Содержание диссертации:

Во вступлении рассмотрены три основных сюжетных варианта былины “Илья Муромец и Калин-царь”, главные герои которых, соответственно – Ермак, Илья и его дядя Самсон, Илья (дается материал по всем сборникам былин). Сформулированы цели и задачи работы.

Глава 1 посвящена историографии вопроса. Излагаются принципы типологического исследования, рассматривается проблема соотношения эпоса и истории, определяется эпический хронотоп, обрисовываются отличительные черты героя архаического и классического эпоса.

Глава 2 посвящена анализу образа сильного “младшего героя”. Этот образ формируется триадой мотивов: удаление главного героя от битвы, бой героя с войском, гибель “младшего героя” при попустительстве главного.

В русских былинах триада мотивов служит основой сказания о Ермаке. Ермак – отнюдь не слабый, самонадеянный юноша, а богатырь, вполне способный в одиночку разбить татарское войско, то есть совершить тот подвиг, который в других былинах совершает Илья Муромец. В некоторых записях былины присутствует тема ревности Ильи к славе Ермака.

В былине о Сухмане главный герой оказывается в ситуации “младшего героя”, посланного на разведку и вступившего в бой. В этом смысле его можно сопоставить с Ермаком.

Былина о Михайле Даниловиче представляет собой традиционную реализацию мотива “Едва-не-гибель младшего героя”, за исключением того момента, что в роли старшего героя выступает отец Михайлы. Эта былина находится в отношении дополнительной дистрибуции к былине о бое с Калином: в Олонецкой губернии не известен “Михайла Данилович”, в Архангельской губернии отсутствует былина об Илье и Калине.

Сопоставительный анализ этих былин и родственных им славянских эпических сюжетов был произведен А.Н. Веселовским (“Южнорусские былины”) и М.Г. Халанским (“Великорусские былины киевского цикла”). В этих работах приведены параллели к былине о Михайле Даниловиче. В работе “Южнославянские сказания о Кралевиче Марке в связи с произведениями русского былевого эпоса” М.Г. Халанский приводит большое количество вариантов сказания о гибели Андрея, брата Марко Кралевича (мотив “Гибель младшего героя”), а также мотива “Герой в подземелье”.

Сюжет “Илиады” целиком строится на трех обозначенных мотивах (ссора Ахилла с Агамемноном, гибель Патрокла, бой Ахилла с войском троянцев). Первый мотив реализуется как удаление Ахилла от битвы, сопоставимое с заточением Ильи Муромца в погреб; гнев героя-полубога, а также героя-изгнанника, обращен на своих. Мотив “Гибель младшего героя”: сражение Патрокла с троянцами. Завязка мотива та же, что и в былине о Ермаке: удаление от битвы самого могучего из воителей провоцирует его младшего спутника выйти на бой самому. “Младший” здесь – термин, указывающий на статус, а не на возраст героя. Мотив “Бой главного героя с войском”. Его составнойчастью является гневное преображение героя (здесь – редуцировано), устойчивая форма описания преображения – огонь, охватывающий голову героя; именно это и происходит с Ахиллом. Крайне архаичен мотив гибели троянцев от крика Ахилла, мифологичность мотива усилена тем, что от этого звука умирают только враги.

Принципиальное расхождение в структуре былины о Ермаке и “Илиады” состоит в том, что в былине “младший герой” находится в центре повествования, а в греческой поэме он персонаж второго ряда.

В “Одиссее” “младшим героем” является Телемах; в целом мотив его “едва-не-гибели” редуцирован.

“Энеида” воспроизводит ряд ситуаций “Илиады” и “Одиссеи”, однако реализация мотивов оказываются трансформирована по сравнению с устной традицией.

“Песнь о Роланде” рассматривается с двух точек зрения: центральный герой – Роланд и центральный герой – Карл. Особенность первого мотива в “Песни о Роланде” – перенос одного из его элементов во второй мотив, а именно невольного истребления героем своих. Роланд губит войско своим желанием сражаться. Это позволяет нам утверждать, что хотя внешне назначение Роланда главой арьергарда противоположно изгнанию или заточению героя, структурно оно тождествено ему. Оливье и Турпена можно рассматривать как сильный тип “младшего героя”.

Если рассматривать структуру памятника с Карлом в качестве центрального героя, то сюжет выглядит следующим образом. Главный герой устал от сражений (Карл ищет мира с Марсилием) и удаляется от битвы (первый мотив). Вместо него в бой вступает молодой и дерзостный младший герой, приходящийся, кстати, главному герою племянником. Младший герой погибает (третий мотив). За его гибелью следует бой главного героя и его дружины с вражеским войском и победа (второй мотив). Как мы видим, этот сюжет идентичен былине о Ермаке.

