Изображение небесной коровы, помещённое здесь на стр. 57, высекалось на каменных стенах многих царских гробниц между 1350 и 1100 гг. до н.э. Мифологический рассказ, сопровождающий его, можно изложить вкратце следующим

Когда солнечный бог Ра, царь людей и богов, состарился, он узнал, что в верховьях Нила и в пустыне люди злоумышляют против него. Тогда он сознал совет богов, в который входили мужские божества - Шу, Геб и Нуну и женские - Тефнут. Нут и Око Ра. Это было сделано втайне от людей. По совету богов Ра послал свое Око в виде богини Хатхор истребить человечество. Когда богиня возвращалась, радуясь, что завершила часть своей работы, Ра раскаялся и решил пощадить оставшихся людей. По его приказанию ночью на поля вылили красное пиво, и когда кровожадная богиня утром продолжала свой путь, возвращаясь к пославшему ее Ра, она нашла пиво приятным для души. Хатхор опьянела и перестала замечать людей. Так, добавляет рассказчик, возник обычай приготовлять пьянящие напитки к празднику Хатхор.

Но Ра все-таки устал от пребывания на земле с людьми. Нуну, древний бог, имя которого означает "первоначальный океан", посоветовал ему сесть па спину коровы Нут. Когда настал рассвет и люди начали пускать друг в друга стрелы, корова Нут с сидевшим на ее спине Ра поднялась и стала небом. Тогда Ра выразил свое “удовлетворение” и пожелание “насадить зелёные травы” на небе - играя словами, рассказчик сообщает, что благодаря этому высказыванию Ра появились “Поля Удовлетворения” и “Поля Тростников”. В основе этих древних названий лежит представление о небесном озере, хотя позже, в контексте нашего мифа, они стали означать идеал земледельцев - землю для возделывания в потустороннем мире. Однако на большой высоте у коровы закружилась голова, и она задрожала. “Тогда величество Ра сказал: „Если б только я имел число-хех [значение: миллион божеств?], чтобы поддержать ее". Этими словами он сотворил (восемь) божеств-хех”, которые поддерживали ноги небесной коровы. Наконец, Ра повелел богу Шу поместиться под коровой, чтобы поддерживать ее брюхо и стеречь восемь божеств-хех.

Рассказ заканчивается предписанием читать его над изображением коровы - очевидно, это должен делать отец, держа свое новорожденное дитя над головой, чтобы предохранить его от всякого зла (The Shrines, с. 27-31; первая часть также АNЕТ, с. 10-11).

Первая часть рассказа являет собой сочетание более древних мифологических представлений. Солнечный бог Ра в своей роли царя людей и богов тождествен изначальному богу Атуму и, таким образом, по самой своей природе - глубокий старик. Прегрешение человечества против Атума упоминается еще около 2100 г. до н.э. Что же касается несколько загадочного представления об Оке верховного бога, я хотел бы пока ограничиться замечанием, что оно идентично злобной змее Урею, богине Хатхор и другим богиням. Око Атума засвидетельствовано как посланник Атума около 2000 г. до н.э. (С. Т. П. 5b), Мягкая по природе, богиня Хатхор, обычно воплощавшаяся в корову, выводится здесь как кровожадное Око. Очевидно, вся история была задумана с целью объяснить обычай напиваться сверх меры во время праздника Хатхор. Скептически настроенный историк, однако, склонен думать, что эти крайности следовало бы скорее поставить в связь с ролью Хатхор как покровительницы любви.

Вторая часть мифа связана с первой общим мотивом усталости Ра от человечества. Взятая сама по себе, она истолковывает изображение небесной коровы лишь небольшим отклонением: на картине Ра не сидит на спине коровы, а плавает в своих двух ладьях. Это - космогоническое повествование, поскольку оно объясняет, как возникло небо. Более того, существование небесных полей и восьми богов, которых изображают держащими ноги коровы, объясняется игрой слов. Игра слов широко распространена в египетской мифологии. Новые мифологические концепты нередко создавались этим избитым и тяжеловесным приемом, например в гимнах и обрядах.

