переводом с санскрита, так и знакомством индийцев с тибетской культурой. Индо-тибетские контакты были не просто обширными, они никогда не становились односторонними, это был глубокий встречный интерес.
Наиболее значим был маха-вихара Наланда (основан в 425 году), центр академического буддизма махаяны. С ним были так или иначе связаны Нагарджуна, Асанга, Шантаракшита, Камалашила, Падмасамбхава и Атиша; именно сюда прибыл в 640 году Тхонми Самбхота, создатель тибетской письменности. Спустя полтора века после того как великий индийский монастырь был разрушен мусульманами, в Тибете был построен монастырь с тем же названием, и точно так же стал центром образования и практики монахов из самых разных стран. В Наланде основной упор делался на изучение таких направлений махаяны, как мадхьямика и йогачара - на их основе вырос и развился эзотерический буддизм ваджраяны. Впрочем, и само возникновение этих важнейших философских учений связано с Наландой - так, виднейший философ школы йогачара Асанга преподавал там двенадцать лет.
Нерасторжимая связь Наланды с мадхьямикой и ваджраяной нашла отражение в легенде о том, что когда погибал в огне библиотечный комплекс Наланды - Дхармаганджа, то из двух книг чудесным образом пролилась вода, и они уцелели. Это были основные тексты обоих направлений буддизма - “Праджняпарамита” и “Гухьясамаджа”.
Связь маха-вихары Викрамашилы с тибетским буддизмом была еще большей. Расцвет этого монастыря приходится на конец Х века, когда комиссия специальных двара-пандитов (высших профессоров), принимала решение о допуске к занятиям студентов, прибывших из разных стран. Хранитель Восточных Ворот (отвечавший за прием студентов с востока) Ратнакарашанти был учеником великого Джетари, автора ста трактатов по тантре, влияние которого на тибетский буддизм весьма ощутимо; в частности, это касается доктрины махамудры. Сам Ратнакарашанти был автором тридцати работ на санскрите, наиболее известной из которых является практика грозного идама Ваджрабхайравы; все эти труды были переведены на тибетский и широко изучались в Стране Снегов. Хранителем Южных Ворот был Вагишваракирти, приверженец практик Тары и Чакрасамвары; его трактат о том, как преодолеть смерть сохранился благодаря тибетскому переводу. Западные Ворота “охранял” маха-пандита (“великий ученый”) Пражднакарамати, приверженец практики Манджушри, автор знаменитых текстов “Абхисамая-ланкара” и Бодхичарья-аватара”. Величайший изо всех маха-пандита Наропа был Хранителем Северных Врат; его имя в тибетской школе кагью стоит на одном из первых мест. Среди пандитов было множество адептов тантры, они переводили на тибетский санскритские трактаты (которые сейчас нам известны только благодаря тибетским версиям), и к концу жизни уезжали в Тибет. Первым ректором Викрамашилы был основатель школы мантра-ваджрачара Буддхаджчянапада, четвертым ректором – прославленный Дипанкара Шриджяна (Атиша), влияние которого на тибетский буддизм невозможно переоценить. Более того, поскольку работы Атиши послужили отправной точкой для трудов Цонкхапы, а созданная последним школа гелукпа в настоящее время распространена от северной Индии до Монголии и Бурятии на востоке и Русской равнины на западе, то следует признать, что труды Атиши легли в основу того буддизма, который сейчас простерся по значительной части Евразии. К миссии Атиши в Тибете мы еще вернемся. После Атиши ректором-настоятелем Викрамашилы стал Шакья Шрибхадра, автор работ по Калачакре, много сделавший для распространения в Тибете культа Тары.
Маха-вихара Одантапури располагался неподалеку от Наланды и был по преимуществу тантристским центров. В частности, в основе практики там была медитация на кладбище, мастером которой был тантрист Нарада. По образцу Одантапури был возведен первый тибетский монастырь – Самье.
Некоторые ученые полагают, что во всех этих университетах тантрическая практика, то есть медитация, позволяющая стремительно достигать высоких ступеней сознания, преобладала над чисто буддийскими дисциплинами. Иначе говоря, эти монастыри были более тантрическими, нежели буддийскими. Косвенным подтверждением этого могут служить однократные предостережения Цонкхапы, который в четвертом томе своего важнейшего труда “Ламрим ченпо” предостерегает, что при отсутствии собственно буддийских устремлений медитативная практика не даст освобождения от сансары, и приводит примеры индийских тантристов.
В конце XII – начале XIII века на северную Индию обрушились мусульманские полчища. В тибетских текстах их называют “ла-ло”. О чудовищности произведенных тогда разрушений свидетельствует, в частности, намтар (житие) Дхармасвамина Чаг-лоцзавы, тибетца, который с великим трудом добрался до Наланды в самый разгар войны. Этот текст был переведен с тибетского Ю.Н. Рерихом и ниже мы предлагаем читателю прочесть его в сокращении. Поскольку этот текст дает прекрасные примеры того, как проходила жизнь буддийского паломника, с какими тяготами ему приходилось сталкиваться ежедневно, то мы не станем ограничиваться только фрагментами, касающимися пребывания Дхармасвамина в Индии, а просмотрим, хотя бы в сокращении, весь этот памятник тибетской литературы начала XIV века.
Удивительное жизнеописание Чаг-лоцзавы,
составленное Джуба Чойдаром
Я почтительно припадаю к подобным чистому лотосу стопам Дхармасвамина Чаг лоцзавы!
Я благоговейно касаюсь макушкой моей головы
Пыли от стоп Гуру.
Я прошу постоянного благословения моего Гуру,
Милосердного, наделенного всеобъемлющим знанием интуитивной мудрости.
Возношу приветствие стопам Гуру!
Я приветствую Бхайшаджьяраджагуру,
Который устраняет опасность впадения в две крайности: предел вечного и конец времени,
Как бы желая объять десять сторон света
В бесконечном пространстве небес,
Хотя совершенство Гуру бесконечно,
Я почтительно напишу о некоторых событиях его земной жизни.
Имя Гуру Дхармасвамина Чаг лоцзавы было Дхармасвамишри Чойджепал. Он был одарен знаниями двенадцати индийских пандитов и получил степень ученого монаха. Как положено, он изучил пять светских наук, а также тантру, грамматику и философию. Он родился в пятиугольном белом замке, называемом Чагрон на севере Теура в нижнем Ньяле, месте рождения старых учителей, обладавших острым умом и речистым языком. Его упадхъяей (личным наставником) был Чаг-лоцзава Джачом, который прославился тем, что посетил индийскую Ваджрасану. Он преподнес Махабодхи многочисленные мандалы и подношения пяти видов. Он осыпал изображение многочисленными гирляндами цветов, и они повисли на ушах божества как украшения к удивлению всех присутствующих. В Наланде он совершил ритуал умилостивления перед образом в храме Самвары, и ему было видение Самвары, и он проявил усердие в медитации. Он был держателем мужской линии преемственности наставников–упадхъяя Пал Джачан.
Когда Дхармасвамин покинул лоно своей матери Чойбум, его мать освободилась ото всех вожделений и гневных чувств, и преисполнилась великим состраданием и отвращением ко всем видам богатства, которое она стала раздавать направо и налево, и стала известна как “Безумная Чойбум”. Во время рождения этого ребенка произошли многие благоприятные предзнаменования. Два девапутры пролили на него дождь из цветов и нектара-амриты, а два нагараджи подарили ему подушку.
