Альвдис, Тэсса.
После Пламени, том 2. Предварительный вариант
Глава шестая Черная Корона

1

Безумец, я собираю любые крохи вестей - оттуда.

Собираю, чтобы понять: всё это домыслы.

Оттуда нет и не может быть вестей.

Недавно услышал подробнейший рассказ о том, что Черная Корона Моргота поглощает свет Сильмарилов.

Логично. До смешного логично: ни я, ни тот пленник... как же его имя... неважно - не видели Сильмарилов в Короне Моргота.

А слух о том, что он вставил в Корону Алмазы отца, уже обошел весь Белерианд.

Откуда только взялся?

В палантир смотреть не решаюсь. Отец почувствует почти сразу. Взглянет в глаза. Даром что у него нет палантира.

Хоть бы весть оттуда... любую весть... Самому увидеть так просто, но... нет, не смогу!

2

Я стал избегать собственной мастерской. Я не открывал дверей неделями, а если и открывал, то только затем, чтобы забрать оттуда инструмент или камень. Работать я теперь мог только внизу.

Или я загонял в мастерскую Мори, велев ему гранить камни. А сам брал работу в кабинет. Что-нибудь, что можно делать на большом столе.

Мой Мори умница, он никогда меня ни о чем не спрашивает. Вздумалось мне поменяться с ним рабочими местами - значит, так надо.

Или он догадывается. Или даже догадался.

Но он молчит. И за это - спасибо.

Когда я выбирал себе покои, то Мелькор настаивал на том, чтобы я обосновался в каком-нибудь "подходящем", комнат с дюжину, - а мне глянулся этот, непозволительно скромный. И отсутствие окон в будущей мастерской совершенно не заботило: тогда у меня был один Сильмарил, его света с избытком хватало. А потом появился Венец...

И вот теперь я не хочу лишний раз открывать дверь в собственную мастерскую.

Я не могу видеть свет Сильмарилов.

Словно там, за дверью, меня ждет отец. Ждет - и молча смотрит в глаза другу собственного убийцы. В глаза тюремщику собственного народа.

- Это неправда! - кричу я ему. - Я не тюремщик! То есть, да, по моему приказу их ловят, но...

"Повелитель Фенырг..." - слышится мне голос отца.

Каждый раз, когда я окунаюсь в этот Свет, чистый и незапятнанный вопреки всему, мне слышится голос отца, произносящий эти два слова.

Иногда - гневно.

Иногда - скорбно.

И - не оправдаться.

Я так любил Свет Древ. Я был счастлив, когда узнал, что хотя бы в Сильмарилах он уцелел.

Это было давно. Тогда я был просто другом Мелькора.

Теперь я стал "Повелитель Фенырг".

И свет Сильмарилов жжет мои глаза.

3

- Мори, малыш, поди-ка сюда.

Феанор стоял у окна, положив руки на холодные камни.

- Да, Государь.

Юноша осторожно приблизился. Плавный, беззвучный шаг.

- Я хочу поговорить с тобой... - (Поговорить?! Что стряслось?) - Спросить тебя...

Мори сдержанно кивает.

- Ты помнишь Аман, Мори?

- А'аман-н?

- Да. Помнишь?

- Я... я... Государь, зачем ты спрашиваешь?!

Феанор резко разворачивается, берет Мори за подбородок:

- Ты не хочешь помнить его. Ты хочешь его забыть. И ты забыл бы - да я спросил некстати. Так?! отвечай!

- Государь, не мучай... Чего ты хочешь?

- Хочу... - он разжал хватку, - я хочу, чтобы ты снова вспомнил Аман, Мори. Вспомнил, как помню его я.

Феанор помолчал и закончил:

- Вспомнил последний раз. Чтобы навсегда освободиться от этих воспоминаний.

- Но разве...

- Возможно, малыш, возможно. Отдай себя, прошлого, работе. Перелей себя, часть себя, часть своей души, своей личности, своей памяти - в нее.

- Но, Государь, какой работе я смогу отдать часть себя?

- Той единственной, которой нужна память об Амане.

- Что это?