Изображение отнюдь не является иллюстрацией ко всему мифу о небесной корове, и, с другой стороны, миф не согласуется с изображением во всех частностях. Попытаемся поэтому рассмотреть изображение само по себе. Мы увидим, что оно состоит из разнородных элементов, совершенно так же как и изложенный выше рассказ о кровожадной богине.

Детали картины, я полагаю, достаточно ясны. Мы видим стоящую корову. Ее живот украшен линией звезд; вдоль него плавают две ладьи; в одной из них - человек, носящий в качестве головного убора солнечный диск. Живот коровы опирается на поднятые руки мужчины, а каждую ее ногу поддерживают двое мужчин. К этому можно еще добавить, что иероглифы между рогами и перед грудью коровы читаются хех, что означает “миллионы” или “божества хех”, а иероглифы у ее лба читаются “красота”, что, возможно, служит обозначением коровы (но полной уверенности в этом нет).

В добавление к звездам, указывающим, что изображается небо, на картине отражены четыре различные и взаимно противоречивые концепции неба, каждая из которых известна нам из других источников, ибо они упоминаются в гимнах и в других религиозных текстах. Прежде всего, представление о корове-небе восходит к доисторическим временам. Поскольку корова, согласно древнейшим текстам, находилась также в изначальном океане, представление о том, что она поднялась из океана, чтобы стать небом, возможно (но не обязательно), уже существовало до возникновения данного мифа. Во-вторых, две ладьи солнца отражают существовавшую концепцию о небе как водах, по которым солнце плывет в утренней и в вечерней ладье. Эти небесные воды соответствуют земному океану в такой же степени, в какой небесная корова соответствует земной. Эти воды, несомненно, не были повторением Нила, поскольку египтяне прекрасно знали, что Нил течет с юга на север, в то время как солнце движется с востока на запад. В-третьих, мужчина, поддерживающий живот коровы,- бог Шу, который, как мы увидим позже, поднял свою дочь Нут, небо, над ее братом и мужем Гебом, землей, так что только кончики пальцев ее рук и ног касались земли. Представление о том, что Нут несла с собой ладьи богов, когда ее подняли, и что они стали звездами, засвидетельствовано очень рано (Pyr. 785). Для того чтобы понять широко распространенное представление о том, что боги, звезды и солнечный бог плавали в ладьях, мы должны принять во внимание, что в долине Нила ладья является и естественным и удобным транспортным средством. Четвертая концепция о небе, отраженная в картине, относительно рационалистическая: небо - крыша, поддерживаемая четырьмя опорами, каждая из которых охраняется божеством. Четыре ноги коровы заменяют здесь четыре опоры неба. Восемь божеств-хех, возможно, восходят к божествам, охраняющим опоры, которые представляли собой четыре стороны света. Четыре, число сторон света, всегда считалось священным у египтян.

Что же в таком случае мы можем узнать из данного изображения?

Здесь засвидетельствованы четыре различных представления египтян о небе: корова, океан, женщина Нут и крыша. Все эти четыре представления принимались как верные теми, кто был ответственным за украшение царских гробниц около 1300 г. до н.э. Правда, именно в это время египтяне были настроены весьма скептически. Слегка саркастический подход к мифам, отраженный в светских литературных произведениях той поры напоминает совершенно человеческое изображение богов у Гомера. Все это могло бы привести к истолкованию комбинированного изображения небесной коровы как прихотливой шутки художника, пренебрегавшего торжественностью царских гробниц. Однако такая интерпретация неприемлема, Более простая картина, на которой небо изображено как крылья коршуна, поддерживаемые двумя небесными столпами, возникла около 2900 г. до н.э. Она доказывает, что сочетание различных представлений о небе считалось правомерным уже в самом начале египетской истории. Подобное свидетельство мы находим в Текстах пирамид, которые возникли в III тысячелетии до н.э. и были высечены на камне около 2300 г. до н.э. В этих текстах корова, океан, коршун и женщина Нут встречаются наряду с другими представлениями о небе, поочередно сочетаясь в таких фразах, как “Звезда плывет по океану под телом Нут” (Pyr. 802) и “Он [т. е. умерший царь] - сын великой дикой коровы. Она беременеет им и рождает его, и его помещают под ее крылом” (Pyr. 1370). В этом контексте множественность концепций о небе принимается в высшей степени серьезно. Это вовсе не поэтическая фантазия или шутка художника.

