Доказано, что Гольфстрим повернул в ту эпоху к северу, и установилось там теплое время. Палеоботаники определили, что земли севера были тогда покрыты лесами и травами, так что создались условия, при которых дошедшие туда люди могли развивать новые формы хозяйства. Там начались процессы постепенного складывания их родовых групп в племена и возникали племенные союзы, налаживались взаимные контакты между укрупнявшимися человеческими коллективами, а это неизбежно приводило к появлению сходных слов и понятий. Сюда и восходят корни сложения индоевропейской языковой семьи, равно как и сохраняющееся до наших дней сходство тех форм религиозно-магических представлений, которые выявляются при исследовании язычества у всех индоевропейцев.

Лингвисты и религиоведы определили также, что наибольшее число элементов сходства прослеживается в языках и религиозных представлениях арьев и славян – почти забытые после эпохи язычества славянские божества и связанная с ними терминология, как и поверия, обнаруживаются в индуизме, а сотни слов санскрита могут быть безошибочно сопоставлены со славянскими языками в большей степени, чем с другими европейскими.

Похолодание, наступившее на севере к VII тыс. до н.э., заставило значительную часть складывавшихся там племен двинуться к югу. Об этом четко сказано в Авесте – памятнике индоиранской группы арьев: верховный бог говорит первочеловеку, что следует идти к солнцу, имея по правую руку запад, а по левую восток.

Пройдя постепенно по землям Восточной Европы (т.е. по землям будущей России) и продолжая контакты с переселяющимися группами протославян, арьи по достижении Черного моря двинулись в III – II тыс. до н.э. в сторону Индии. Их подтолкнуло к новым перекочевкам наступившее длительное время засухи, несовместимое с их кочевым хозяйством. О длительном их пребывании на славянских землях говорит множество сохранившихся до наших дней названий рек от Русского севера до Черного моря.

После прихода в Индию арьи стали оседать на землю и осваивать новые жизненные условия, заимствуя многие навыки у местного населения и при этом физически с ним смешиваясь. Век за веком арьи соединяли свои религиозные представления с теми, что были известны доарийскому населению, равно как и свои правовые институты с местными.

Арьи, исконно сформировавшиеся в более северных областях, отличались европеоидными чертами внешности – светло окрашенной кожей, светлыми или каштановыми волосами и чисто голубыми или серыми глазами. Местные же жители обладали, в соответствии со своей расовой принадлежностью, темной кожей, темными же, а часто и черными волосами и очень темными глазами. Наличие в среде населения Индии людей, отличающихся признаками обеих рас с разной степенью их выраженности, является прямым результатом многовекового процесса физического смешения потомков представителей двух основных этнических массивов далекой древности.

В процесс формирования здесь индуизма при участии и тех и других этносов вошли черты, порой противоречащие одна другой, но многовековое совместное проживание в одной стране привело к их постепенному согласованию и объединению в одну систему.

Арьи внесли в нее такие элементы, как: 1) представления о сотворении мира верховным богом Брахмой, веру во многих богов, связанных с ним своим происхождением и предназначенными им деяниями, а также утверждения о существовании полубогов; 2) принеся в Индию сложившийся в их среде патриархальный строй, они внесли в общество новые устои; 3 ) наличие деления на три основных социальных группы: а) брахманов-жрецов, высших представителях племени, б) кшатриев-воинов и охотников и в) вайшьев – всех прочих, занимавшихся разными видами хозяйственной деятельности.

Доарийское же общество Индии характеризовалось тем, что, во-первых, очень действенны еще были матриархальные отношения (в пантеоне было множество властных богинь); во-вторых, занятием населения было, в основном, земледелие, а не кочевое и полукочевое скотоводство, как у арьев; в-третьих, в религиозных воззрениях видное место занимал тотемизм, а также поклонение божествам рек, гор, камней и растений.

В новое формирующееся религиозное мировоззрение, постепенно становившееся общим для всех жителей страны, как и в складывавшиеся правовые отношения, комплексно вошли эти разные составные части. И если военачальники арьев, их кшатрии, проводили частые захватнические войны, обретая новые территории проживания, то их духовные наставники, брахманы, придерживались политики сближения законов, принятых у разных групп, и постепенного приведения местного общества к почитанию главных святынь арьев. Среди этих святынь важнейшее место занимали Веды – сборники гимнов и молитв, посвященных богам арьев. Эти книги носили характер запомненных текстов, передававшихся многие века от поколения к поколению без права вносить в них хоть малейшие изменения. Первая из четырех Вед – самая священная и непререкаемая – Ригведа была завершена уже после прихода арьев в Индию, к концу II тысячелетия до н.э., а записаны были эти тексты уже в первые века н.э. Брахманы стали также постепенно вводить в свое сословие и местных жрецов, игравших в обществе заметную роль, и вместе с ними вырабатывали приемлемые для всех формы богопочитания.