- Ларец для Сильмарилов. Ну то есть, - он поправился, - для Венца.

- Что я должен делать, Государь?

- Руками - как обычно: гранить камни. А не-руками... малыш, послушай. Аман потерян для нас. Мы - для него. Мы стали частью совсем другого мира. Беспощадного и жестокого. Мира, где нет местами Сильмарилам и их свету. Отдай Сильмарилам их мир, малыш. Отдай им свою память.

- Государь, почему? Почему ты хочешь сделать это? Зачем ты режешь свою душу пополам? Зачем хочешь уничтожить часть себя самого?! Сильмарили были тебе дороже всего в мире, так зачем же сейчас...

- Не "были", Мори, - тихо отвечает Феанор. - Были и есть. Но нет - меня. Нет того Феанора, который творил их. Он погиб. Давно. Не вспомнить, когда. И последнюю память я хочу отдать Сильмарилам. Им не место в Ангбанде. Отдай им свой Аман, как отдам я. Ведь и ты уже давно - Мори. Захоти я назвать тебя твоим аманским именем, ты едва ли будешь благодарен мне.

- Да...

- Тогда - за работу. Будем работать в мастерской. Последний раз - при их Свете.

4

Я боялся, что однажды ко мне придет Келегорм. Боялся - и точно знал, что рано или поздно…
Боялся - но не прятался от своего страха, а шел ему навстречу.
Я заставлял себя придумывать все доводы, которые найдет Неистовый. Я искал самые убедительные опровержения.
Я готовился к этому разговору - годами.
И когда Неистовый пришел - я по выражению его глаз понял, что этот разговор настал.
- Клятва, брат, - тихо сказал Келегорм.
- Ты предлагаешь вести войска на верную гибель? - парировал я.
- Нет, я знаю, что ты этого не сделаешь. Прав ты или нет - не мне судить. Я пришел предложить тебе нечто иное.
Вот оно. Я не ошибся.
- Что же? - я сделал вид, что не понимаю его намерений.
Келегорм обнял меня за плечи. Его голос был тихим, доброжелательным, убеждающим… так охотник подкрадывается к дичи.
- Брат, мы не клялись разрушить Ангбанд - да это и не в наших силах. Мы не клялись истребить вражьи армии - и ты разумно сдерживаешь войска. Мы клялись вернуть Сильмарили. Любой ценой. Вырвать Алмазы у Врага - это свершение мести за Феанора и Финвэ. Не войну, а возвращение Сильмарилов нам завещал отец.
Он замолк, выжидая. Я тоже молчал. Пока возражать было рано.
- Маэдрос, ты спросишь меня, как вернуть Сильмарили, не ведя войну. Просто, брат. Очень просто. Должны пойти ученики Оромэ. Мало, не более дюжины. Поведу их - я. Мы умеем сливаться с камнем и землей, мы проскользнем во вражью твердыню.
Я положил правую руку поверх его - рассчитанный жест. Пусть посмотрит на мой обрубок.
- Брат, я не сомневаюсь, что ты сам и любой, кого ты возьмешь, может пройти в двух шагах от орка - и орк не заметит. Это так. Но Ангбанд - живая крепость. Ангбанд услышит, что вошли эльдар. Он выдаст вас.
Келегорм возразил мне тотчас - но прежним мягким тоном:
- Этого легко избежать. Мы сольемся с землей. С ее силой. Идя в Ангбанд, мы будем впитывать эту силу в себя - и крепость не услышит нас.
- Ты не понимаешь, о чем говоришь, - покачал головой я. - Ты хочешь впустить в себя силу Врага. Чтобы Ангбанд не почуял тебя, ты должен стать орком. Не притвориться, а стать.
- Значит, стану, - пожал плечами Неистовый.
- Но тогда ты забудешь себя. Забудешь отца. Забудешь цель похода.
- Только не цель, - он усмехнулся. - Это просто, брат мой. Я сейчас вижу Сильмарили так ясно, будто они передо мной. Я забуду всё - но не их Свет. Пусть я стану орком, - его глаза горели, и волна его решимости захватывала меня, - пусть вам хоть убить меня потом придется, но - я пойду на Свет Сильмарилов. Я распознаю в мерзком хаосе Ангбанда их чистую силу, и я пройду к ним, пройду сквозь запертые двери и каменные стены, и я прикоснусь к ним, потому что, брат мой, я не могу жить иначе!
- Довольно! - я дернул плечами, сбрасывая его ладони с них. - Более безумных речей я ещё не слышал! Запомни: если ты войдешь в Ангбанд, то ты либо станешь орком, либо будешь казнен. Третьего не дано!
И тогда Неистовый закричал. Он назвал меня предателем, не достойным имени сына Феанора, трусом, чья воля сломлена Морготом… я не слушал. Я указал ему на дверь - и он вышел, хлопнув ею так, что нижняя петля вылетела из косяка.
Я остался один - и заплакал. Как мне объяснить тебе, мой отчаянный брат, почему я запретил?.. Как признаться в том, что я поверил в твою способность дойти до Сильмарилов? Как сказать, что я ужаснулся реальности не провала, а успеха твоего замысла?..