Когда ему исполнилось семь лет, он овладел индийским и тибетском письмом, рисованием мандал и так далее. С детства он соблюдал наставления упасаки. С одиннадцати лет до двадцати одного года он постоянно посещал Джачомпа – Чаг лоцзаву Старшего – и получил посвящение Самвары, изучил многочисленные наставления в тантрах и сутрах. Сам Гуру поведал, что он принес обет не расставаться с чернилами и пером с семнадцати лет до сорока пяти. Когда ему было двадцать, старший Дхармасвамин Джачом сказал ему: “Ты должен продолжить обучение в Индии. Тебе следует изучить Абхидхарму. Изучай! Если сможешь - иди в Индию, в Ваджрасану”, – таковы были слова его завета. Дхармасвамин вспомнил, что старший Дхармасвамин посетил Ваджрасану и был переводчиком у Шакьяшри, Буддхашри, Ратнашри и других. Этот посвященный Самвары и спутник Чал лоцзавы Чойкьи Санпо в его путешествии в Индию скончался в возрасте шестидесяти четырех лет (в 1216 году). Затем, в том же самом году, Дхармасвамин произнес торжественный обет не возвращаться в Тибет, пока он не посетит Ваджрасану в Индии. Его сопровождал дядя по матери, кальяна-митра, сведущий в “Ньяе” и “Винае”, и помогал ему.
Первая глава, о рождении Дхармасвамина Чаг-лоцзавы в Тибете, завершена.
Затем он посетил гуру Ратнаракшиту и преподнес ему прекрасно сделанный колокольчик. Дхармасвамин сказал, что, когда он подарил колокольчик гуру, у того уже было три сотни колокольчиков, полученных в подношение. В это время пришли шесть тибетцев, и ни один из них не знал индийского языка. Так что ему пришлось выступить в роли переводчика. Он получил пять посвящений, такие как “Тринадцать божеств, окружающих Самвару”. “Я был благодарен ему, и он был благодарен мне”, – сказал Дхармасвамин. Гуру Ратнаракшита был доволен и воскликнул: “Тибет прекрасен! Человек, подобный вам, родился в Тибете!”.
В Непале, в вихаре Букхам, находился чудесный образ Авалокитешвары, сделанный из сандала, красного цвета, в ипостаси пятилетнего мальчика. Этот Арья Букхам был очень известен по всей Индии. В восьмой день среднего осеннего месяца образ Арья Букхам выносят и совершают ему подношения, сопровождаемые грандиозным театральным действом. Все приглашают образ в свои дома и преподносят ему подношения в виде пяти сакральных субстанций (то есть творог, молоко, сахарный тростник, мед и сахар). Они льют эти субстанции на голову образа, а затем смывают их, а эту жидкость и пищу съедают. Так проходит почитание в течение половины месяца. Из-за этих действий ярко-красный киноварный цвет статуи смывается. На седьмой день следующего месяца молодые тантристы, держа в руках музыкальные инструменты, приглашают статую обратно в храм и устраивается грандиозное театральное действо. На восьмой день того же месяца они опять красят образ в красный цвет, – сказал Дхармасвамин.
В Непале есть вихара, называемая Тхам бихара-капа, а также называемая Верхним храмом. Это ступа, на которой каждый вечер появляется свет, который видел преподобный владыка Атиша, обратившийся ко всем с вопросом: “Что это было?” – и они не знали, но одна старая женщина сказала, что “это, должно быть, цветной порошок, использованный при создании мандалы буддой Кашьяпой”. Чтобы почтить это, Владыка Атиша возвел храм. Перед ступой находится золотой образ Шакьямуни. Его трон, украшенный восьмьюдесятью унциями золота, без подношения четырех видов украшений, был позолочен и украшен жемчужинами. С того дня до настоящего времени религиозные церемонии соблюдаются должным образом. Дхармасвамин оставался в Непале на протяжении восьми полных лет.
Вторая глава, рассказывающая о пребывании гуру Чаг лоцзавы в Непале, завершена.
Когда он собирался отправиться в Индию, многие ученые, за исключением Цанпа Гьере и гуру Равиндры, молили его не уезжать, поскольку с ним мог произойти несчастный случай. Гьереба сказал: “Даже если вы отправитесь в Индию, несчастье минует вас!” Равиндра сказал: “Опасности не будет, даже если вы отправитесь в Индию! Мы, отец и сын (то есть гуру и ученик) встретимся снова!” Так и случилось. Дхармасвамин сказал, что эти двое гуру одарены предвидением. Дядя по матери, который сопровождал его, умер в Непале, и Дхармасвамин проследовал дальше в полном одиночестве. Дхармасвамин писал, что на пути из Центрального Тибета в Индию, “я должен был защищать себя один, без спутника, даже если дикие люди были многочисленны, разбойники никогда не нападали на меня по дороге”. Этим он также был обязан милости упадхъяи, великого Дхармасвамина (Старшего Чаг-лоцзавы).
“По дороге из Непала в Индию высятся три горные гряды, называемые Риши-ширша-парвата. Теперь, покинув страну, где говорят по-непальски, мы прибыли в страну, где говорят по-индийски. Название места, которого я достиг, было Тиргут”. Во время путешествия некая женщина из низкой касты повела себя оскорбительно с его товарищем жителем Кхама Данма Чультимом Сенге, и Дхармасвамин был вынужден бежать. Эта женщина сломала руку Чультиму Сенге. В течение некоторого времени Чультим Сенге соблюдал свои обеты, и это было сильным противоядием от бед. Впоследствии он нарушил обеты и умер. Дхармасвамин сказал: “Он был подвластен страстям, в Индии он подхватил лихорадку и умер. Я был не подвластен страстям, строго соблюдал обеты и не умер”.
В этой стране был город, называемый Пата, в котором было шестьсот тысяч домов, и он был окружен семью стенами. Высота этих стен примерно равнялась высоте тибетской крепости. За пределами стены стоит дворец раджи, окруженный двадцатью одним рвом с водой и рядами деревьев, у него одиннадцать больших ворот. На востоке, западе и юге есть трое ворот, обращенные каждое к своему направлению. Кажется, жители принимают меры предосторожности, поскольку говорится, что в течение года турушки посылал войска против города, но враги не достигли его.
Дхармасвамин отправился дальше в обществе примерно трехсот таких же людей, шестнадцать из которых шли в Ваджрасану. В городе Пата Дхармасвамин и четверо других отправились на поиски провизии. Они замешкались ненадолго, а когда вернулись, то некоторых из спутников Дхармасвамина одолела усталость, и они отстали (и их не нашли). У реки лодочник отказался перевезти их. Тогда Дхармасвамин и его спутники перешли реку вброд. Когда стемнело, а вдоль дороги росло много бамбука, они срезали своими ножами несколько стеблей бамбука и пошли с факелами. По дороге Дхармасвамин занозил ногу и извлек занозу с помощью иглы). Затем большая бамбуковая щепка оторвала с его ноги кусок кожи размером с ладонь и обильно потекла кровь, – сказал Дхармасвамин. Несмотря на это, Дхармасвамин, держа бамбуковый факел в руке, продолжил путь к городу в поисках своих спутников. Расспрашивая о них повсюду, он ближе к полуночи нашел их. Дхармасвамин сказал, что некоторые уснули, а остальные не могли спать и были измучены. На следующий день они покинули это место и, пройдя много стадий, встретили человека, который сказал им, что некий бык вчера и днем раньше убил трех человек, и потому невозможно сегодня продолжать путешествие. Путешествуя с группой трехсот, Дхармасвамин и двое его набожных спутников шли в середине группы, когда те, кто шел впереди, вдруг бросились бежать от облака пыли, которое появилось на дороге. Это был бык, который днем ранее убил трех человек. Черного цвета, тяжело дышащее и поднимающее копытами пыль, животное было готово атаковать своими низко опущенными рогами. Шерсть на брюхе животного свисала до земли, отчего оно казалось квадратным. Глядя с расстояния, это было так, как если бы по лицу ударил дождь. Хотя от быка исходила большая опасность, Дхармасвамин вручил себя покровительству дороги, и животное исчезло в джунглях, ни на кого не напав, – сказал Дхармасвамин.
Глава третья завершена.
На расстоянии шести дневных переходов лежит граница страны Вайшали. Там была чудесная каменная статуя Арья Тары, тело и голова которой повернуты налево, левая нога лежит горизонтально, а правая повернута в сторону, правая рука – в вара-мудре, а левая держит перед сердцем символ Трех [Драгоценностей. О статуе известно, что одно только созерцание ее лика избавляет верующих от горя. Затем они достигли великого города Вайшали, жители которого сказали, что войска турушков произвели великое смятение и хватают людей.