Так формировались сливавшиеся из двух источников нормы индуизма. Результатом этого процесса явилось сходное, а часто и единое для всех отношение ко всем богам и святыням, но при отсутствии в индуизме объединяющей и возглавляющей церковной организации – каждый храм имеет свою группу независимых жрецов, молящиеся могут посещать любой храм, посвященный любому из богов или группе богов. Всеми принимаются без отчуждения любые изображения божеств, и все в ходе веков приняли мифы и сказания, касающиеся богов, их деяний и проявлений. Всеми признано, что Веды являются основой представлений о величии богов и о необходимости ежеминутно сверять с ними свою жизнь. И почти всеми были приняты указания на великую роль брахманов, обладающих исключительным правом чтения и преподавания Вед.

Из культов обоих этнических основных массивов в индуизм вошли и обязательные жертвоприношения – некоторым божествам приносят кровавые жертвы (вместо коров, постоянно упоминаемых в Ведах, в Индии жертвой стали буйволы, а коровы заняли место священных животных), а другим – бескровные (цветы, плоды, сладости, рис и т.п.); приверженцы доарийских культов сохранили (главным образом на юге) самоистязание как принесение своей плоти в жертву; стало распространенным и пронесение идолов из храма в храм или к водным источникам, что всегда сопровождается многолюдными процессиями; новым для пришедших на эти земли арьев стало поклонение идолам, а само искусство их высекания из камня: в своих перекочевках арьи ранее таких идолов не изготовляли – есть указания в источниках, что они, видимо, перевозили в своих кибитках небольшие деревянные фигурки богов.

Можно перечислить еще много крупных и мелких черт, вошедших в рамки индуизма из культов разных народов Индии, равно как и черт, связанных с формированием кастового строя, с правовыми отношениями, семейными структурами, обычаями и т.д. – все это будет относиться к характеристике индуизма как крайне многообразной и разветвленной системе, включившей в себя и религиозные воззрения и нормы социальных отношений (до сих пор во многом направляемые и регулируемые этой системой), но данные об этом следует искать в трудах исследователей, анализирующих именно эти проблемы – и такие труды стали все чаще появляться на русском языке. Автор же предлагаемой читателю книги преследовал цель познакомить его с главными – из числа очень многих – объектами богопочитания индусов.

Разделение книги на три части чисто условно и отражает попытку разделения богов индуизма на тех, что воспеваются в Ведах и связаны с доиндийским периодом жизни арьев – они описываются как обладающие светлым обликом, и на тех, что вошли в пантеон индуизма из числа божеств, которые почитались доарийскими народами и которых они представляли себе как обладателей черт внешности, свойственной им самим.

Старания мудрых авторов религиозных законоуложений и проповедников, направляемые в течение ряда столетий на то, чтобы сблизить и возвести на равную высоту всех богов, вне зависимости от разнящихся внешних их черт, способствовали тому, что в представлении верующих сложились образы, в которых часто сочетаются и светлый и темный облик. Так возникло, например, убеждение, что бог арьев Вишну мог перевоплотиться в Кришну, само имя которого означает “Черный”. Равно как и темный обликом Шива стал в иконографии индуизма представать и в черном и в белом цвете, слившись с ведическим богом Рудрой и обретя имя Шива-Рудра.

Вторая же и третья части книги посвящены рассказу о тех многих, обычно невидимых, но занимающих прочное место в религиозном мировоззрении индусов, существах, которые встречаются во всех мифах индуизма. Это – небесные гении, волшебные девы, полубоги, друзья и недруги богов (сочетающие в своем облике черты людей, птиц и животных) и демоны. В верованиях индусов им отводится немалая роль, равно как тем пророкам и отшельникам, которые своими духовными подвигами могли заслужить уровень божественности, и даже влиять на волю и деяния богов.

При написании этой книги автор руководствовался желанием показать богов индуизма такими, какими их видят и любят индусы. Несмотря на то, что за последние полторы тысячи лет в Индии сложилось много религиозно-философских школ и течений, боги индуизма, вне зависимости от их происхождения и исторических корней, равно царят в мироощущении всех верующих, абсолютному большинству которых и в голову не придет мысль, что значение, величие и сила богов могли некогда определяться отношением к ним той или иной группы людей, той или иной общности. Всё множество богов индуизма обладает надмирной сутью и заслуживает внимания, почитания и послушания. И главное – нетребовательной любви. Таковы основы индуизма.