5

С чего началась работа? - не помню.
Мне казалось - меня раздирает пополам.
Я не хотел прикасаться к Венцу. Ни рукой, ни мыслью.
Это было больно - так больно, словно внутри меня завелся огромный фиолетовый еж, и он выпускает свои иглы, они пронзают меня изнутри и всё растут, растут, растут - сквозь мясо, сквозь кожу, лиловая боль рвет меня…
Работать хотя бы затем, чтобы запереть Венец! Навсегда запереть эту боль!
Мне вдруг подумалось, что руки у Мелькора болят - так же.
Нас жжет один и тот же Cвет.
Только я могу освободить себя от этих игл, а Мелькор - никогда.
Я вгрызся в работу, как зверь в добычу. Если я обречен на встречу со своим прошлым - то пусть это пройдет хотя бы быстро.
Торопясь, я словно сам насаживался на эти иглы, зная и не страшась того, что скоро боль станет запредельной.
За пределом.
За пределом боли.
Мы с Мори работали над ларцом. Теперь уже - медленно, спокойно.
Мы делали не ларец. Мы делали новый дом для Сильмарилов. Новое вместилище для их Cвета.
Мы делали его не просто из камня и металла - Свет Древ был то ли еще одним инструментом, то ли ещё одним материалом… мы лепили зримую форму для него и - из него.
Это перестало быть работой с ларцом. Мои руки (да и моего мальчишки, кажется) двигались сами по себе. А мы сейчас - прикоснувшись вновь и вновь к Свету Древ, мы сейчас делали не ларец - мы творили гармонию для Сильмарилов.
Мир, где всё просто и ясно. Где - светло. Нет ослепительного блеска, а есть добрый, ровный, спокойный, молочно-белый Свет. Не восторг, но тихое счастье.
Мы сейчас были в Амане. Точнее - это Аман был в нас. И мы творили - в нем.
Родина… ты нас всегда ждешь. Двери родного дома всегда открыты. И на пороге никто не спросит тебя, каким ты стал. Потому что ты - часть родины. А она - часть тебя.
Чтобы попасть в Аман - не нужно снаряжать корабль. Не нужно бороться с бурями и плыть наперекор Проклятию Валар.
Надо лишь найти Аман - в себе. Уйти в себя. Уйти в него.
Уйти в счастье.
Свет Древ не сгинул. И даже не в Сильмарилах дело. Свет Древ жив в каждой феа, в каждом оке, которое хоть раз видело его.
Свет Древ невозможно уничтожить.
Никому.
Даже Мелькору.
Не хочу!
Не хочу возвращаться к мыслям о нем!
Не хочу возвращаться!
Я не хочу, я не могу-у жить в Ангбанде!
Я только об одном мечтаю: остаться в Свете, творить в нем - и ведь это возможно!
Нет.
Я должен вернуться.
Меня ждут.
Я не имею права оставаться в счастье для себя.
Но - словно стоишь на краю пропасти и готов броситься на острые скалы.
Не хочу!
Придется.
Ждут.
Надо возвращаться.
Там мрак, там всё мне чуждо, там меня опять будут рвать на куски!
Должен.
Но если так - то уж: быстрее!
Ларец готов.
Взять Венец в руки. Прикоснуться губами к Сильмарилам.
Прощайте… вам будет хорошо в новом доме. Вам будет хорошо без меня.
Опустить в ларец.
Захлопнуть крышку.
Темнота.
Всё.