“По прибытии в Вайшали все люди были напуганы воинами-турушками и бежали на рассвете, я увидел сон, что прибыл в Ваджрасану и что Дхармасвамин Старший также прибыл туда, и открыл своим посохом двери храма, говоря: “Сын мой, хорошенько посмотри сюда! Не бойся! Иди сюда!”. Проснувшись, я ощутил приятное чувство в сердце. Затем на рассвете все жители Вайшали покинули город, но я не убежал. Спутник сказал: “Хорошо, я тоже останусь”, – и встал позади. Поскольку мы втроем встали позади, один из путешественников также остался. На восходе, когда я вышел за дверь, я увидел, что там была женщина-мирянка, и путешественники спросили: “Есть ли у вас какие-либо приятные новости для нас?” Эта женщина сказала: “Воины ушли в Западную Индию” Все обрадовались, и некоторые люди сказали, что “эта женщина, должно быть, сама богиня Тара” и обрадовались этому”. Сказав это, сам Дхармасвамин улыбнулся.
Глава четвертая, о видении Ваджрасаны во время сна в Вайшали, завершена.
Ваджрасана находится к югу от границы Вайшали на расстоянии восьми стадий. Там течет река Ганга. Отправившись ранним утром, нельзя достигнуть другого берега до вечера. Там было два парома, на которых были домики, и были протянуты два каната, каждый из которых тянуло примерно триста человек. В реке водились морские чудища, называемые “nakra”, размером с яка. Иногда эти крокодилы топят паромы, иногда они хватают пассажиров прямо с паромов и утаскивают в своих пастях. Они были великой опасностью! Вокруг Ганги лежат земли страны Магадха. По-тибетски это означает “владения таковы, что она стала серединой”. “Madhya” означает “середина”, а “ga-ti” – “становиться”. Эта страна простирается от Ваджрасаны на четыре стороны света на расстояние шестидесяти йоджан, и она является истинным центром мира. “Середина” трактуется Учением как “место, где изучают, размышляют и медитируют; место, где не изучают и т.д., подобно краю”. Ваджрасана расположена в южной части Магадхи. Там находятся Вершина Грифов (Гридхракута), Наланда, Раджагриха и Велувана. Викрамашила существовала еще во времена Старшего Дхармасвамина, но когда Дхармасвамин посетил страну, от нее не осталось никаких следов, воины-турушки даже вырыли камни фундамента и сбросили их в Гангу. Когда Дхармасвамин посетил Ваджрасану, он обнаружил, что это место разорено и только четверо друзей-послушников остались в вихаре. Один сказал: “Все убежали из страха перед турушками. Мы спрятали изображение Махабодхи за кирпичной стеной и заштукатурили его. Рядом мы поставили другое изображение как замену. Мы заштукатурили наружную дверь храма, а на ее поверхности нарисовали изображение Махешвары, чтобы защитить ее от небуддистов. Мы пятеро не смеем оставаться здесь и собираемся бежать”. “Поскольку дневной переход был долгим и жара сильной, – сказал Дхармасвамин, – мы почувствовали усталость, и, как только стемнело, мы остались там и уснули. Если воины-турушки придут, мы бы не узнали об этом! На рассвете мы бежали на север, следуя колесной колее”, – сказал Дхармасвамин. В это время также появилась женщина, которая сообщила хорошую новость, что воины-турушки ушли далеко прочь. Затем Дхармасвамин вернулся в Ваджрасану и оставался там, почитая и совершая круговой обход образа Махабодхи.
В Ваджрасане множество священных объектов поклонения, таких как дерево Бодхи, образ Махабодхи, коренной зуб Татхагаты, два отпечатка ног Благословенного на камне трона Шакьямуни, каменная ограда, возведенная Арья Нагарджуной, и храм Тары, известный как Тара-вихара.
У подножия дерева Бодхи великий Муни расстелил циновку, сплетенную из травы куша, и поклоняющийся дереву достигает Высшего Просветления. В течение этой Бхадракальпы вся тысяча будд достигла Высшее Просветление у подножия этого дерева. Там находится символ вишваваджры, указывающий место Ваджрасаны. В центре этой ваджры растет дерево Бодхи. Глаза, следящие за его двумя стволами, изображены на верху храма дхармараджи Ашоки.
Говорится, что драгоценный камень, который был вставлен между бровями образа Будды излучал такой свет, что раньше можно было читать в сумерках. Один из турушков приставил лестницу, взобрался и извлек камень. Говорят, что, спускаясь по лестнице, воин упал и два глаза образа разбились на кусочки. Блеск того камня, при котором можно было читать, тогда затмился. Дхармасвамин сказал, что “даже сейчас он излучает прекрасный белый свет”. Двор святилища и дерево Бодхи ачарья Нагарджуна обнес круговой каменной оградой, подобной стене. Ширина ее камней была равна средней тибетской колонне. Она была так хорошо построена, что даже бешеный бык не мог бы ее разрушить. Внутри двора находилось двадцать каменных колонн. Все эти камни были хорошей формы, не видно было никакой трещины. Камни были украшены различными резными изображениями. Дхармасвамин сказал, что камни намазаны благовониями, привезенными из страны Нага, а штукатурка, которую доставили якши, издает чудесный аромат. Дхармасвамин сказал, что внутри двора стоит пустой трон Шакьямуни из тибетского храма Трулнанг, который почитается, и перед ним горит, благодаря подносимому маслу, вечно зажженный светильник. В Индии и Непале люди говорят, что в Тибете только созерцание лика Шакьямуни спасает людей от попадания в ад. Дхармасвамин также сказал, что в Ваджрасане в золотом реликварии хранится коренной зуб Татхагаты Шакьямуни. В благоприятных случаях реликварий с зубом выносят во двор и помещают на большой плоский камень, который имеет форму лотосового листа. Они брызжут на него сладкую воду, смешанную с тремя “белыми” (творог, молоко, масло), медом и сахаром. Вода, которая стекает с камня, собирается во дворе во многочисленные латунные сосуды и затем используется и для мытья, и для питья. Дхармасвамин сказал, что зуб, когда его выносят, увеличивается в размере вверх и вниз. В Ваджрасане есть также отпечатки ног Махамуни. Некогда Полностью Просветленного Будду посетила мысль, захотят ли в будущие времена те живые существа, кто изучил в совершенстве буддийские тексты и развил свои способности, пробудить в себе силы придти как будды в мир, или же не смогут сделать этого, и сомнение возникло в Его уме. Чтобы разрешить это сомнение, Он сделал два отпечатка Своей ноги на камне. Этот камень существует даже сейчас. Оставив эти два отпечатка, бодхисаттва медитировал на Пустоте перед деревом Бодхи и достиг состояния будды. Еще одно сооружение из камней подобно ступеням ступы; на вершине этой пирамиды находится ряд светильников-подношений. Во главе этого ряда светильников стоит большая лампада-подношение, которая должна гореть день и ночь и не должна погаснуть даже при сильном ветре; а звук, который издает дрожащее пламя, должен быть слышен на расстоянии. Эта лампада-подношение, которая видна на линии с камнем с отпечатками ног, дворцом, храмом Махабодхи и восточными воротами, – объект почитания. Перед центральными северными воротами находится вихара. Всего здесь двенадцать вихар. В каждой вихаре примерно десять, или шесть-семь, или пятнадцать монахов. Дхармасвамин сказал, что монастырские храмы снаружи имеют вид ступ, а внутри – человеческого жилища. Они окрашены чисто-белой краской.