Богатейший материал по интересующим нас мотивам находим в цикле сказаний о Гильоме Оранжском. “Отрочество Гильома” – это рассказ о первом выезде юного героя. Гильом оказывается в роли “младшего героя” при своем отце. Сюжет фактически идентичен былине “Илья, Самсон и Калин-царь”. Интересны типы вестников в сказаниях: в былине это стрела Ильи, которую он посылает Самсону, в жесте это вестник-человек и вестник-конь, второй архаичнее. Совпадает и такая деталь, как убийство пленным “младшим героем” врага голыми руками. Идейно песнь близка к былине о Ермаке – рассказу о первом подвиге “героя-малолетки”.

Тема гибели младшего героя неоднократно воплощена в “Песни о Гильоме”, причем большнство таких героев – племянники Гильома. Среди них особенно интересен образ Ги. Ги неоднократно сам приходит на помощь дяде, и потому Гильом и Ги постоянно ссорятся из-за права первого удара по врагу. Здесь ярко представлена внутренняя причина того, что главный герой допускает гибель младшего: он видит в его лице соперника. После пленения Ги Гильом в ярости убивает врагов, но даже не пытается освободить племянника.

Самым архаичным произведением в западноевропейской эпике является ирландское сказание “Похищение Быка из Куальнге”. Его сюжет изоморфен как былине о Ермаке, так и “Песни о Роланде”: семнадцатилетний герой оказывается на пути вражьих войск; он бьется, пока не оказывается тяжело изранен; затем в бой вступает войско.

Кухулин – типологически “младший герой”. В роли главного героя выступает всё войско Улада (ср. Карла с армией, Илью Муромца с дружиной). Общеэпической чертой является предложение Медб Кухулину перейти на сторону Коннахта – ср. Илью и Калина, Гильома и Синагона. Еще одна общая деталь у ирландской саги с былиной – загадочные “храпы”, которые налагают на Ермака, дабы унять его ярость. В случае с Кухулином эта деталь выглядит существенно конкретнее: он стянут деревянными обручами, ремнями и путами. Если герой не способен разорвать путы, он гибнет (Ермак), если способен – остается в живых (Илья, Гильом, Кухулин), после чего следует убийство врага голыми руками и бой дубиной, или колесницей, или телом врага.

Если рассматривать образ Кухулина как главного героя, то у него обнаруживается ряд общих черт с Ахиллом: божественное происхождение, запредельная ярость и гневное преображение, способность поражать врага криком, ненасытное женолюбие.

В “Старшей Эдде” (“Речи Хамдира”) сыновья Гудрун и Йонакра, отправляясь вершить месть, по пути убивают своего сводного брата Эрпа (он посягает на присоединение к их подвигу, к их посмертной славе). Последствием этого убийства оказывается гибель самих героев. В рамках скандинавской традиции этот сюжет трактуется как саморазрушение, сознательное стремление не столько к победе, сколько к смерти со славой. Это очень яркая реализация третьего мотива: гибель сильного “младшего героя” по вине главных; четко выражена внутренняя причина этой гибели: жадность главного героя до славы, нежелание делиться ею с кем бы то ни было. Чертой второго мотива (бой с войском) в этой песни является сознательное стремление главного героя навстречу смерти (чисто скандинавская черта).

Структурно идентичный эддический сюжет – гибель Гуннара и Хёгни от рук воинов Атли, послуживший А.Я. Гуревичу основой для его формулировки идеи “смерть–становление” как ядра эддической поэтики. В этом смысле гибель Хёгни по воле Гуннара выглядит совершенно иначе, чем убийство Эрпа братьями, – Гуннар обеспечивает ему ту смерть, к которой они оба стремились. В пределах “Эдды” мотивация убийства Эрпа и Хёгни противоположна: первого убивают, чтобы лишить его славы, второго обрекают на смерть, дабы он обрел славу. Но на уровне сюжетной структуры разницы между этими убийствами нет – это гибель сильного “младшего героя”, на которую его сознательно обрекает старший брат (братья).

Принципиальной особенностью эддической поэтики является саморазрушение, и поэтому для гибели “младшего героя” нет необходимости в удалении главного – в рассмотренных эпизодах первый мотив отсутствует совершенно. Главный герой, вместо того, чтобы одерживать решающую победу, гибнет следом за “младшим”.