6

Темнота.

- Мори, принеси светильник.

- Где, Государь?

- На столе.

- Хорошо. Ой!

- Аккуратнее. Там еще масло рядом. Впрочем, я лучше сам.

Мастер не успел зажечь огонь. Невидимая в темноте дверь распахнулась, и на фоне серого проема резко обозначился силуэт вошедшего. От порога пролегла полоска тусклого света.

Мори тихо охнул. Феанор обернулся.

- Мелькор?

Тот ответил не сразу. То ли ждал чего-то, то ли вслушивался.

- Ты теперь работаешь в темноте? - Темный Вала плотно закрыл на собой дверь. - Надеюсь, свет не успел повредить твоему замыслу.

- Замыслу? Свет? - под пальцами Феанора разгорелся маленький рыжий огонек светильника. - Нет, моему замыслу Свет не повредил. Даже наоборот...

Мелькор огляделся с нескрываемым любопытством.

- И что же ты делал?

Феанор помедлил с ответом. Проще всего было сказать “ларец для Венца, вот он стоит”, но... Пламенному не хотелось говорить о том, почему он взялся за эту работу. Он был уверен, что ему хватит времени обдумать разговор о Венце, - а времени не оказалось вовсе.

- Гляди, - Феанор широким жестом обвел мастерскую. - Всё здесь.

Темный Вала снова осмотрел комнату, уже медленнее, и взгляд его безошибочно остановился на ларце. Мелькор чуть поморщился: мелодия нового творения Пламенного ему определенно не нравилась.

- Почему ты не сделал его при обычном освещении?

- При обычном? При том, что было в этой мастерской всегда? - приподнял бровь Феанор. - Именно при нем я его и делал.

Мори тем временем незаметно отошел в угол у двери. Присутствие Властелина Ангбанда давно уже не заставляло его дрожать от страха, теперь юноша прятался, чтобы Мелькор как можно позже приказал ему уйти.

А слушать разговоры Темного Валы и Пламенного было более чем интересно...

- Стало быть, это вместилище для Венца, - Восставший критически повел бровью. - Но в нем только часть мелодии. Нам следовало работать вместе. Отчего ты не позвал меня?

Пламенный сжал губы. Отвернулся к столу. Переставил светильник. Подумав, зажег второй. Поставил. Переставил.

У Феанора мелькнула мысль, что его замешательство Темный Вала может расценить как нежелание упоминать о сожженных руках. Это был бы выход...

- Напрасно, - спокойно сказал Мелькор. - Во-первых, всегда остается Музыка. А во-вторых...

Тут он замолчал. Задумался.

Феанор тоже молчал. Слова Мелькора о совместной работе заставили въяве увидеть, как они делали Венец. Тогда... тогда всё было иначе. Тогда они были вместе.

А сейчас между ними - война. Пленные. Ангбанд. Пусть даже войну удается сдерживать, но она просачивается везде, где может. И нет прежней открытости, прежнего желания поделиться всеми думами - о чем говорить Мастеру с Властелином?

А Феанор с Мелькором говорят всё реже...

- Я хочу попробовать снова работать руками, - тихо сказал Темный Вала. - Думаю, теперь это получится.

- Как?! - Пламенный разом позабыл про все свои горести. - Что произошло?

И на самом краю сознания мысль: я убрал Сильмарили в ларец - и теперь руки Мелькора...

- Боль слабеет, - неуверенно проговорил Мелькор. - Постепенно. Сама собой. Не знаю, почему.

И не знаю, как долго продлится облегчение, - этого он говорить не стал.

Мори закусил губу. “Выгонит. Государь, как всегда, не замечает меня, а Властелин не станет говорить о таких вещах при ком бы то ни было”. Но пока о его присутствии не вспоминали.