Ни от одного египтянина не ждали, что он будет верить какому-то одному представлению о небе, поскольку все представления принимались как правомерные одними и теми же теологами. Более того, поскольку у египтян было столько же здравого смысла, сколько и у нас, мы можем с уверенностью сделать заключение, что никто, кроме, возможно, самых наивных, не воспринимал комбинированное изображение небесной коровы в буквальном смысле. Это заключение подтверждается тем фактом, что в тех же царских гробницах, построенных около 1300 г. до н.э., существуют другие изображения неба, например в виде человеческой фигуры Нут с солнечным диском вместо солнечных ладей. Всякий, кто стал бы искать в этих изображениях передачу действительной формы неба, мог бы лишь совершенно запутаться. Следовательно, они должны были служить только символами неба. Разбираемая нами картина - художественное сочетание символов, каждый из которых отражает небо или небеса. Мы видели, что комбинированные картины небес в царских гробницах около 1300 г. до н.э. содержат параллели с упомянутым изображением неба, относящимся ко времени около 2900 г. до н.э. и с Текстами пирамид. Нет сомнения, что в самом начале их истории, около 3000 г, до н.э. египтяне понимали, что идею неба нельзя постичь непосредственно разумом и чувственным опытом. Они сознательно пользовались символами для того, чтобы объяснить ее в категориях, понятных: людям их времени. Но поскольку никакой символ не может охватить всю суть того, что он выражает, увеличение числа символов скорее способствует лучшему пониманию чем вводит в заблуждение. Кроме того, разнообразие придавало изображению и описанию небес известную картинность и живость.

II. Характер египетской мифологии.

Дальнейшее рассмотрение египетской мифологии представит немало доказательств того, что мы вправе делать обобщения на рассмотренном выше примере неба. Для любого явления могло существовать множество мифологических концептов. Более того, щедрость в отношении мифологических концептов вообще характерна для египетской религии. Не было догм, вера в которые считалась бы обязательной, и, следовательно, не было представления о ереси. Нетерпимость и религиозный фанатизм появляются только в периоды, которые уже стали в какой-то степени упадочными. Насколько мы знаем, они возникают только во II тысячелетии, около 1370 г. до н.э. когда царь Эхнатон попытался освободить египетскую религию от мифологии путем яростных гонений, а также в более позднюю эпоху, в последние века до и в первые века нашей эры, когда преобладали магия и фетишизм. С другой стороны, отдельные случаи скептицизма и отрицания трансцендентальных концепций засвидетельствованы еще около 2000 г. до н.э. Подобные тенденции не отвергались египетским обществом. Они проникли в светскую литературу и в надписи на стенах гробниц, которые в то же время покрывались гимнами и молитвами, составленными в рамках стандартной египетской религиозной терминологии.

Мы уже показали некоторые характерные особенности древнеегипетского мифологического мышления в истории о попытке уничтожения человечества и в композиции, представляющей небесную корову. Для того чтобы облегчить чтение настоящей работы, я остановлюсь теперь на ряде наиболее существенных определений, полученных мной в результате исследования египетских мифов.

Египетская “мифологическая концепция” - это такая концепция, с помощью которой египтянин пытался уяснить себе в привычных для человека понятиях образ, событие, группу образов или ряд событий, которые представлялись ему принадлежащими к “божественному миру”.

Выражение “божественный мир” включает в себя все то, что не может быть постигнуто непосредственно человеческим разумом и чувством, хотя и представляется существующим. Конечно, многие предметы и явления, которые в наше время легко понять и объяснить, как, например, небо и солнце в представлении египтян принадлежали к божественному миру. Однако ни при каких обстоятельствах явление, принадлежащее к божественному миру, не могло быть выражено иначе, как посредством “символа”.