Переосмыслением древних германских сюжетов является “Песнь о Нибелунгах”. Из множества “младших героев” отметим Рюдегера при Дитрихе – А. Хойслер подчеркивает их структурное соотношение, называя Рюдегера “Патроклом” Дитриха. Реализацией второго мотива является всё сражение во дворце Этцеля, где практически все поименно обозначенные персонажи убивают несчетное множество простых воинов.

Анализируя якутские олонхо, мы практически не встречаем “младшего героя” сильного типа. Сюжет олонхо “Строптивый Кулун Куллустуур” строится на многократном повторении третьего мотива триады в его якутской редакции (богатырь никогда не гибнет окончательно), причем при полном отсутствии первого мотива – совершенно не объяснено, почему богатырь вступает в бой один, а спаситель (спасительница) появляется позже.

В архаическом эпосе описание гневного преображения относится к числу общих мест, оно присуще большинству героев олонхо. В западноевропейском эпосе редкие случаи описания гневного преображения являются составляющей мотива “бой героя с войском”, а в олонхо гневное преображение будет связано с поединком. Описание преображения Нюргун Боотура Стремительного текстуально почти совпадает с описанием гневного преображения Кухулина. Важное место в описании трансформации героя занимает упоминание различных огней, которые охватывают его волосы, слетают со скул, сыплются из глаз. Огненная природа героического гнева настойчиво подчеркивается сказителями от Греции до Сибири. Типологически родственным является зримое изображение пламени гнева на буддийских иконах-тханках, представляющих грозных защитников буддийского учения.

Стадиальным предшественником “Джангара” является тууль-улигер (термин А.Ш. Кичикова), в котором важную роль играет первый подвиг героя, он соответствует инициации. Этим объясняется жестокость главного героя, который посылает “младшего героя” на верную смерть. Однако такая мотивация отнюдь не снимает тему ревности к силе юного героя и страха перед этой силой. Хорошо видная в классическом эпосе, она уже намечена в архаике.

Сюжеты большинства монгольских сказаний “Джангара” содержат следующий сюжетный ход: один из богатырей Джангара (как правило, Хонгор) в одиночку выходит биться против мангуса, но Джангар отказывает ему в чудесном оружии и скакуне. Герой терпит поражение, попадает в плен. Джангар едет на его поиски, бьется с мангусом, однако у Джангара ломается пика и хан вынужден спуститься к чудесному кузнецу, который и чинит оружие. Джангар снова вступает в бой, одерживает победу и освобождает плененного героя.

Поведение Джангара кажется нелогичным: он оказывается дать Хонгору свое оружие, хотя сам же посылает его на бой. Мы предлагаем два варианта объяснения этого. Первый: всевластие структуры – мотив “Едва-не-гибель младшего героя” настолько широко представлен в тюрко-монгольском эпосе, что для вступления Джангара в бой просто необходимо, чтобы кто-то из его богатырей предварительно потерпел поражение, а поскольку этот богатырь могуч, то его необходимо искусственно ослабить. Второй вариант объяснения лежит в подтексте сказания: Хонгор не просто терпит поражение, его утаскивают в преисподнюю и там подвергают пыткам – то есть в пленении Хонгора отчетливо проступают черты инициации. Никакого соперничества между главным героем, каким здесь выступает Джангар, и “младшим героем”, каким оказывается Хонгор, здесь нет.

В монгольской “Гесериаде” образ сильного “младшего героя” встречается сравнительно редко. Сам Гесер оказывается в роли “младшего героя” при своем старшем брате Дзаса-Шикире (сказание о победе Гесера над черно-пестрым тигром, который затягивает Гесера себе в пасть; Дзаса разрывает тигра снаружи, а Гесер рассекает его изнутри – инициатический сюжет).

В войне с шарайголами особняком стоят Дзаса-Шикир и Нанцон. Последний близок к былинному Ермаку – юноша, гибнущий из-за нарушения запрета вступать в бой. Типичный для “младшего героя” подсчет вражеских войск (оборачивающийся битвой в отсутствии государя и гибелью) связан с началом шарайгольской войны – Дзаса-Шикир и Нанцон выезжают посчитать армию врагов. Решающая роль в принятии решения атаковать самим принадлежит пылкому Нанцону (ср. Роланда). Композиционно выделена гибель Дзаса-Шикира – он погибает последним, так что дружина Гесера в этом эпизоде выступает как групповой “младший герой” по отношению не только к самому Гесеру, но и к своему непосредственному предводителю.

Эпические сказания казахов. Сказание о Ер-Саине изоморфно “Песни о Роланде”: отход Кобланды с войском (ср. отход Карла); юный Ер-Саин отказывается отступить, объясняя это тем, что иначе он будет навек опозорен; Кобланды с тысячей джигитов отступает, а Ер-Саин со своими сорока – едет в бой (ср. соотношение войск Карла и Роланда). Французского и казахского героев роднит и мотив громового крика: Ер-Саин кричит, устрашая калмыков (ср. также Ахилла). Оба героя гибнут.