- Давно?! - глаза Феанора блеснули.

- Последние годы. Очень медленно. И... не постоянно. Просто время от времени становится легче.

- Но почему ты не говорил мне об этом?

- Я не был уверен. Не хотел зря... надеяться. Пытался понять причину.

Пламенный проглотил комок в горле. То, что он услышал - вот так неожиданно, почти случайно...

- Пойдем в кабинет. Там поговорим спокойно.

Феанор сделал шаг к двери, распахнув ее перед Мелькором, - и оба увидели Мори, жмущегося в углу.

Два или три мгновения, которые Темный Вала смотрел на юношу, показались тому вечностью. Судя по взгляду, Мелькор никак не мог выбрать, что лучше: обратить Мори в пепел на месте, отдать его на забаву оркам или скормить волколакам. То ли Властелин Ангбанда затруднился принять решение, то ли внезапно сжалился над юным нолдором, а только в конце концов отвернулся и неспешно прошествовал мимо. Уничтожать не стал. Или - пока не стал.

Феанор, войдя в кабинет, снял с полки два кубка изысканной работы - просвечивающую насквозь ониксовую чашу удерживали изогнутые серебряные листья, так что кубок походил на странный цветок.

- Мори, принеси вина! - И, уже Мелькору: - Нравятся? Это новое.

Темный Вала недовольно покосился на дверь мастерской, но промолчал.

- Нравятся, - подтвердил. - Но... это ведь не только твое. М?

- Это - как раз “только”. Мори уже многое чувствует, но у него пока не хватает твердости руки. Дальше огранки я его не допускаю. Огранка, мехи раздувать, щипцы держать...

Тем временем Мори, стараясь не попадаться на глаза обоим, черной тенью проскользнул в первую комнату - чтобы вернуться оттуда с кувшином вина. Юноша вопросительно посмотрел на Феанора: поставить на стол или налить им?

- Налей. И выйди, - вместо Пламенного распорядился Мелькор, нетерпеливо сдвинув брови.

И продолжил так, словно Мори не было в комнате:

- Сколько времени ты уже его учишь?

Феанор пожал плечами:

- Не знаю... не помню... так, от раза к разу. Не мне же самому огранкой заниматься. Мне некогда его учить. (Спасибо, малыш. Ступай. В мастерской приберись.) Да и учитель из меня - плохой.

Феанор приглашающе показал на кресло. Думал он при этом отнюдь не о Мори.

“Почему Мелькор пришел сразу, едва закончилась работа с ларцом? Случайность? - не верю. Почувствовал силу Света? - возможно... Но не вмешался. Не увидел угрозы? - а с чего ее видеть, если ее нет?! В-валары, и не спросишь!

Решительно, лучше не спрашивать. Лучше его самого о руках расспросить.

Тайны, тайны друг от друга... до чего мы дошли!”

Мелькор сел. Обвел взглядом комнату. Внимательно, словно видел ее впервые.

На стенах, на столе, на полках - работы Феанора. Только самого Феанора - Темный Вала помнил, как рождалось большинство из них.

А еще он помнил Аман. Там кабинет мастера выглядел совсем по-иному. Не собственные творения - не только собственные. В основном - подарки. Работы учеников. Работы друзей.

- Поручи ему что-нибудь, - как-то уж очень небрежно обронил Мелькор. - Более серьезное, чем огранка. Пусть сделает сам. Полностью.

- Да, наверное... - Феанор согласился, не слушая. - Мелькор, речь о тебе. Объясни, что с руками. Как это происходит? Давно?

- Года три уже, - Темный Вала пожал плечами. - Иногда боль слабеет. Сама собой. Я еще не разобрался в причинах.

Были вообще-то у него соображения, были - только вот даже от себя Мелькор такие мысли старательно гнал. А уж говорить о них кому бы то ни было... Пусть даже и Феанору.

Пламенный выразительно посмотрел на дверь в мастерскую. Наглухо закрытую дверь.

Но вслух заговорить не рискнул.

“Мелькор, ты недоговариваешь. Если бы боль просто уходила, ты поспешил бы ко мне с этим. Раз ты молчал эти годы... я снова спрошу: что происходит? Мне, кажется, доверить это можно?”