В предместьях Ваджрасаны – густые джунгли. Когда Гуру Дхармасвамин посетил Ваджрасана-сангха-вихару, неся индийский манускрипт “Аштасахасрика Праджняпарамита”, хранитель-шравака спросил его: “Что это за книга?”. Дхармасвамин ответил, что это Праджняпарамита. Шравака сказал: “Ты кажешься хорошим монахом, однако нести на спине книгу махаяны – это не хорошо. Брось ее в реку!”. Ему пришлось спрятать ее. Затем шравака сказал: “Будда не проповедовал махаяну. Ее составил некто Нагарджуна, человек острого ума”. Затем Дхармасвамин совершил одну прадакшину, а тот привратник спросил Дхармасвамина, кто он, и Дхармасвамин ответил: “Я тибетец”. Спутники не поверили ему и подумали, что Дхармасвамин с его хорошей формы зубами и знанием санскрита должен быть индийцем. Они сказали: “Он притворяется, он не тибетец!” Но один из привратников, обнаружив мозоли на пальцах ног Дхармасвамина, воскликнул: “Посмотрите, посмотрите, здесь следы ношения обуви! Такие бывают в Тибете!”. Тогда они поняли, что Дхармасвамин был гениальным тибетцем. Они сказали: “Как в Тибете нашелся тот, кто так хорошо знает санскрит?” Дхармасвамин ответил, что он изучал его, но они засмеялись. Дхармасвамин провел три летних месяца в Ваджрасане в уединении.
В Ваджрасане был храм Тары. В нем был волшебный каменный образ богини, чье лицо глядело за пределы храма. Привратник однажды подумал: “Она смотрит наружу, а подношения совершаются внутри – это нехорошо”. – “Ладно”, – сказала Богиня и повернула лик внутрь храма. Этот образ известен как “Тара с повернутым лицом”. Даже теперь у этого образа шея повернута назад. Когда храм посещал Джово-дже Атиша, дверь храма открылась сама и Тара “с повернутым лицом” произнесла следующие слова: “Если кто-либо хочет уйти с уровня живых существ, который есть Причина, к Будде, который есть Плод, ему следует практиковать бодхичитту”. Также говорится, что когда учитель-шравака был унесен рекой и несомненно погиб бы, он подумал: “В махаяне говорится, что некто воззвал к Таре, которая спасает тонущих людей”, – и он закричал: “Арья Тара!”. Тара появилась на середине реки и сказала: “Когда у тебя всё было хорошо, ты не помнил обо мне. Теперь, когда ты в опасности, ты кричишь “Тара, Тара!” Выходи!”, – и богиня правой рукой указала ему дорогу, где вода доходила ему до пояса, и этот человек был спасен. Когда он огляделся, он увидел, что богиня протягивает правую руку, стоя в реке. Явившись многим его спутникам, богиня вновь превратилась в каменный образ, который был перенесен в храм Тары, и ныне помещается там, и известен под именем “Тара из реки”. Существует также еще один, называемый “Смеющаяся Тара”, волшебный каменный образ, чья правая рука закрывает лицо; богиня изображена вызывающе смеющейся над Марой, когда Мара попытался причинить вред Просветленному во время достижения Полного Просветления.
Конец пятой главы, описывающей посещение Гуру Дхармасвамином Чаг лоцзавой Ваджрасаны.
Храм Ваджрасаны была некогда возведен молодым сыном брахмана. Когда прошло примерно сто восемьдесят лет со времени Паринирваны Будды, Дхармараджа Ашока огородил снаружи прежние сооружения и расширил ее. Снаружи она имеет вид ступы, внутри – вихары. Этот раджа Дхарма Ашока, возведший новое сооружение, был тем царем, на которого Махамуни указал в пророчестве. Однажды, когда Учитель совершал молитвенный обход Шравасти, женщина поднесла ему рисовой каши. Сын женщины, игравший с другими детьми, увидев Учителя, проникся верой в него. Он взял мерку песку и, поднятый товарищем по игре, он преподнес ее Учителю, который опустил свою чашу для подаяния и принял подношение. Женщина стала бранить сына, со словами: “Не делай этого!” Но Учитель сказал: “Не брани его! Он наделен чистой верой, и его судьба будет великой”. Песок он передал Ананде и велел ему сосчитать песчинки, которых насчитали десять миллионов, и Учитель произнес следующее пророчество: “Ананда, спустя сотню лет после моей Нирваны, в городе Кусумапура (то есть Паталипутра) появится царь по имени Ашока, который возведет за одну ночь десять миллионов ступ, содержащих мощи Татхагаты. Этот мальчик, который поднял ребенка, будет зваться Якшаратха и будет помогать ему в возведении ступ. Этот ребенок, который поднес песок, переродится богом и спустя сто лет после моей Паринирваны переродится как раджа Ашока. Он провозгласит новые законы. Некоторых он подчинит мирно, словно бог, против других пошлет армии и будет вести войны, словно асура, к некоторым он применит наказания, словно демон преисподней. Когда обычаи шести видов живых существ станут совершенными, послушник из страны на Суварнадвипе придет в его царство. Он найдет украшение царицы, которое утащила ворона, пока царица совершала омовение, а затем отнесет его на рыночную площадь, спрашивая людей, чье это. Они обвинят его в том, что он украл его и приговорят его к наказанию. Царь скажет: “Ранее таких послушников не приговаривали к смерти, убейте его кипящим маслом!””. Хотя министры держали его в кипящем масле три дня, он не умер и только появлялись блестящие капли пота. Царь спросил: “Кто ты?”. Послушник ответил: “Мой упадхъяя – архат. Я достиг состояния того, “кто вступил в поток” и огонь не может сжечь меня”. Услышав эти слова, царь поверил ему и попросил его преподать Учение. После того, как он преподал Учение, царь сказал: “Мы собирались наказать тебя; пожалуйста, скажи нам, как искупить этот грех?” Послушник сказал: “Я не знаю способа сделать это. Я должен спросить своего упадхъяю”. Они пригласили архата, который сказал: “Ты, царь, должен в течение одной ночи возвести десять миллионов ступ с мощами Татхагаты, и ты очистишься от греха”. Царь сказал: “Я не могу сделать это и не найду мощи”. Архат сказал: “На тебя Будда указал в пророчестве. Если ты умилостивишь якшей, ты сможешь возвести их. Что же до мощей, то они помещены в шести золотых сосудах и зарыты в Велуване в Раджагрихе. Ты выроешь их!” Затем царь отправился выкопать мощи, но не смог их достать, потому что место было защищено колесом с острыми шипами. Обнаружив, что колесо приводилось в движение водой, царь спросил: “Откуда течет эта вода?” Когда никто не смог ему поведать, одна старая женщина сказала: “Эта вода течет с холма, расположенного к юго-востоку”. Они раскопали землю и обнаружили, что вода течет из каменного сундука. Перекрыв воду, они остановили колесо с острыми шипами и осмотрели место. Надпись на одной маленькой шкатулке гласила: “В грядущем сильно нуждающийся раджа вскроет эту шкатулку”. Царь пришел в ярость и сказал: “Я не нищий! Шкатулку должен открыть кто-то еще!” В нем восстала гордыня; архат сказал: “Не будь гордым! Прими это с благоговением”. Царь повиновался и осмотрел шкатулку. Внутри шкатулки на четырех углах золотого сосуда с мощами находились четыре сверкающие драгоценные камня, цены каждому из которых не было в стране царя. Царь понял, что он беден и подумал, что “древние цари, должно быть, были богатыми”, и его гордость была удержана.
Затем, следуя совету архата, царь умилостивил якшей. Он особенно умилостивил великого якшу по имени Ратна, добродетельного, и благодаря лишь призыву этого якши работа была завершена. С помощью его магической силы в одну ночь были завершены сначала храм Ваджрасаны и затем большая ступа, называемая Бхагарахула, расположенные на берегах реки Найранджана к востоку от Ваджрасаны. Внутрь ступы царь поместил половину общего числа мощей. В полночь следующей ночи якша одновременно возвел десять миллионов сходных ступ с мощами в различных областях Джамбудвипы. Якша сказал: “Посмотри на завершенные ступы, возведенные по твоему приказу!” С помощью своей магической силы якша в течение одного мига пронес царя по различным местностям, где были возведены ступы. Царь поднес серебро, золото и украшения и торжественно выразил желание достичь Высшего Просветления через этот благочестивый поступок. В течение восьмидесяти семи лет царь поклонялся ступам, и дожил до возраста ста пятидесяти лет, и затем отошел, и переродился как бог.
Шестая глава о Дхармарадже Ашоке завершена.