В сказании о Ер-Тархыне есть аналогичный эпизод: Акша-хан осаждает вражескую крепость, но безуспешно и уже готов снять осаду, когда внезапно прибывает Ер-Тархын, врывается в цитадель врага и обеспечивает победу. Ер-Тархын является “младшим героем” сильного типа, способным на “дерзкие” поступки. В другом эпизоде присутствует ряд сюжетных ходов “Илиады”, причинно-следственные связи между которыми – иные: отказ Ер-Тархына биться, затем бой с войском и исполином-предводителем, нарушенное ханом обещание отдать замуж свою дочь (ср. увод Брисеиды от Ахилла), за этим следует гнев героя и готовность уничтожить тех, кого только что защищал, наконец, примирение сопровождается обильным одариванием. Всё это – составляющие элементы мотива “Ссора эпического государя с лучшим из героев”.

Особенностью осетинского нартского эпоса является двуединство первого и третьего мотивов: “младший герой”, герой-младенец, нередко обладающий чудесным происхождением и другими сверхъестественными качествами, оказывается в ссоре с нартами, и эта ссора очень часто приводит к гибели юного героя. Это чрезвычайно распространенная гибель “младшего героя” сильного типа; причина его вольного или невольного убийства – ревность к воинской силе. Такие герои-младенцы – это Арахдзау, Тотрадз и др.

В сказании о смерти Сослана присутствуют и первый, и третий из триады мотивов, причем изолированно друг от друга, и третий выглядит нетипично для осетинского эпоса. Завязкой сказания является ссора героического племени с лучшим из богатырей, причем этот богатырь обладает не только сверхъестественной силой, но и чудесным происхождением (ср. Ахилла; смерть обоих героев обусловлена магической уязвимостью ног). За Сослана мстит его безымянный племянник. На фоне олонхо и эпоса киче мы видим здесь реализацию мотива “месть за отца”, изначальной версией этого мотива было посмертное спасение отца из мира мертвых (в данном сказании вместо отца – дядя, что более архаично).

В целом в нартском эпосе с “младшим героем” сильного типа связаны два не сводящихся друг к другу сюжета: месть за родича и ссора малолетки с богатырским племенем.

В “Махабхарате” при описании битвы на Курукшетре многочисленны эпизоды, содержащие “едва-не-смерть” младших героев. Самый яркий пример – Абхиманью, который гибнет при попустительстве своего дяди Юдхиштхиры (соперничество дяди и племянника восходит к матрилокальному браку). Следует отличать гибель “младшего героя” (в том числе и племянника) от убийства героем своего сына: если в поединке с сыном главный герой выступает как представитель мира людей, убивающий чужака (невзирая на родство с ним), то в данном случае главный герой выступает как относительно враждебный герою мира людей.

Единственный герой, вступающий в битву не самого ее начала, – это Карна. Удаление Карны от боя П.А. Гринцер сопоставляет с удалением Ахилла. Однако большинство точек соприкосновения Ахилла и Карны являются общими местами героического эпоса. Эти герои противоположны на уровне структурном: Ахилл – единственный из героев “Илиады”, кто является полубогом, а в “Махабхарате” Карна занимает нейтральное место среди множества полубогов. В “Илиаде” роли участников ссоры четко разграничены: эпический государь – Агамемнон, главный герой – Ахилл, младший герой – Патрокл. В “Махабхарате” такой ясной структуры нет – государем и Бхишмы, и Карны является Дурьодхана, при этом у Карны никакого “Патрокла” нет. Из этого вытекает важнейшее отличие Карны от Ахилла: “Илиада” заканчивается победой Ахилла, а Карна гибнет, как и положено “младшему герою”.

Это противопоставление “Илиады” и “Махабхараты” показывает чрезвычайно важную вещь: взаимопроникновение выделенных мотивов, “вложение” одного из них в другой – в данном случае “Ссора и удаление от битвы” оказывается составной частью “Гибели младшего героя”. На примере “Песни о Роланде” и “Похищения Быка” видно, что один и тот же персонаж может в различных сюжетных контекстах выступать то как главный герой, то как младший. То же мы обнаруживаем и в данном примере из “Махабхараты”; кроме того, Бхишма здесь выступает одновременно и в роли “младшего героя” (по отношению к Дурьодхане), и в роли эпического государя – предводителя войска (по отношению к Карне). “Вложение мотивов” неизбежно приводит к трансформации одного из них.