Темный Вала отвел взгляд, словно колеблясь. Потом снова посмотрел на Феанора. Спокойно. Слишком спокойно.

- Я не знаю, - сказал неожиданно резко. - Не знаю. Пока. Главное - я могу попробовать снова работать руками. Иногда. Это ведь - главное.

Вопрос? Просьба?

7

Ну и что? Что изменилось?

Он сказал: отдай свою память - и освободишься от нее.

Я - отдал. Как смог.

И что?

Я остался прежним. Или?

Не знаю.

Ларец мы сделали замечательный. Конечно, его делал Феанор, но я всё-таки гранил все камни для него... так что - мы.

Что изменилось? Что изменилось для меня?

Я действительно хотел освободиться от памяти об Амане. Потому что живем мы - в Ангбанде. И если Государь не хочет принимать законы Ангбанда, то... ну кто, кроме меня, о нем позаботится?!

Разве что Мелькор.

Да только Мелькор - Властелин.

Он готов во мне взглядом дырку прожечь. С ним не поговоришь... а жаль.

Ладно.

Было велено прибраться.

Я бы даже сказал, Властелин велел мне убираться, а Государь уточнил, что - в мастерской.

Убрался. Начал убираться.

Как мне всё-таки поговорить с Мелькором? Неужели - никогда и никак?

Не знаю.

Ничего не знаю.

Я действительно смог измениться после работы над ларцом? Или это пустые надежды?

Ох, Государь, ну почему я не могу поговорить с тобою? Ладно - Властелин, я для него - пыль у сапог, но ты! Почему ты не хочешь замечать меня? Меня, такого, какой я есть, а не слугу - живой инструмент. Почему простое доброе слово не хочешь услышать? - ведь я пытался...

Велено было убраться. Убрался. Убираюсь...

8

- Главное. - Феанор решительно кивнул. - Конечно, это - главное. Тебе достаточно только сказать. Мелькор, что может быть для меня здесь важнее, чем снова работать с тобой в четыре руки - как когда-то?

“Здесь” - вспыхнуло и погасло. Оборвалось не-спрошенным.

- Так попробуем? - Темный Вала поднялся. Почти торопливо.

- Конечно! - Пламенный тоже встал. - Мальчишку моего из мастерской выгонишь или он нам пригодится? От него много поль...

Феанор не договорил. Можно было не спрашивать. Нужно было не спрашивать: Мелькор - после стольких лет - не станет работать при ком бы то ни было постороннем.

- Так отослать его? - уточнил Пламенный.

Темный Вала задумался. Убрать из мастерской Мори - облегчить себе задачу. Не принять вызов. Но оставить...

- Отошли, - сказал наконец. - Сегодня.

- Мори!

Тот выскочил, явно озабоченный. Отвлекли от дела.

- Приберешься потом. Сейчас... гм... - придумать какое-нибудь дело не получалось, а было нужно и немедленно, - ну, ты лучше моего знаешь, чего у нас не хватает. Так что... подумай о делах... до вечера.

- Хорошо, Государь, - юноша нахмурился, но возражать не стал. - Мне уйти до вечера? А можно я спущусь к мастерам? Мне хотелось бы...

Феанор не стал его дослушивать.

- Можно. И можешь не слишком торопиться. Хоть до завтрашнего вечера.

- Государь. Властелин.

Мори поклонился и выскользнул.

9

Камни.

Феанор поставил передо мной три шкатулки разного размера, доверху наполненные необработанными камнями. Я помедлил, ожидая, что он отойдет. Займется чем-то еще. Хотя бы просто отвернется.

Я не хотел выбирать при нем. Даже при нем.

Прикасаться к своей прежней Музыке. Возвращаться к прошлому.

Но он стоял. И смотрел.

Хорошо, что хоть в мастерской было темнее обычного. Зачем это понадобилось Пламенному, я еще собирался выяснить. После. А пока это было к лучшему.

Я постарался встать так, чтобы он не видел моего лица. И закрыл сознание. Сосредоточенность мастера. Обычное дело.