“Символ” - результат попытки человека выразить какой-либо элемент божественного мира в человеческих категориях, т. е. в категориях логики и чувственного восприятия, хотя таковые не обязательно должны согласовываться с законами природы. Египетские мудрецы за три тысячи лет до нашей эры отдавали себе в этом отчет и не принимали символ за точную копию того, что он изображал. Египетский символ в этом смысле мог принимать форму либо предмета, либо действия, либо слов. В то время как не всякий символ - мифологическое понятие, всякое мифологическое понятие - символическое отражение предмета божественного мира. Очевидно, что разум не в состоянии судить об истинности символа. Мифологическое понятие истинно, если оно дает возможность осмыслить какое-либо явление божественного мира в доступных для человека категориях и до тех пор, пока оно принимается человеком на веру.

“Египетская мифология” - сумма всех мифологических понятий.

Выражение “миф” можно употреблять для обозначения определенной составной части египетской мифологии.

“Египетская религия” в этом плане - проявление молчаливого согласия древних египтян на всеобщее пользование мифологическими понятиями.

“Египетская теология” в этом плане - трактовка египетскими теологами мифологии в конструктивном и интерпретационном аспектах.

Египетские мифологические понятия могут выражаться в словах (например, гимны, молитвы, рассказы, ритуальные тексты), в действиях (драматические представления и другие обряды), в предметах и картинах (например, изображения, безличные эмблемы, растения и небесные тела) или в живых существах (например, царь и животные). Фактически любое из этих выражений представляет собой духовный опыт или вызывает в памяти некое религиозное переживание. Большинство мифологических понятий можно было чувственно воспринять в этих различных формах выражения. Например, миф об Осирисе и Горе можно было пережить в царских погребальных обрядах, и в то же время его знали наизусть как рассказ о былых событиях уже в начале III тысячелетия до н.э.

Выше при рассмотрении мифа о небесной корове и композиции, ее изображающей, нами был отмечен ряд характерных черт египетской мифологии. Мы видели, что различные представления были художественно соединены в повествование или в изображение, которыми объяснялись космическое явление, космогоническое событие или религиозный обычай. Использование рассказа с магической целью указывает на тот факт, что, с одной стороны, он мог быть составлен либо специально с этой целью, либо просто для развлечения; с другой стороны, кажется, содержание обрядов или гимнов, включающее в себя какой-либо мифологический элемент, могло породить новую версию рассказа. Более того, мы видели, что игра слов могла порождать новые детали мифологического представления, например высказывание божества в определенной ситуации. В общем, и эти и другие особенности подкрепляют сложившееся в результате ознакомления с этими рассказами и композицией впечатление, что египетская мифология была скорее спекулятивной, чем творческой и поэтической.

Следует обратить внимание еще на две черты. Во-первых, единая сущность того, что мы назвали божественным миром, может отражаться в различных, несовместимых понятиях у одних и тех же теологов. Эта черта была достаточно полно рассмотрена выше. Во-вторых, черта, которую мы еще не рассматривали: одно божество может легко отождествляться с другими. Анализ рассказов о небесной корове и ее изображения показал нам, что Ра выступает как Атум в одной ситуации и как солнечный диск в другой. Око, которое при других обстоятельствах отождествляется со змеей, Уреем, здесь выступает как Хатхор. Поэтому Хатхор появляется как жестокое божество в противоположность ее мягкой в других случаях природе коровы. Эти взятые наугад примеры запутанности мифологических представлений указывают на основной принцип египетской мифологии: склонность одновременно и к изменению, и к сохранению традиции.