Примерно в йоджане к востоку от Ваджрасаны течет река Найранджана. На берегах этой реки, на расстоянии двух полетов стрелы, на том самом месте, где раньше Благословенный предавался аскезе, теперь стоит благословенное каменное изваяние, изображающее Благословенного, чье тело истощено. У подножия некоей скалы в Магадхе есть каменное изваяние, изображающее Благословенного, который пожертвовал свое тело, прыгнув с вершины скалы, и был пожран тигрицей, как сказано в джатаке – истории о перевоплощениях Великого Муни Бодхисаттвы, – когда он заметил тигрицу, которая недавно родила детенышей и была мучима голодом, и решил принести себя в жертву, отдав свое тело. Этот образ считается священным, и много людей приходят совершить подношения и поднести светильники. Дхармасвамин сказал, что это место называется “Вихара Тигрицы”. В другом месте в той же местности есть каменный образ, изображающий Благословенного, держащего чашу для подаяния и обезьяну. Образ служит напоминанием о том, как обезьяна подарила Бодхисаттве мед.
К югу от Ваджрасаны на расстоянии месяца пути находится Обитель небуддийского бога Соманатхи. Небуддисты сказали ачарье Вирупе: “Вам следует почтить нашего бога!” Ачарья ответил: “Я могу почтить вашего бога, но будете ли вы удовлетворены?” – “Мы не будем рассержены”, – ответили небуддисты. “Хорошо, – сказал ачарья, – тогда мы пригласим царя быть свидетелем”, – и, попросив царя стать свидетелем, он простерся перед Махадевой и изображение раскололось надвое. Соединив эти две части вместе, ачарья вновь простерся перед ним, и изображение раскололось на четыре куска. Ачарья сказал: “Когда мне велели простереться, я простерся перед этим богом, и, хотя образ содрогнулся, я не мог расколоть его. Затем я взглянул на этот образ и ясно увидел образ буддийского бога Амитабхи на его голове, простерся, и этот образ раскололся”. Тогда небуддисты сказали: “Не простирайтесь!” Тогда ачарья ответил им так: “Вместо того, чтобы убить три сотни быков как подношение этому образу, поднесите три сотни мер зерна”. Они сделали так, и спустя некоторое время забой животных был прекращен. Даже сейчас подношение рисовой соломы этому образу очень помогает путешественникам.
Дхармасвамин сказал, что скит Наропы Пхулахари расположен в лесу к северу от Наланды – это соломенная хижина с тремя дверьми, окруженная многочисленными хижинами, без огораживающей стены, и даже сейчас некоторые люди остаются там. Однажды Гуру, завернув свою чашу для подаяния в часть одежды, решил перейти в брод реку, поскольку обходить кругом было далеко. Когда течение потащило его к противоположному берегу, он заметил смуглого человека, стоящего на берегу, и закричал ему: “Спаси меня из реки!”. Этот человек закричал в ответ: “Я из низкой касты”, – и не помог ему. Дхармасвамин сказал, что для человека из низкой касты невозможно дотронуться рукой до человека из высокой касты. Если некий человек из низкой касты лишь смотрит, как человек из высокой касты ест, тогда пищу следует выбросить. Знаком низкой касты является отсутствие дырочек в ушах. У остальных есть дырочки в ушах. Если человек из низкой касты приходит в место, где кто-либо ест, то последний должен сказать: “Уходи прочь!”
Седьмая глава, описывающая, как Дхармасвамин посетил священные небуддийские статуи в Ваджрасане и Наланде, завершена.
В целом можно сказать, что в Индии небуддисты многочисленны, число шраваков меньше, а последователей махаяны еще меньше. Индийские последователи хинаяны отличаются большей добротой, чем тибетские последователи махаяны. Во время раздачи милостыни небуддисты также считают своим долгом подавать милостыню буддийским монахам. Простые люди, в отличие от небуддистов, – глубоко верующие; и когда бы они ни встретили монаха, они простираются перед ним со словами “Приветствую Учителя”.
Дхармасвамин сказал, что в Магадхе было тысяча пятьсот двенадцать селений. Гридхракута-парвата, или Вершина Грифов – невысока. Вообще, в Индии (то есть в Магадхе) нет гор, и в Тибете Вершину Грифов считали бы холмом средней высоты. Вершина Грифов круглая по форме, и со всех сторон ее окружают леса. Некоторые ущелья скалистые, там живут хищные звери, такие как тигр, черный медведь, бурый медведь, так что обычному человеку не следует углубляться в лес, и только некоторые пандиты, которые достигли состояния сиддхи, живут там, и им не вредят ни ядовитые змеи, ни хищные звери. Летом вершина покрывается кустарником и травой и приобретает голубой цвет. Зимой, когда трава засыхает, цвет вершины становится серым. На горе много видов птиц и деревьев. Говорится, что на вершине горы в красивом и благоухающем месте стоит сидение, с которого некогда Будда проповедовал Учение махаяны. Вершина горы безлесая, она покрыта мягкой травой. На вершине горы находится ступа, построенная из кирпичей ступенями, каждая сторона которых насчитывает две с половиной сажени. В отверстии в основании ступы в течение трех лет живет некий сиддха, дикие звери и змеи не вредят ему, и все его почитают.
Глава восьмая, описывающая посещение Дхармасвамином Чаг-лоцзавой Горы Грифов, завершена.
Налендра, в переводе с тибетского означающий “Владыка людей”, был построен древним царем и поэтому получил такое название. Он расположен на дальнем берегу Ганги на расстоянии примерно двух дней к юго-западу от Ваджрасаны. “Религиозное сооружение древнего царя”, имеющее семь больших башен в центре, две из которых были возведены царем и две великими ачарьями, по одной каждым. Снаружи по направлению к северу возвышаются четырнадцать высоких башен. С внешней стороны их находятся около восьмидесяти маленьких вихар. Они были разрушены мусульманами, и после них совершенно не на что было взглянуть или совершить подношение. Они были построены из кирпича, и многие остались неразрушенными. Там жил досточтимый и образованный монах, которому было более девяноста лет, – гуру и махапандит Рахула-шрибхадра. Царь Магадхи Буддасена почтил этого гуру и четырех других пандитов и около семидесяти досточтимых монахов. Там также были четыре особо почитаемые священные изображения, каменные статуи Владыки Кхасарпани, Манджушри с повернутой шеей, волшебная каменная статуя Джнянанатхи и статуя Тары “без украшений”. Статуя Кхасарпани стоит в царской вихаре. Говорится, что, когда ачарья Чандракирти и ачарья Чандрагомин вели диспут, Чандрагомин не смог дать немедленный ответ и дал ответ после того, как прошло некоторое время. Однажды, когда ачарья Чандракирти задал очередные вопросы об Дхарме, Чандрагомин отвечал, ведя себя как тот, кто хочет пойти помочиться, и, взяв сосуд, быстро вышел. Дхармасвамин сказал, как утверждают, что, когда ачарья Чандракирти отправился посмотреть, куда ушел Чандрагомин, он увидел каменную статую Кхасарпани, чья правая рука была в дана-мудре с поднятым пальцем, подняв пальцы как в диспуте. Статуя оставалась такой, когда она проповедовала Учение Чандрагомину. Даже сегодня эту статую размером с человека можно видеть с поднятым пальцем. Ачарья Чандракирти без проявления пристрастия попросил наставить его в Учении, на что статуя ответила: “Поскольку в течение пяти сотен перевоплощений ты возрождался как пандит, благословенный Манджугхошей, я не буду объяснять тебе Учение. Медитируй на Гухъясамаджу!” Тогда он медитировал в течение семи дней на Гухъясамаджу и узрел белого Авалокитешвару, возвышающегося на западе. Дхармасвамин добавил, что, хотя изображение называется “Белый лик”, оно описывается как красное. Статуя Манджушри “с шеей, повернутой налево” была помещена на колесницу, когда ачарья Чандракирти пришел встретиться с Чандрагомином. Чандрагомин был приглашен взойти на другую на колесницу, но он отклонил приглашение, сказав: “Мне не следует ехать на колеснице к вихаре Сангхи”. Они искренне умоляли его, и тогда Чандрагомин сказал: “Хорошо, тогда я встану на колесницу позади Манджугхоши как обмахивающий образ Манджугхоши”, – и сделал так.