Камни. Мелодии, созданные до Войны. До поражения.

Эхо прошлого.

Отражение меня - тогдашнего.

Страшно.

Но других мелодий нет. И не будет. Долго еще не будет.

Я перебирал их. Черные, полупрозрачные, с мерцающими в глубине искрами - синими, фиолетовыми, пурпурными. Алые. Ослепительно-белые. Серые - разных оттенков, с затейливым рисунком прожилок. Золотистые. Исчерна-зеленые. Ярко-синие. Мне нравились контрасты. Мне нравилось разнообразие. Некоторые из камней меняли цвет, когда я касался их. Иные начинали блестеть. Или тускнели.

Камни. Мелодии, пришедшие в мир, когда я пел Эред Энгрин. А некоторые - еще раньше. Тогда я если и задумывался о возможной войне, то лишь как о далеком будущем. У меня еще было время. Так много времени. И так мало.

Мелодии-игра. Творчество ради творчества. Ради того, чтобы украсить Эндорэ. Мое Эндорэ. Ради того, чтобы воплотить Силу, требующую выхода.

Когда я в последний раз пел так? Не пытаясь защитить себя и земли свои, не стремясь добиться чего-то. Просто для удовольствия. Для красоты. Ради Музыки.

Слишком давно.

Уже и не помню. Не хочу вспоминать.

Я брал камни в ладони, проводил по ним пальцами - и откладывал. Один за другим. Я боялся убить их Музыку - одним лишь прикосновением.

С ними мог бы работать я прежний. Но прежнего меня больше не было.

А Феанор ждал.

И я должен был выбрать. Незачем Пламенному знать то, что я понял сейчас.

Солгать? Выдумать повод - любой - и отложить работу?

На неопределенный срок.

Навсегда.

Спрятаться? Струсить? Мне?

Я усмехнулся - про себя - и, не глядя, запустил руку в шкатулку. Сомкнул пальцы вокруг одного из камней. Вытащил. Показал Феанору.

- Этот.

10

- Этот? - Пламенный вздрогнул от неожиданности. - Хотя да, конечно.

Камень, словно состоящий из двух частей. Черная молния по серому. Серая по черному.

То есть, не молния, конечно. Просто прожилки. Просто агат. Агат редкой расцветки. Просто...

Просто?!

- Что ты с ним хочешь сделать? - спросил Феанор. Сейчас, ошеломленный тем, что Мелькор может вернуться к работе с камнем, он был готов работать как подмастерье.

Некоторое время Темный Вала молчал. Рассматривал камень. Или - слушал? Не разобрать.

- Браслет, - сказал, наконец.

Коротко, как и всегда, когда они работали вместе. В лишних словах нужды не было.

Феанор кивнул. Стоило понимать, что ему надо заняться с металлом. Оправа... не просто оправа, а плетение металла, которая только подчеркнет скрытую сущность камня.

Мелькор чуть помедлил, наблюдая за Пламенным, выбирающим проволоку. Снова повертел в руках камень, хмурясь, словно в сомнении. И принялся за шлифовку.

11

“Да глубже надо, глубже! Там жила внутри, ну же!”

Не слышит. Закрыт от осанвэ. Пытается найти выход, не находит. И меня - не слышит.

А сказать вслух я не решался. Не знаю, почему. Боялся, наверное... сам не знаю.

Он не чувствует. Не чувствует камня. Камня, им же самим спетого. Как можно не чувствовать того, что создал сам?

А вот - можно.

Мелькор не видит того, что очевидно для меня. Ну и что мне делать?

Опять солгать ему? Похвалить то, что - очевидная неудача?

Ага, как же! Когда я поддавался ему на мечах, он быстро раскусил мою хитрость. Не умею я хитрить... и поздно учиться.

Солгать нельзя. Первый раз он мне простил. Второй - не простит.

Солгать нельзя. А правду сказать?!

“Мелькор, ты перестал быть мастером и сам это видишь”.

Боюсь. Я впервые в жизни - боюсь его.

Он мастером быть перестал, он и мечником быть перестал... А я - остался прежним.

И вот это и заставляет меня бояться.

