Налендра, в переводе с тибетского означающий “Владыка людей”, был построен древним царем и поэтому получил такое название. Он расположен на дальнем берегу Ганги на расстоянии примерно двух дней к юго-западу от Ваджрасаны. “Религиозное сооружение древнего царя”, имеющее семь больших башен в центре, две из которых были возведены царем и две великими ачарьями, по одной каждым. Снаружи по направлению к северу возвышаются четырнадцать высоких башен. С внешней стороны их находятся около восьмидесяти маленьких вихар. Они были разрушены мусульманами, и после них совершенно не на что было взглянуть или совершить подношение. Они были построены из кирпича, и многие остались неразрушенными. Там жил досточтимый и образованный монах, которому было более девяноста лет, – гуру и махапандит Рахула-шрибхадра. Царь Магадхи Буддасена почтил этого гуру и четырех других пандитов и около семидесяти досточтимых монахов. Там также были четыре особо почитаемые священные изображения, каменные статуи Владыки Кхасарпани, Манджушри с повернутой шеей, волшебная каменная статуя Джнянанатхи и статуя Тары “без украшений”. Статуя Кхасарпани стоит в царской вихаре. Говорится, что, когда ачарья Чандракирти и ачарья Чандрагомин вели диспут, Чандрагомин не смог дать немедленный ответ и дал ответ после того, как прошло некоторое время. Однажды, когда ачарья Чандракирти задал очередные вопросы об Дхарме, Чандрагомин отвечал, ведя себя как тот, кто хочет пойти помочиться, и, взяв сосуд, быстро вышел. Дхармасвамин сказал, как утверждают, что, когда ачарья Чандракирти отправился посмотреть, куда ушел Чандрагомин, он увидел каменную статую Кхасарпани, чья правая рука была в дана-мудре с поднятым пальцем, подняв пальцы как в диспуте. Статуя оставалась такой, когда она проповедовала Учение Чандрагомину. Даже сегодня эту статую размером с человека можно видеть с поднятым пальцем. Ачарья Чандракирти без проявления пристрастия попросил наставить его в Учении, на что статуя ответила: “Поскольку в течение пяти сотен перевоплощений ты возрождался как пандит, благословенный Манджугхошей, я не буду объяснять тебе Учение. Медитируй на Гухъясамаджу!” Тогда он медитировал в течение семи дней на Гухъясамаджу и узрел белого Авалокитешвару, возвышающегося на западе. Дхармасвамин добавил, что, хотя изображение называется “Белый лик”, оно описывается как красное. Статуя Манджушри “с шеей, повернутой налево” была помещена на колесницу, когда ачарья Чандракирти пришел встретиться с Чандрагомином. Чандрагомин был приглашен взойти на другую на колесницу, но он отклонил приглашение, сказав: “Мне не следует ехать на колеснице к вихаре Сангхи”. Они искренне умоляли его, и тогда Чандрагомин сказал: “Хорошо, тогда я встану на колесницу позади Манджугхоши как обмахивающий образ Манджугхоши”, – и сделал так.

К западу от Наланды на расстоянии примерно йоджаны, когда процессия повернула на юг, Чандрагомин увидел статую, подобную живому Манджугхоше. Он обратился к людям: “Смотрите, смотрите!” Но образ стал невидимым. Дхармасвамин сказал, что, когда кто-либо молится этой статуе из дерева размером с человека, если на него нисходит понимание, что это действительно будда - только тогда образ станет объяснять Учение. Но если подумать, что это всего лишь материальный предмет, рукотворный образ, в таком случае благословение пойдет на убыль. Его природа: согласно Атише, “когда кто-либо смотрит на священные изображения, на них следует взирать как на самого Татхагату, поскольку они благословлены”. Так их следует почитать.

Изображение, известное как Таратха, или “Тара без украшений”: однажды, когда ачарья Чандрагомин роздал всё, что он собрал как подаяние, в то время, когда ему нечего было отдать, с юга Индии прибыла труппа певцов и танцоров, которые в течение половины месяца развлекали пандита пением, музыкой и танцами. Когда они попросили денег, он дал им кусок ткани, в который одевался, но они не приняли ее, и Чандрагомин подумал: “Что я должен дать им?” Он вознес моление перед изображением Тары, написанным на стене в восточной части вихары, и изображение произнесло следующие слова: “Отдай это!”, – и левой рукой она сняла браслеты со своей правой руки и отдала их ему. Затем она обеими руками сняла ожерелья, и был ясно слышен звенящий звук. Пандиты Наланды спросили: “Откуда так много украшений?” – и, всё осмотрев, обнаружили, что на образе богини остались только следы от украшений на пальцах и плечах, и так это изображение стало известно как “Тара без украшений”.