К западу от Наланды на расстоянии примерно йоджаны, когда процессия повернула на юг, Чандрагомин увидел статую, подобную живому Манджугхоше. Он обратился к людям: “Смотрите, смотрите!” Но образ стал невидимым. Дхармасвамин сказал, что, когда кто-либо молится этой статуе из дерева размером с человека, если на него нисходит понимание, что это действительно будда - только тогда образ станет объяснять Учение. Но если подумать, что это всего лишь материальный предмет, рукотворный образ, в таком случае благословение пойдет на убыль. Его природа: согласно Атише, “когда кто-либо смотрит на священные изображения, на них следует взирать как на самого Татхагату, поскольку они благословлены”. Так их следует почитать.
Изображение, известное как Таратха, или “Тара без украшений”: однажды, когда ачарья Чандрагомин роздал всё, что он собрал как подаяние, в то время, когда ему нечего было отдать, с юга Индии прибыла труппа певцов и танцоров, которые в течение половины месяца развлекали пандита пением, музыкой и танцами. Когда они попросили денег, он дал им кусок ткани, в который одевался, но они не приняли ее, и Чандрагомин подумал: “Что я должен дать им?” Он вознес моление перед изображением Тары, написанным на стене в восточной части вихары, и изображение произнесло следующие слова: “Отдай это!”, – и левой рукой она сняла браслеты со своей правой руки и отдала их ему. Затем она обеими руками сняла ожерелья, и был ясно слышен звенящий звук. Пандиты Наланды спросили: “Откуда так много украшений?” – и, всё осмотрев, обнаружили, что на образе богини остались только следы от украшений на пальцах и плечах, и так это изображение стало известно как “Тара без украшений”.
Джнянанатха. Когда предводитель войск турушков обосновался в вихаре Одантапури, расположенной на расстоянии дневного перехода к востоку от Наланды, он вызвал к себе Джаядеву (мирянина-покровителя гуру Рахула-шрибхадры) и его родственника. В течение нескольких дней они не возвращались. Затем пришел путешественник и принес послание от Джаядевы, в котором говорилось: “брахман мирянин-покровитель обращается к гуру и ученикам: я задержан военачальником, который сказал, что я воздавал почести многочисленным монахам [в тексте “круглые головы”, то есть бритые головы, уничижительное выражение] в присутствии гуру. Теперь они несомненно убьют гуру и его учеников. Бегите!” Получив совет бежать, гуру ответил: “Беги ты! Мне более девяноста лет. Нет особой разницы, спасусь я или нет, убегу я или нет”. Получив послание брахмана, они опять обратились к гуру, но он дал тот же ответ. После того как было получено много подобных посланий, все остальные ученики бежали, и только Дхармасвамин-лоцзава остался с гуру и просил гуру уходить. Гуру ответил: “Тебе, тибетец, глупо оставаться со мной! Все жители и ученики уже бежали. Если ты не бежишь, ты будешь убит!” Выслушав это, Дхармасвамин ответил: “Я не уйду, даже если меня убьют!” Тогда гуру смилостивился и сказал: “Ты хранишь свой обет, и бремя твое велико. Теперь, если я уйду с тобой, уйдешь ли ты? Если уйдешь, то мы бежим оба!” Дхармасвамин поднял гуру на плечи; Гуру сказал: “Мы уходим, давай возьмем маленькую корзину сахару, немного риса и любимые книги. Мы не сможем уйти далеко. У меня есть способ, как нам спастись!” На небольшом расстоянии к юго-западу находится маленький храм, посвященный божеству-охранителю, и они отправились туда. Гуру сказал: “Этот Джнянанатха чудесным образом возник на камне на кладбище Шитавана и был обнаружен Арья Нагарджуной, который пригласил статую остаться в этой святыне”. Ранее воины-турушки закидали его нечистотами и песком. Некий человек, который принимал в этом участие, тем же вечером умер от колик, добравшись до Одантапури. Как было сказано, на следующее утро обнаружилось, что образ невредим. С этого времени турушки не смели приближаться к нему и переступать порог. Когда они находились там, внезапно ворвались три сотни воинов-турушков вооруженных и готовых биться. Хотя воины собрались убить их, воины их не нашли и ушли прочь. Двое мирян-покровителей, помогавших Гуру, провели в оковах несколько дней, но затем получили свободу.
Когда Дхармасвамин впервые посетил гуру Рахулу, он пришел, думая: “В Магадхе нет никого, кто был бы более сведущ в санскрите, чем я”. Когда махапандит проповедовал, Дхармасвамин подумал: “Я знаю это, выучив это сердцем, так что мне нет необходимости изучать это”. Гуру махапандит сказал: “Иди и изучай санскритский комментарий, пока ты не добьешься мастерства!” Дхармасвамин изучил его, и понимание значения текста принесло ему большую пользу.
С наступлением лета Гуру сказал: “Тебе следует отправиться в Непал. Здесь ты умрешь от лихорадки. У нас уже был другой тибетец, который прибыл учиться. Он умер в прошлом году. Ты ранее глубоко освоил Учение, и если теперь с твоей жизнью случится несчастье, это будет потеря. В любом случае тебе следует уезжать!” Друзья также настаивали на его отъезде. Тогда Дхармасвамин подумал: “Проведя лето в Непале и вернувшись зимой в Магадху, я должен буду переправляться через Гангу (переправа через Ганг была такой трудной, что грозила смертью). Я останусь учиться здесь!”. Поэтому Дхармасвамин сказал гуру: “Даже если я умру, пожалуйста, позвольте мне продолжить учение здесь!” И Дхармасвамин остался. Однажды летом его тело покрылось тремя сотнями язв, и он страшно мучился. Гуру сказал: “Тебе очень повезло!” – и был очень доволен. Дхармасвамин подумал: “Почему гуру так доволен тем, что я так болен?” Гуру сказал: “Твоя болезнь вызвана водой, она не пошла внутрь, а вышла наружу. Язвы не представляют опасности для жизни. Ты не умрешь!” – и Гуру возрадовался. В это время, Дхармасвамин не мог даже сесть, сильная боль причиняла ему страдания.
В этой местности многие небуддисты собираются, чтобы совершить подношения, они приводят с собой большое количество скота и разжигают большой костер из дров, на котором сжигают его. После того, как огонь поглотит туши, они делают на краях кучи тлеющих в огне туш круговую мандалу, треугольную мандалу, квадратную мандалу и т.п. и бормочут мантры. Этот способ совершения подношения не есть путь к достижению освобождения, хотя его и провозглашают таковым. “Если кто-либо ищет прибежище в Трех Драгоценностях, – сказал Дхармасвамин, – он не нуждается в возложении надежды на подобные учения”.
Завершив образование в Наланде, он попросил у гуру позволения вернуться в Тибет. Гуру сказал: “Ты овладел многими учениями. Это будет благом для всех живых существ”. Тогда Дхармасвамин попросил разрешения уйти, но Гуру сказал: “Сегодня останься!” – а затем добавил: “Ты уйдешь завтра и к вечеру доберешься до парома, а там заночуешь. Останься до утра”. Дхармасвамин сказал, что он провел там вечер, а утром ему разрешили уйти. В этот день его проводил сам пандит, которого везли в паланкине на двухколесной коляске. Прощаясь, гуру сказал: “Ты хороший монах! Иди в Тибет!” – и пролил слезы. “Я старец, – сказал гуру, – и Тибет далеко отсюда. В этой жизни мы более не встретимся. Мы встретимся в Сукхавати”. Дхармасвамин ушел. Дхармасвамин сказал, что он высоко почитал этого Гуру. Дхармасвамин Чаг лоцзава провел в Магадхе два полных года.
Глава десятая, повествующая о Наланде, завершена.