Склонность к изменению - естественный результат недогматического характера египетской мифологии и вытекающего отсюда стремления найти максимум различных мифологических понятий для одного явления. Мы уже встречались с некоторыми комбинациями, с помощью которых создавались новые представления; например, царь Ра посредством идентификации с первичным богом Атумом сделался престарелым правителем, а бог Шу в конце концов стал поддерживать брюхо коровы, а не тело своей дочери Нут. Старое представление о небесной корове, защищающей своего сына, умершего царя, своими “крыльями” (мы уже видели, что идея защиты крыльями возникла из представления о небесном коршуне), стало излюбленным в египетской иконографии. Сначала небесная Нут, а затем любая другая богиня-мать в образе женщины изображалась защищающей свое дитя крыльями. За исключением этих случаев, крылатые человекообразные божества фактически неизвестны в египетской мифологии. Эти и им подобные представления возникли более или менее случайно - например, порожденные игрой слов. Более целенаправленной была теологическая тенденция отождествлять местное божество с одним из величайших богов, чтобы придать ему больший авторитет в месте его почитания. В подобных случаях имя менее значительного божества ставилось перед именем более значительного (как впервые заметил Герман Юнкер), образуя составные имена, такие, как Ра-Атум или Амон-Ра. Поскольку в Египте имя рассматривалось как существенная составная часть личности, сочетание имен вызывало перенос мифологических атрибутов высшего божества на меньшее. Египетская мифология таким образом находилась в состоянии непрестанного изменения в течение трех тысячелетий египетской истории вследствие образования новых концепций. Правда, приблизительно после 2200 г. до н.э. эти изменения производились главным образом путем новых сочетаний основных старых представлений. Но именно такие сочетания и придали египетской мифологии калейдоскопический и запутанный характер и способствовали созданию новых мифологических рассказов. К этому следует прибавить, что можно обнаружить также и влияние азиатских мифологий, главным образом во II тысячелетии до н.э. но, насколько мне известно, оно не играло существенной роли в развитии египетских мифов.

Изменчивая форма и свободный дух египетской религии уравновешивались специфической тенденцией к консерватизму. Это проявляется в том, что никакая мифологическая концепция, однажды оказавшаяся пригодной, фактически никогда не отбрасывалась. Композиция, изображающая небесную корову, которая была нами рассмотрена выше, ни в коей мере не представляет окончательный результат или какую-либо ступень развития, когда произошло слияние отдельных более ранних представлений о корове, женщине Нут, небесном океане и крыше. Все эти четыре представления удерживались одновременно, каждое на равных правах с другими. Мы увидим, что роль верховного божества последовательно приписывалась Гору. Ра и Амону-Ра, к которым можно еще добавить Сераписа птолемеевской эпохи. Каждый из этих богов, затмеваемый его преемником, сохранял главенствующую роль в любом случае, когда это позволяли условия. Мы вправе предположить, что консервативный характер египетской мифологии спас египетскую религию от разложения еще в XIV столетии до нашей эры и вновь после середины последнего тысячелетия до нашей эры. Однако именно эта устойчивость, обеспечившая постоянство и продолжительное существование египетской религии, в такой же степени способствовала увеличению числа мифологических понятий и запутанности египетской мифологии, поскольку более ранние элементы и комбинации сохранялись наряду с более новыми.

Как указывалось выше, основные понятия египетской мифологии оформились уже около 2200 г. до н.э. и последующие изменения представляли собой скорее увеличение числа вариантов и комбинаций, чем изменение этих понятий. Ввиду этого здесь будет полезно изложить сначала мифологию III тысячелетия примерно до 2200 г. до н.э. и только потом - ее дальнейшую переработку, которая начинается около 2300 г. до н. о. Эти даты определяются нашими основными источниками по ранней египетской мифологии. Именно между 2300 и 2200 гг. до н.э. на стенах внутри пирамид были высечены древнейшие подлинные версии Текстов пирамид и созданы древнейшие версии Текстов саркофагов, что ознаменовало собой эпохальную перемену.

Правда, эти два основных источника по египетской мифологии имеют весьма различный характер. Тексты пирамид состоят в основном из ритуалов, заклинаний и гимнов, относящихся к погребению и перевоплощению царя Египта, тогда как Тексты саркофагов представляются главным образом литературной обработкой мифологических представлений и были рассчитаны на обожествление и вечную жизнь тех египтян, которые располагали средствами для того, чтобы воспроизвести эти тексты на своих саркофагах. Мы увидим, однако, что различное назначение этих текстов ни в коей мере не является случайным. Переход от Текстов пирамид к Текстам саркофагов совпадает с крушением мифологической концепции о божественном царе, а именно на этой концепции зиждилась вся египетская мифология.

далее