Это странная книга. Странная, чтобы не сказать – самовольная.
Ее сюжет вломился ко мне, как Гэндальф к Бильбо, не спрашивая, нравится ли гость хозяину.

Эта книга – о невозможном. Но каждый из нас хоть раз в жизни видел, как самое невозможное вдруг становится реальностью. Дружба вместо смертельной вражды – из числа такого невозможного.
Сторонники "вражды до победного конца" отвернутся от этой книги в гневе. А заодно – и от авторов. Впрочем, кое-кто из моих друзей – бывших друзей – уже сделал это.

Эта книга – о невозможном. И тем, кто с первых страниц начнет кричать "Не верю!", я хочу ответить словами досточтимого (досточтимых) Г.Л. Олди: "Враждебность – это "полный стакан, в который не наливают" (с) дзенская история. Читатель полон до краев собственными представлениями на тему, которая кажется ему своей, выстраданной, и книга льется в переполненную емкость, частично выплескиваясь наружу, частично вытесняя стереотипы читателя. Брызги – это и есть враждебность, летящая в адрес "бедного" автора. Но позднее "стакан" уже полон новой смесью, где книга заняла определенную долю, и восприятие меняется. Крайне полезно частенько опустошать собственный "стакан", выбрасывая стереотипы. Это зачастую трудно понять для себя. Мы вот довольно долго понимали... Сейчас же считаем книгу удавшейся, если мнения о ней полярно разделяются. И гневных должно быть много. Особенно сразу по выходу".
Так они ответили мне, когда я пожаловалась, что на одном из форумов кто-то совсем-совсем анонимный заявил: ""Эанарион" дальше от Толкиена, чем "Черная книга Арды"". Итак, о Толкиене, "Эанарионе", "Черной книге Арды" и этом романе.

Толкиен создал (или "описал", как вам угодно) живой мир. А живое имеет неприятную особенность жить своей жизнью. Загнать живую Арду в без малого двадцать толстенных томов? – кому как, а мне тесно. Не люблю заборов. Даже освященных великим именем.

"Это не мир Толкиена", скажут мне. Уточню: это не мировосприятие Толкиена. А вот насчет мира… давайте откроем "Сильмариллион".
История войн нолдор с Ангбандом при внимательном рассмотрении вызывает шок. Каков был смысл осаждать Ангбанд с юга, не перекрыв (да и не имея возможности перекрыть!) связи с востоком и севером? Почему Моргот, изображенный в "Атрабет Финрод ах Андрет" запредельно могущественным, терпит нолдор?!
Почему Враг, выиграв Дагор ну-ин Гилиат и имея все мыслимые военные преимущества, затевает переговоры? Зачем Маэдрос подвешен снаружи Тангородрима? – чтобы Фингону было удобнее его снять?!
Куда делась Унголианта? (Только не говорите мне про Берена, мимоходом убившего тварь, которая пожрала Древа и едва ни закусила сильнейшим из Валар. Я понимаю, что Профессор считал себя Береном и свойственно своего героя воспринимать самым могучим, но… но… но…)
И – во имя всех известных миру богов! – каким образом полумайэ и человек сумели одолеть Валу, пусть и растратившего свою силу? А ведь в Ангбанде он был не один.
Вдохновителем войны с Мортогом были Феанор и его сыновья. Однако ж ни один из сыновей Феанора не погиб в бою с Врагом! Вопросы, вопросы…
Как говорил сам Профессор, "в этом еще надо разобраться".

Мы (в данном случае я говорю от лица нас обеих) полагаем, что написали не апокриф, а то, что принято называть криптоисторией. Глядя на Средиземье с позиций, противоположных мировоззрению Толкиена, мы пытаемся восстановить пропущенные звенья цепи исторических событий.
Впрочем, для нас "После Пламени" – нечто большее, чем опыт криптоистории. Криптоистория стоит на самом последнем месте. Для нас это – книга о разных путях, которые лежат перед Мастерами. И каждый Мастер выбирает свой Путь. Поговорим об этом, когда выйдут в свет все три части романа…

Теперь – о "Черной книге Арды". Не успели мы дописать первую главу, как нас стали сравнивать с этим известным фолиантом.
Что тут сказать? Мы можем лишь дать честное слово, что нашей целью и близко не было написать подражание-опровержение, свою "сказку о добром Мелькоре" или еще что-то в этом духе. "После Пламени" родился и существует сам по себе; писать роман ради литературной полемики – просто глупо.

Мы взяли за основу философскую концепцию "Эанариона". Для тех, кто не читал его, изложим в двух словах (Как говорится, "многие читали "Хоббита", многие, да не все"). Феанор есть воплощение Эанара, Неугасимого Пламени, Сердца Мира. Он – прямая инкарнация безличной силы, которая дает Музыке Айнур бытие. Поэтому все деяния Феанора (благие и ужасные) далеко выходят за пределы возможного для эльдар.

Несколько слов напоследок. Те читатели, кто познакомились с романом еще в рукописи, почему-то единодушно решили, что устами персонажей мы выражаем свое собственное мнение. Это категорически не так! Наши герои говорят то, что думают они. А что думаем мы… Лучше решите, наш дорогой читатель, что думаете Вы по поводу всех тех споров, где герои никак не придут к единому мнению.
Мы не стали заниматься лингвистическими изысками в именах нолдор. Тому есть две причины. Первая: "Шибболет Феанора", где приведены квэнийские имена нолдор, известен сравнительно небольшому числу поклонников Толкиена, а для остальных привычнее имена из "Сильмариллиона". Вторая: те формы имен, что впоследствие обозначены самим Профессором как синдарские, проходят через все его тексты – начиная от "Утраченных сказаний". Иными словами, именно это звучание имен для Толкиена было основным, и мы не стали это нарушать.
В романе использованы некоторые сюжетные ходы из свитков "Вебквэнты". Я громко-громко говорю, что никто из участников "Вебквэнты" не несет идеологической, текстоаналитической, юридической, магической и кармической ответственности за роман "После Пламени".
Столь же громко я говорю, что "После Пламени" и "Сага о Звездном Сильмариле" – это два принципиально разных описания мира, и найти между ними что-то общее (кроме имен героев) невозможно в принципе.
А тем, кто прочтя первую книгу "После Пламени", уж очень захочет немедленно узнать, что будет с главными героями дальше, я шепотом посоветую разыскать в недрах Интернета мой рассказ "Ворон".

В заключение – благодарности.
Тэссе – за то, что согласилась участвовать в этой работе, и за сверхъестественное мужество, с которым она терпит мой характер.
Прототипу образа Маэдроса – за стойкость и бескомпромиссность.
Всем нолдорам, кто отвернулся от меня еще после "Ворона", – за неоценимую помощь при работе над романом.
Рамарану и Мори – за предоставление личных квэнт в мое распоряжение. Попутно извиняюсь перед Мори за то, что самовольно "женила" его на Бадах.
Ноле – за неоценимую личную помощь и поддержку.

Альвдис Н.Н. Рутиэн
Июнь 2003