Джнянанатха. Когда предводитель войск Турушки обосновался в вихаре Одантапури, расположенной на расстоянии дневного перехода к востоку от Наланды, он вызвал к себе Джаядеву (мирянина-покровителя гуру Рахула-шрибхадры) и его родственника. В течение нескольких дней они не возвращались. Затем пришел путешественник и принес послание от Джаядевы, в котором говорилось: “брахман мирянин-покровитель обращается к гуру и ученикам: я задержан военачальником, который сказал, что я воздавал почести многочисленным монахам [в тексте “круглые головы”, то есть бритые головы, уничижительное выражение] в присутствии гуру. Теперь они несомненно убьют гуру и его учеников. Бегите!” Получив совет бежать, гуру ответил: “Беги ты! Мне более девяноста лет. Нет особой разницы, спасусь я или нет, убегу я или нет”. Получив послание брахмана, они опять обратились к гуру, но он дал тот же ответ. После того как было получено много подобных посланий, все остальные ученики бежали, и только Дхармасвамин-лоцзава остался с гуру и просил гуру уходить. Гуру ответил: “Тебе, тибетец, глупо оставаться со мной! Все жители и ученики уже бежали. Если ты не бежишь, ты будешь убит!” Выслушав это, Дхармасвамин ответил: “Я не уйду, даже если меня убьют!” Тогда гуру смилостивился и сказал: “Ты хранишь свой обет, и бремя твое велико. Теперь, если я уйду с тобой, уйдешь ли ты? Если уйдешь, то мы бежим оба!” Дхармасвамин поднял гуру на плечи; Гуру сказал: “Мы уходим, давай возьмем маленькую корзину сахару, немного риса и любимые книги. Мы не сможем уйти далеко. У меня есть способ, как нам спастись!” На небольшом расстоянии к юго-западу находится маленький храм, посвященный божеству-охранителю, и они отправились туда. Гуру сказал: “Этот Джнянанатха чудесным образом возник на камне на кладбище Шитавана и был обнаружен Арья Нагарджуной, который пригласил статую остаться в этой святыне”. Ранее воины Турушки закидали его нечистотами и песком. Некий человек, который принимал в этом участие, тем же вечером умер от колик, добравшись до Одантапури. Как было сказано, на следующее утро обнаружилось, что образ невредим. С этого времени Турушка не смел приближаться к нему и переступать порог. Когда они находились там, внезапно ворвались три сотни воинов Турушки, вооруженных и готовых биться. Хотя воины собрались убить их, воины их не нашли и ушли прочь. Двое мирян-покровителей, помогавших Гуру, провели в оковах несколько дней, но затем получили свободу.

Когда Дхармасвамин впервые посетил гуру Рахулу, он пришел, думая: “В Магадхе нет никого, кто был бы более сведущ в санскрите, чем я”. Когда махапандит проповедовал, Дхармасвамин подумал: “Я знаю это, выучив это сердцем, так что мне нет необходимости изучать это”. Гуру махапандит сказал: “Иди и изучай санскритский комментарий, пока ты не добьешься мастерства!” Дхармасвамин изучил его, и понимание значения текста принесло ему большую пользу.

С наступлением лета Гуру сказал: “Тебе следует отправиться в Непал. Здесь ты умрешь от лихорадки. У нас уже был другой тибетец, который прибыл учиться. Он умер в прошлом году. Ты ранее глубоко освоил Учение, и если теперь с твоей жизнью случится несчастье, это будет потеря. В любом случае тебе следует уезжать!” Друзья также настаивали на его отъезде. Тогда Дхармасвамин подумал: “Проведя лето в Непале и вернувшись зимой в Магадху, я должен буду переправляться через Гангу (переправа через Ганг была такой трудной, что грозила смертью). Я останусь учиться здесь!”. Поэтому Дхармасвамин сказал гуру: “Даже если я умру, пожалуйста, позвольте мне продолжить учение здесь!” И Дхармасвамин остался. Однажды летом его тело покрылось тремя сотнями язв, и он страшно мучился. Гуру сказал: “Тебе очень повезло!” – и был очень доволен. Дхармасвамин подумал: “Почему гуру так доволен тем, что я так болен?” Гуру сказал: “Твоя болезнь вызвана водой, она не пошла внутрь, а вышла наружу. Язвы не представляют опасности для жизни. Ты не умрешь!” – и Гуру возрадовался. В это время, Дхармасвамин не мог даже сесть, сильная боль причиняла ему страдания.

В этой местности многие небуддисты собираются, чтобы совершить подношения, они приводят с собой большое количество скота и разжигают большой костер из дров, на котором сжигают его. После того, как огонь поглотит туши, они делают на краях кучи тлеющих в огне туш круговую мандалу, треугольную мандалу, квадратную мандалу и т.п. и бормочут мантры. Этот способ совершения подношения не есть путь к достижению освобождения, хотя его и провозглашают таковым. “Если кто-либо ищет прибежище в Трех Драгоценностях, – сказал Дхармасвамин, – он не нуждается в возложении надежды на подобные учения”.

Завершив образование в Наланде, он попросил у гуру позволения вернуться в Тибет. Гуру сказал: “Ты овладел многими учениями. Это будет благом для всех живых существ”. Тогда Дхармасвамин попросил разрешения уйти, но Гуру сказал: “Сегодня останься!” – а затем добавил: “Ты уйдешь завтра и к вечеру доберешься до парома, а там заночуешь. Останься до утра”. Дхармасвамин сказал, что он провел там вечер, а утром ему разрешили уйти. В этот день его проводил сам пандит, которого везли в паланкине на двухколесной коляске. Прощаясь, гуру сказал: “Ты хороший монах! Иди в Тибет!” – и пролил слезы. “Я старец, – сказал гуру, – и Тибет далеко отсюда. В этой жизни мы более не встретимся. Мы встретимся в Сукхавати”. Дхармасвамин ушел. Дхармасвамин сказал, что он высоко почитал этого Гуру. Дхармасвамин Чаг лоцзава провел в Магадхе два полных года.