Дхармасвамин отправился один без спутников. На пароме через Гангу он встретил двух турушков, которые сказали ему: “Ты – тибетец! У тебя должно быть золото”. Дхармасвамин ответил, что он сообщит об этом радже, и они страшно разозлились. Эти двое украли из лодки чашу для подаяния Дхармасвамина. В лодке было двое индийцев – мирян-покровителей, отец и сын. Сын, который был буддистом, сказал: “Это замечательный монах! Не забирайте его чашу для подаяния. Я дам вам несколько драгоценных вещей!” Но воины ответили: “Нам не нужно вашего богатства. Мы хотим этого тибетца!” Тогда он дал им одну монету.
Когда они прибыли в город Пата в Тиргуте, Дхармасвамин спросил некоего монаха: “Вы – буддист?”, – и монах ответил, что он буддист. Тогда он снял у него жилье и остался там. Он заболел и почувствовал боль в ногах, как если бы его поранили топором. Хозяин дома спросил его: “Вы больны?” Дхармасвамин ответил, что он чувствует себя нехорошо. Хозяин дома говорил ему каждый день: “Вас настигла лихорадка Магадхи. Ничто не поможет. Вы умрете. Не оставайтесь здесь, идите на кладбище для кремации”. Его лихорадка усилилась, и у него не было запасов еды, чтобы поддержать свою жизнь, не было никого, кто ухаживал бы за ним. Хозяин дома продолжал говорить ему, чтобы он убирался. У него не было ни знакомых, ни кого-либо, кто пригласил бы его к себе. Его чрезвычайно мучила мысль, что он умрет здесь. Его глаза ослабели, ему показалось, что его подушка в чем-то черном. Затем туда пришел тантрист, который спросил его: “Вы больны?” “Мне нехорошо”, – ответил Дхармасвамин. “Кто вы?” – спросил тантрист. “Я тибетец, – ответил Дхармасвамин. – Я из Теуры в Ньяле. Я отправился в Ваджрасану постигать Учение и возвращаюсь в Тибет. Заболев, я отстал”. Тантрист спросил: “Не племянник ли вы Чаг-лоцзавы Джачома, который посетил Индию в прошлом году?”. – “Это я”, – ответил Дхармасвамин. Тантрист сказал: “Предыдущий Чаг лоцзава очень позаботился обо мне. Если вы нуждаетесь в деньгах, у меня есть немного денег, и я помогу вам. Это пустяк! Я готов ухаживать за вами”. Дхармасвамина это обрадовало, и он сказал: “Хорошо, сделайте так!” Дхармасвамин сказал, что “тантрист вылечил меня, и, проболев около двух месяцев, я не умер”. И вновь он сказал: “Хотя я умилостивлял божество-охранителя, я был поражен сильной болезнью из-за моих предыдущих деяний. Благодаря присмотру друга, составляющие части моей жизни не распались. Этим я также был обязан милости упадхъяи, Дхармасвамина”. Дхармасвамин сказал, что тантрист показался воплощением Четырехрукого Авалокитешвары. Затем, когда он выздоровел, его тело уже не было таким прямым, как раньше, он ходил с трудом.
Ему сказали, что раджа города Пата пришел сюда. Раджу сопровождала толпа барабанщиков и танцоров, со знаменами, флагами, колышущимися опахалами, а также трубящими раковинами и различными музыкальными инструментами. Со всех крыш домов и углов улиц свисали шелковые полотнища. Раджа по имени Рамасимха приехал верхом на слонихе, сидя на троне, украшенном драгоценными камнями, под узорчатой занавесью. Дхармасвамин получил приглашение от министра, который сказал: “Пожалуйста, придите! Если вы не придете сами, раджа накажет вас. Раджа приходит сюда только раз в году, и это – пышное зрелище”. Министр послал паланкин для Дхармасвамина, и он отправился на встречу к радже. Дхармасвамин приветствовал раджу в санскритских шлоках, и раджа был этим очень доволен, и одарил Дхармасвамина золотом, рулоном ткани, многочисленными лекарствами, рисом и многими замечательными подношениями, и попросил Дхармасвамина стать его наставником, но Дхармасвамин ответил, что не подобает ему, буддисту, стать гуру небуддиста. Раджа принял это и сказал: “Хорошо, оставайтесь здесь сколько вам нужно!”
Глава одиннадцатая, о посещении Дхармасвамином Тиргута на обратном пути в Тибет, завершена.
Среди множества людей, собравшихся в городе Пата в Тиргуте, Дхармасвамин встретил нескольких непальцев, которые узнали его и сказали: “С таким истощенным телом вы кажетесь близким к смерти!” – и пролили слезы. Дхармасвамин ответил: “Я почти умер! Однажды я отошел, но был возвращен к жизни”. Баро (каста в Непале) почтил его, предоставил ему паланкин, и он проследовал в Непал. В Непале баро по имени Бал Десале подарил ему пять унций золота, и Дхармасвамин получил возможность сделать много копий со священных книг и изображений. Затем Дхармасвамин получил приглашение поселиться в монастыре в Яндоге. Гуру Равиндра, наделенный даром предвидения, поведал ему: “Будет хорошо, если вы отправитесь в Яндог на четыре-пять лет. Поскольку незачем торопиться, вы сможете вернуться в Теуру позднее, и возрастет благо для живых существ”. Последовав этому совету, Дхармасвамин решил остаться в Яндоге. Когда он прибыл в Яндог из Непала, ему в тот же день преподнесли ключи от восьмидесяти монастырей, включая главный монастырь Харинанда, от его четырех отделений и других. Мирянин-покровитель Чуг Цанраг поднес ему золотую вазу. Мирянин-покровитель Кончогтен поднес ему “Двадцатитысячную”, написанную золотом. Вообще, он четырежды получал “Двадцатитысячную”, написанную золотом, и около ста и пятидесяти томов сутр, написанных чернилами, а ранее он получил два собрания из тридцати двух и шестнадцати томов каждое.
Когда Дхармасвамин жил в Непале, Дхармасвамин Сакья-пандита попросил его послать ему “Каплю нектара”. Дхармасвамин послал ему индийский оригинал текста. Затем Сакья-пандита вновь попросил Дхармасвамина прислать ему тибетский перевод, выполненный Дхармасвамином. Когда он был получен, Сакья-пандита просмотрел его и остался очень доволен. Позднее, когда они встретились в Сакья и обсуждали текст, Дхармасвамин Сакьяпа сказал: “Истинно, после лоцзавы Ринчен Сангпо не было ученого, более великого, чем вы! Когда я также думал о том, чтобы стать ученым, подобно вам, мои отец и дед не позволили мне отправиться в Индию. В результате этого их благо стало в половину меньше. Лучшее, что они сделали, – не дали мне оставить религию и богатство; худшее, что они сделали, – не послали меня в Индию”. Говорится, что позднее, в Монголии, Сакья-пандита сказал: “Чаг лоцзава – это подлинный ученый. Если вы хотите учиться – встретьтесь с ним!” Дхармасвамин сказал, что, когда он проповедовал Учение в Яндоге, десять учеников Ламы Сакьяпы чрезвычайно помогли ему.
Глава двенадцатая, о пребывании Дхармасвамина в Яндоге в Маньюле, завершена.
Когда Дхармасвамин был приглашен жителями Теуры и отправился из Яндога, они погрузили его багаж, состоящий индийских и тибетских книг на множество домашних яков. В это время владелец водяной мельницы совершил подношение необходимых вещей. Зажиточные люди поклонились ему, посыпав песком из-под его ног свои головы, и на дороге, ведущей в Теуру в Ньяле, стало тесно от людей и лошадей. Небо было заполнено радугами и шелковыми шарфами-хадаками.