Каждый человек, родившийся в семье индусов, по самому факту своего рождения считается принадлежащим к индусской общине. И каждый с детства узнает и запоминает множество мифов и преданий, касающихся богов и богинь, добрых и злых гениев и духов. Эти знания прежде всего вводятся в сознание ребенка женщинами семьи, а затем, подрастая, он услышит их от странствующих сказителей, узнает их в игре артистов народных театров и увидит изображения самых разных персонажей мифов в храмах, где они представлены и в виде объемных скульптурных фигур, и в резьбе, и в рельефах на стенах, колоннах и высоких крышах. Во всех лавках стены украшены яркими картинами на бумаге, несущими те же изображения, и такие же картины во множестве продаются на каждом углу и на рынках в селах и городах. Так что всё узнанное в детстве постоянно закрепляется в памяти и поддерживает религиозный настрой души.

В этой книге читатель встретит краткое изложение тех мифов, которые наиболее широко известны жителям Индии. И поскольку и персонажи мифов и их сюжеты часто трактуются крайне разветвлено и неоднозначно, здесь приводятся наиболее популярные их варианты. Автор пытается отразить образы богов в том виде, в каком они наиболее часто встречаются в храмах, на домашних алтарях и на иконах.

За время длительной работы в Индии нам пришлось увидеть, что европейцев удивляет обилие изображений фаллоса бога Шивы не только в храмах, но и в домах индусов, в часовнях, а иногда и на улицах. Это отражает чистую и высокую веру индусов в святость акта зачатия жизни и в то, что этот бог является благостным покровителем ее зарождения.

Надеемся, что читатель благосклонно встретит нашу попытку познакомить его с образами и деяниями тех персонажей мифов, которые наиболее широко известны индусам, вне зависимости от их приверженности к учению той или иной школы индуизма.

Мифы, легенды, предания, поверия и суеверия, вошедшие в индуизм, нашли свое широчайшее отражение в величайшей эпической поэме “Махабхарата”, содержащей 200 тысяч строк. Она насыщена бессчетным количеством рассказов, всегда излагаемых ярким красочным языком, но порой настолько взаимно противоречивых, что бывает трудно понять читателю-неиндусу, чему именно следует верить. Но в Индии мы не слыхали о подобных сомнениях, зато узнали, что это – “лучшее из повествований, разнообразное в отношении стихов и глав, наделенное тонким смыслом и строгой последовательностью, проникнутое значением Вед”. И еще – это сказание, “украшенное благостными словами, божественными и мирскими предписаниями… приятно для знатоков”.

В Индии эта поэма в течение более двух тысяч лет составляла основу народного образования, и ее значение в этой роли велико доныне.

Содержащиеся в ней описания боев богов, а также земных героев с демонами поражают воображение современного читателя картинами летающих по воздуху городов, оружия, которое само наводится на цель, стрел, самоподающихся на тетиву лука, колесниц, взлетающих в небо с запряжкой тысячи коней, и т.п. Иногда приходит мысль в голову, что и вся уфология в странах Запада началась со знакомства с первыми появившимися там переводами из этой поэмы. А описания вполне современного по своему действию оружия заставляют невольно поставить вопрос – что это? Воспоминания о каких-то миновавших в неведомом прошлом цивилизациях или предвидение отдаленного грядущего?

Предлагаемая читателю книга содержит описания, основанные на знакомстве авторов, специалистов по культуре Индии, не только с гимнами Вед, но и, главным образом, на углублении в строфы великой “Махабхараты”.

Говоря о “Махабхарате”, необходимо остановиться на том, что этот памятник отражает важнейшие этапы истории древней Индии. В поэме повествуется о тех отношениях взаимных конфликтов и взаимного согласия, которыми были отмечены встречи арьев с доарийским населением в течение двух (и более) тысячелетий. В сказочных эпизодах поэмы действуют, например, персонажи, описываемые часто в самых черных тонах, но тут же рядом они вдруг восхваляются как союзники богов и носители праведности.

В тексте эпоса ясно выявляется этническая принадлежность авторов таких описаний. И особое внимание привлекает то, что главные положительные герои поэмы, братья Пандавы, всё время возвеличиваются как сторонники дхармы – тех религиозных предписаний, которые были принесены в Индию главным образом арьями, носителями европеоидного расового типа. Арьи, судя по памятникам литературы, резко осуждали и образ жизни, и верования, да и саму внешность местных темнокожих народов, представителей австро-негроидного расового типа. Но выясняется, что эти юные Пандавы сами на три четверти по генетическим признакам относились именно к этому последнему типу. И возникает вопрос – кем же создана главная масса текста эпоса?

