|
Дайлис Джин
Моргана
Бег. Бег. Бесконечный бег – по каменным лабиринтам.
Она могла бы исчезнуть в любой момент. Просто пройти сквозь камень, которого на самом деле нет. Есть только трава, и яблони, и снова трава. Зеленая бесконечность. Авалон.
Но она бежит, тщательно следя, чтобы преследователь не потерял ее в каменных джунглях. Не обессилел, ловя готовую к гибели жертву.
Глупо, на самом деле. Но только мужчина, способный выдержать безумную гонку, сможет подарить ей ребенка.
Трутень. Самец. Ничего больше.
Но она бежит, и развеваются одежды, и подол цепляется о несуществующий камень.
Он думает – она жрица или даже монахиня. Одна из многих.
Он не знает, что девушка, бегущая сквозь ночь, – это Моргана.
Владычица Авалона.
Он узнает потом, когда станет ее рабом.
– Стой, погоди, не так быстро!
Пока он смеется. Пока.
Беги, глупый. Беги.
Я стану матерью твоего ребенка, когда придет должное время. Но не надейся, что она признает отца.
Роды – как смерть. Боль, крик – и внезапное счастье, когда все закончилось.
Даже ради этого она рожала бы снова и снова.
Бывает и так. Долг – это удовольствие.
Хорошо тем, у кого такой необременительный долг.
Эта девочка кричала так, что казалось – стены рухнут. Еще бы – такой сильный самец! Гнался за ней часов пять – и сохранил достаточно сил для главного действа!
Сейчас он уже не так энергичен.
Бродит по острову, изредка срывая недозрелые яблоки. И повторяет все время: "Эва, Эва!"
Дурачок… я же сказала тебе – потом: я Моргана! И все слухи обо мне – лишь тень правды!
Ты не поверил. Никто не верит.
Никто из тех, кто дает мне детей.
Они такие забавные – мои девочки. Такие разные… И каждая – копия отца.
Черненькие, белокурые, русые, рыжие… По достижении совершеннолетия они надевают капюшон, пряча от посторонних знаки своей силы. Волосы.
Они приникают к яблоням, чтобы пить их бессмертный сок.
Они – жрицы Авалона. Его хранительницы. Его жизнь.
– Не, парень… не ходи туда.
Костер, и вкусная еда, и милые деревья. Так и манят…
– Не ходи!
– Да почему? Это же владения госпожи Ниневы! Она добрая!
– Она – добрая?! Она?! В ее землях пропал мой брат! Он так хотел получить дары Богини Ниневы… так хотел увидеть Авалон…
– Ну и не дошел. А кто сказал, что это просто?!
– Дууууууурень! – с чувством. – Я не знаю, нашел ли он Ниневу… но одна из этих проклятых девок, морганиных жриц – просто одно лицо с моим умненьким, веселым, талантливым братцем!
Умные, веселые, талантливые. Таковы мои девочки.
Я не размениваюсь на пустяки.
Наивным добрякам, ищущим справедливости, я являюсь Великой Ниневой. Светлой, как само солнце. Ослепительно прекрасной. Величественной.
Я и есть Нинева – пока не умрет последний закатный луч…
А потом – гонка. Бесконечная гонка по каменным лабиринтам. Если нашелся тот, кто достоин стать отцом.
Ох уж эти мужчины… они воспринимают все слишком серьезно. И себя – в первую очередь.
Моя старшенькая как-то спросила меня, надкусывая яблочный цветок – плодов мы не ели никогда, потому что они отнимают бессмертие:
– А почему так? Почему мы отпускаем явных идиотов и обывателей – и сводим с ума хороших?
Я была готова к этому вопросу – и именно потому ответила честно, а не произнесла первое, что попадется под язык:
– Потому что идиоты и обыватели нам не нужны. Нам нужна сила, чтобы выжить.
Лучше бы я отделалась ни к чему не обязывающей фразой. Но случилось так, что я предсказала наше общее будущее. Будущее Авалона.
Нам пришлось выживать. И так выживать, что мы чуть было не забыли, что такое – просто жить…
Лишь один раз я родила сына. Мальчика.
Его назвали Мордред.
А его отцом был Артур. Король Камелота.
Это было чудесное место, правда. Воплощение мечты. Круглый стол и его рыцари. Романтическая история Короля, его Супруги и Лучшего Друга…
На самом деле все было не так, разумеется. Хотя бы потому, что в Камелоте было не более ста рыцарей – а всем остальным было все равно, за каким столом они сидят. Круглым или квадратным. Эти остальные почему-то искренне возмущались, когда неурожай оборачивался голодом, а новые налоги "на войну" вызывали настоящие бунты.