Молва о Дхармасвамине как об ученом и почитаемом монахе распространилась на десять сторон света. Из Монголии он получил приглашение от дхармараджи Пхагпы и императора Логопа-даг-Гобола (то есть Хубилая). К Дхармасвамину много раз прибывали императорские посланники, включая ачарью Шигсату и других, кто воздал ему почести и передал ему приглашение посетить Монголию, но Дхармасвамин остался в Теуре, поскольку ему было предназначено трудиться для блага многочисленных живых существ в Тибете. После того как миновало примерно четырнадцать с половиной лет после его возвращения из Индии, в год Дракона (1256) прибыли высокие чиновники и пригласили его в Монголию. Дхармасвамин отправился в паланкине до северного Ньингрума. В это время он мучился от сильной боли в ногах. Очевидцы говорили, что защитники веры (дхармапалы) надели железные оковы на его ноги, и этим удержали его от поездки в Монголию. Дхармасвамин посетил Тагцель в Ярлунге, чтобы встретиться с пандитом Данашри и спросить его, есть ли у него индийский оригинал "Садхана-самуччая", и поднес ему часы, а также немного имбиря и перцу. Он приветствовал пандита, прочтя на санскрите начальные строки "Уттаратантры". Пандит был очень растроган, и пролил слезы, и воскликнул: “Образован, образован! Вы более образованы, чем я! Вы долгое время учились в Индии, в то время как я стал подобен скоту от пребывания здесь. От вашей славы как ученого волосы на моем теле встают дыбом”. Дхармасвамин преподнес золотой песок и проповедовал Учение, рассказал новости из Индии, и у всех, кто собрался, потекли слезы. В той местности, где Дхармасвамин преподнес золотой песок, год был благоприятным и свободным от болезней.
Глава тринадцатая, о пребывании Дхармасвамина в Теуре, завершена.
В год Лошади (1258), когда Дхармасвамину было шестьдесят один год, он посетил Тхангпоче. Он проповедовал Учение в течение весеннего, летнего и осеннего семестров в Великом Монастыре. Дхармасвамин сказал: “Я собираюсь поесть утреннюю пищу. После того как я поем, позвольте всем монахам придти в мое жилище!”. Когда они собрались в его жилище, Дхармасвамин сказал: “Недостаточно знать Учение, его следует практиковать! Поэтому практикуйте и изучайте его! Если кто-либо думает, что сначала следует изучать, а лишь затем практиковать, – в этом не будет ценности. Несчастный случай может случиться с изучением, поэтому следует практиковать. В смертный час мы не сожалеем. Желая практиковать, овладев Учением, следует практиковать его. Я сам, проповедуя его в течение двух лет, держал в уме медитативную практику. Будет ли это возможно, я не знаю. Предыдущий Дхармасвамин отошел в возрасте шестидесяти четырех лет. Каждый из вас держит в уме какое-либо божество-охранителя, в которое вы верите и медитируете на нем. Если кто-либо молод, ему следует умилостивлять божеств-охранителей. Когда я был молод, я совершил ритуал умилостивления два миллиона шестьсот тысяч раз и потому смог вернуться из Индии живым, хотя и слабым телом”, – и он показал рукой постепенное ухудшение его здоровья. “Так, однажды, когда я собирался уйти в Непал и Индию, я торжественно выразил желание не возвращаться, не увидев Ваджрасаны. Я торжественно выразил намерение не расставаться с чернилами и пером с семнадцати до сорока пяти лет. Ныне у меня также есть несколько торжественных желаний, торжественное намерение накопить благие заслуги, не жаждать богатства, не одалживать ради прибыли ни зерно, ни золота, не собирать налоги, не распоряжаться людьми в несчастье”. Сразу же после окончания осеннего семестра Дхармасвамин оставил великий монастырь Тхангпоче и отправился в Джупху, и пробыл три месяца в Гьяле в уединении, соблюдая молчание и медитируя.
Дхармасвамин сказал: “Тибетская теория не чиста. Ранее распространялось учение Хэшана Махаяны, ныне то же самое. Чтобы очистить Учение, следует хорошо проповедовать “Мадхьямика-Ратнавали”. Я собираюсь проповедовать ее зимой собранию монахов в Тхангпоче”. Дхармасвамин лично перевел каждый слог индийского оригинала, и записал его по-тибетски, и добавил комментарий. Зимой он отправился в Тхангпоче и проповедовал. Во время весеннего семестра он непрерывно проповедовал сутры. Во время летнего семестра Дхармасвамин проповедовал в монастыре Кхордо и заложил фундамент дворца священника. Здание было завершено за два лета. В течение летнего и зимнего семестров он проповедовал в Гунгтанге. Он медитировал в Дренпху Лхадинге. Там он перевел тантрические тексты, которые ранее не были переведены на тибетский. Вновь он провел пять лет в Ярлунге.
Глава четырнадцатая, о прибытии Дхармасвамина в Тхангпоче, завершена.
После этого Дхармасвамин отправился в поездку в Сакья и возглавил великое религиозное собрание, в котором участвовали все монахи. Он дал посвящение старейшим монахам, возглавляемым махагуру Шарпой. На некоторых он наложил обеты, некоторых он утвердил в Учении, дав им формулу Прибежища, он утвердил мирян в воздержании и ввел бесчисленное множество живых существ в духовную жизнь. Великий Священник Сакья Сангпо и Гуру Шарпа воздали ему великие почести и попросили остаться в Сакья, но Дхармасвамин ответил: “Поскольку здоровье позволяет, я приеду вновь. Сейчас я должен уехать в Ньяль”. Нигде не останавливаясь, он отправился в Теуру и провел там религиозное собрание. Затем он роздал всё богатство, собранное его служителем Кончогпалом. Подобные его поступки свидетельствовали, что он намеревается отойти.
Ради своих учеников Дхармасвамин дожил до шестидесяти семи лет и отошел на десятый день, наполненный знамениями, в доме двадцать шестого созвездия (Ревати) в среду зимнего месяца Маргаширша (январь) в мужской год Дерева-Мыши (1264). Его уход был подобен заходу Солнца, Светоча Мира. Поднялся шум и содрогнулась земля, и во всех царствах ощутили это. Теура наполнилась благоуханным ароматом, неведомым ранее. Иные услышали небесную музыку. В это время Гуру и Дхармараджа Пхагпа, возвращавшийся из Китая, получил письмо, сообщавшее об отходе Гуру Дхармасвамина Чаг лоцзавы. Дхармараджа Пхагпа застыл в глубоком молчании и пролил слезы. Дхармараджа сказал: “Когда я послал письмо Дхармасвамину, в котором предлагал или ему приехать в Монголию, или мне приехать в Тибет, Дхармасвамин написал в ответ, что в этой жизни мы вряд ли встретимся и что он возносит мольбы о том, чтобы в будущей жизни мы встречались вновь и вновь – в чистых мирах. Это – знак того, что его предвидение сбылось”. В день ухода Дхармасвамина над крышей его дворца все увидели пятицветную радугу. В день почитания останков было замечено, что долгота дня была больше обычной. Отшельник, который ежедневно читал “Манджушри-Намасангити” на горе Кеури, почувствовал это и прочел его на тридцать раз больше чем обычно, и так было обнаружено, что этот день стал длиннее. Таким был уход Дхармасвамина.
На пятнадцатый день Пушья, седьмого месяца, когда его тело было кремировано, небо очистилось, и воздух заполнился радугами, и пролился дождь из белых цветов, видом сходных с чашами. Иные люди смогли собрать их и удержать в ладонях, но когда они открывали ладони – цветы исчезали. Люди, думая, что цветы упали на землю, продолжали искать их. Иные смотрели на небо и ловили еще. Через три дня куски льда, лежавшие около тела, растаяли, и на останках проявились исключительные признаки пяти Джин. Позже, когда останки были помещены для обозрения, появились три яркие радуги, подобные большому знамени, взвившемуся вверх.
Глава шестнадцатая, об уходе Гуру Дхармасвамина Чаг лоцзавы, завершена.
Хотя люди, невежественные, как я,
Неспособны написать о совершенстве и речах этого гуру и будды,
Это произведение соответствует его речам.
Благодаря добродетели все живые существа обретут
Превосходящего всех Учителя.
Изучив глубокую Истину, содержащуюся в Сокровищнице Рукописей Джины в Учении о Пустоте и в формуле Взаимозависимого Возникновения,
И овладев этим,
Пусть такие существа достигнут Всеведения”.
Эту нить драгоценных камней славных слов,
Я нанизал это подобно ожерелью,
С почитанием, пожалуйста, передайте его другим.