Великий Вьяса, которому приписывается авторство этой поэмы (слово “вьяса” на деле означает “составитель”), сам был таким устрашающе черным и “косматым”, что светлокожая бабка этих Пандавов – мать их отца – к которой Вьяса был призван на ложе (возможно, по правилам заключения междинастических браков), увидев его, так побледнела от ужаса, что и родила бледного сына Панду, что и значит “бледный”.

Так можно себе уяснить, что великий Вьяса, черный дед Пандавов, первое имя которого и есть Кришна, передал сыну, этому Панду, свой расовый тип. Но даже и этого мало – их мать, супруга “бледного” Панду, сама именуется Черная, и, судя по всем описаниям, происходит из среды местных доарийских народов. Так что эти высоковоздушные герои эпоса обрели по своему рождению лишь одну четверть “светлой” крови арьев от своей бабушки по линии отца, тогда как их дедом по этой линии стал Вьяса.

Но это не послужило ни в одном стихе поэмы поводом хотя бы к малейшему их осуждению или умело скрытому “расовому” неприятию. И подобные персонажи, то светлые, то черные, действуют на протяжении всего эпического повествования, что неуклонно наводит на мысль о том, что “Махабхарата” является единственным в своем роде памятником, отражающим врастание арьев в местную этно-расовую среду, что сопровождалось то боями, то мирным взаимным обменом хозяйственными навыками, обменом идеологическими представлениями и многими другими элементами культуры.

Значение великого эпоса Индии нельзя переоценить, но с указанной точки зрения эта поэма еще слабо прослежена наукой. Важно и то, что содержащиеся в ней описания и морализованные рассуждения настолько значительны, что были усвоены многими авторами религиозно-правовых законов Индии, которые признаются во многом до наших дней непререкаемыми авторитетами в вопросах не только нравственности, но и политики. Как, например, рассуждения о сути царя и его власти: “Неразумный человек, не умеющий выбрать нужное время, не знающий особенностей дела, за которое он борется, тот, чьи начинания бесполезны, погибает и в этом мире и в мире ином. И цели ничтожны у нечестивцев с низкой душой. Такие стремятся во всем преуспеть и способны на вероломство”. И говорится, что черты, необходимые для того, чтобы вершить мирские дела, суть: “Стойкость, сметливость, правильные выбор места и времени, а также мужество”.

Каждый, кто с должным интересом ознакомится с текстами поэмы, найдет в ней множество слов и сентенций, отвечающих на многие вопросы жизни.

Неисчерпаемое количество сюжетов и описаний, содержащееся в “Махабхарате”, издревле служило источником вдохновения ля творцов прекрасных произведений искусства – скульпторов, резчиков по камню, живописцев и мастеров художественных ремесел. И на тканях и на храмах видны фигуры богов, богинь, небесных гениев, великих мудрецов, людей, животных, сцен из мифов и т.п. Это – иллюстрации к существующим издревле “устным книгам”, это – непрерывно созидаемая летопись индуизма в самых разных его аспектах и проявлениях, это – длящаяся веками эстафета передачи духовной культуры от поколения к поколению. Каждое храмовое или бытовое изображение несло и продолжает нести информативную функцию, служит поводом для того, чтобы лишний раз вспомнить или рассказать эпизод, сюжетно связанный с данным изображением.

Особо широкого размаха строительство храмов и искусство их декоративного убранства достигло в эпоху средневековья – с середины I тыс. н.э. по XVII век. Возводились не только отдельные храмы, становившиеся с каждым веком все более обширными и богатыми, но и огромные комплексы храмовых зданий и даже целые города храмов. Индию по справедливости называют музеем под открытым небом, и, хотя многие храмы уже не функционируют, к ним всё время тянется цепь паломников – приходят то семьями, то группами, а то и процессиями, отдавая дань интереса и любви как прекрасным произведениям национального искусства, так и неисчерпаемому многообразию изображаемых сюжетов индуизма и тому удивляющему европейцев отзвуку, который эти сюжеты порождают в душе каждого индуса.

Общаясь с индусами, убеждаешься, что воистину бессмертны сказания “Махабхараты”, мифы и предания – в семьях современной интеллигенции приверженность к ним редко проявляется открыто, но нам не довелось встречать полного отказа от национального духовного наследия. Его влияние прослеживается в явных или почти незаметных проявлениях в семейном укладе, в общественном поведении в бережливом отношении к национальному достоянию.

далее