Артур, с которым мы казались дружны, искренне возмущался:
– Неужели они не понимают, что это – ради их же блага? Ну скажи, Нинева – разве я не прав?
Нинева была доброй, Моргана с Артуром никогда не встречалась… и мы дружно хранили молчание.
Потому что сказать было нечего.
Бесполезно объяснять мужчинам, что дети хотят есть каждый день. И никакое благо – хоть всеобщее, хоть частное – не променяют на один-единственный обед. Хотя какой обед – на кусок хлеба!
Камелот был весь напоказ, весь нараспашку… и иноземцы им искренне восхищались. Только жить там было почти невозможно. Только выживать.
Король Артур был идеалистом – и вместо того, чтобы развестись с бесплодной супругой, призвал на брачное ложе лучшего друга Ланса. Тот долго сопротивлялся, но в конце концов уступил.
По странному совпадению, их с Гвиневерой застали во время единственной ночи, которой они вовсе и не хотели. И иногда я думаю, что Артур сам все подстроил. Потому что он был болен серьезной болезнью – честностью. И вместо того, чтобы просто взять другую жену, устроил целый спектакль.
По непонятным опять-таки причинам Главные Герои не захотели играть отведенные им роли и скрылись от камелотского правосудия. На Авалоне, разумеется.
Артур разыгрывал убитого горем короля, преданного ближайшими сторонниками. Гвиневера тосковала и порывалась вернуться: "Ты не понимаешь, он же даже есть как следует не станет! Ну он такой человек! А его одежда – ты видела, во что она превратилась? Никто о нем не заботится, только я!"
Ланселот уже ничего не хотел. Он просто влюбился. Первый раз в жизни. В мою дочь от одного поэта, Элейн.
Много позже ее превратят в несчастную супругу мужа, влюбленного в другую. Чушь.
Никакая человечка не сравнится с моей дочерью. А королева Гвиневера – тем более. Она воспитывалась у нас – и очаровала Артура без усилий. Но любое искусство имеет свои пределы. Вне этих пределов Гвиневера была не слишком красивой и не слишком умной женщиной. И к тому же бесплодной. Но она ведь не виновата, верно? Она никому ничего не должна и ничего не обещала…
И тогда я разозлилась – первый раз в жизни. И соблазнила хваленого камелотского короля. Это оказалось на удивление легко. Даже пастухи сопротивлялись дольше.
Но мне не нужен был Артур на Авалоне. Мне нужно было, чтобы Авалон жил. А он был на грани смерти – потому что Камелот находился неподалеку, и вся его гниль в итоге оседала в нашей почве…
Советник Артура, Мерлин, непрестанно повторял, что Авалон – это гибельное место. И поэтому он не должен существовать. Ему вторил христианский епископ – а я-то всегда думала, что никакая вера не может идти на компромиссы с чужаками!
И тогда я родила Мордреда. От злости. И сразу же отдала младенца на воспитание. Потому что у меня – не может быть – сыновей!
Две мои дочери отдали своего брата каким-то крестьянам. Не делая секрета из его происхождения.
Неудивительно, что мальчик, когда подрос, решил предъявить свои права на королевский трон. Неудивительно, что ничем хорошим это не кончилось.
Камелот пал.
Но мне было плевать на Камелот. Он был бы уничтожен – так или иначе. Я была уверена в этом – как и в том, что Авалон вечен.
Камелот, как я и думала, стал легендой – и Авалон питался этой легендой.
Даже когда пришли саксы – и нам пришлось прятаться.
Даже когда пришли христиане – и нам пришлось сделать вид, что им удалось убить Ниневу. Никогда не любила эту маску…
И я рада, что успела соблазнить Мордреда – пока он не стал Тем Самым Мордредом.
Он был хорошим самцом. Да что теперь скрывать – лучшим!
Его дочь до сих пор лежит в колыбели. Хотя прошло уже пять лет.
Она растет медленно. Потому что эта девочка слишком сильна.
Глупые мужчины считают, что победа – это поле боя, усеянное трупами врагов.
Пусть считают дальше.
Когда-нибудь эта девочка станет королевой. Хотя нет – она станет супругой Принца. Королева – это так неудобно…
Наследники Королей этого большого острова станут Уэльскими Принцами. И навсегда свяжут с нами свою судьбу.
И даже когда иссякнет наш род – ничего не изменится.
Это говорю я. Моргана.
Владычица Авалона.
|