Пламень Предвечный, да в Амане он бы только порадовался за меня, если бы я обошел его!

Но то - в Амане.

Или нет. Не так.

Обойди я его... не знаю, но в этом бы не было беды.

Беда в том, что он теперь уступает мне.

Он лишился, а я - сохранил.

И вот это...

Хватит! Что мне в голову лезет?! Даже если он позволит чувствам взять верх над разумом - но он мой друг, и рано или поздно...

Именно. Рано - или поздно.

Или поздно.

Ой-й-й...

12

Мелькор работал сосредоточенно. Оторвался лишь пару раз, чтобы искоса взглянуть на Пламенного. Быстро, словно украдкой.

Взглянуть - и снова уткнуться в работу.

Феанор этих взглядов словно бы не заметил, всецело поглощенный своим делом. Не заметил - или?..

Темный Вала закончил. Обтер камень - тщательно, очень тщательно. Положил перед Феанором, снова скользнув по лицу мастера взглядом. Торопливым. Цепким.

Феанор не поднимал глаз. Словно стыдился чего-то. Молча положил перед Мелькором ажурную оправу.

Точно по размеру камня.

Хотя на камень и не посмотрел.

- Закончишь? - спросил Темный Вала.

- Как скажешь, - не поднимая взгляда, согласился Пламенный и вставил камень в оправу.

Красиво. Ничего не скажешь - красиво.

Только лучше не вспоминать о том, что они в четыре руки делали в Амане.

Мелькор взял браслет, повертел в пальцах, аккуратно положил обратно на стол.

- Сейчас? - спросил. Сам же себе ответил. - Лучше сейчас.

И вышел из мастерской в кабинет.

Феанор кивнул и молча вышел следом.

13

Он понял?

Разумеется, понял. Он же не слепой. Он сам всё отлично видит.

И, пожалуй, не примет слов утешения. Чего-чего, а жалости он мне не простит.

Тогда что?

Может быть, это только начало? Боль отпускает руки, и мастерство еще просто не вернулось?

Ты сам веришь в это?

Не очень... но вдруг?

14

Он заметил.

Не мог не заметить.

Я убил музыку. Нет, там не появилось ни одной фальшивой ноты - я все же мастер. Был мастером. Просто - теперь мелодия звучит глухо. Безжизненно.

Красивый камень в ажурной оправе. Безделушка.

Безделушка, которой гордились бы многие. Не только Дети. Поющие тоже. Я знал это.

А еще я знал, что для меня создать вот такое - стыдно.

- Говори, - сказал я Пламенному, облокотившись на подоконник в кабинете и изо всех сил пытаясь заставить себя смотреть в глаза мастеру. - Говори, Феанор. Что толку молчать?

И отвернулся.

Все-таки отвернулся.

15

- Хорошо, я скажу.

Хорошо. Хорошо, что ты заговорил об этом сам. Тем проще.

Подоконник мой облюбовал. Понял - или просто почувствовал, что не от хорошей жизни пристраиваешься на этом подоконнике? Неважно.

- Мелькор, ты всё видишь сам. Утешать тебя я не буду. Лгать - тоже. Я лишь задам вопрос: ты хоть раз пробовал работать, когда начала отпускать боль? Или этот раз - первый?

16

- Первый.

Я заставил себя ответить. Говорить не хотелось. Ничего не хотелось.

Но отступить проще всего. Уйти от разговора, спрятаться, отложить на потом.

Н-нет.

Не стану я прятаться.

- Это прошлое, - сказал.

Получилось сказать.

- Прошлая музыка, - еще усилие.

Почти запредельное.

- Я изменился.

Все.

Зажмурился.

Хорошо, что он не видит моего лица сейчас.

Хорошо, что идет снег.

17

- Мы оба изменились, - тихо ответил Феанор. - Прежними нам не стать. Бесполезно пытаться вернуться в прошлое.

- Оба? - Мелькор медленно повернулся.

Сдвинул брови в раздумье.

И - как мечом ударил:

- Ларец. Верно?!

- Верно, - спокойно ответил Феанор. Уселся в кресло, откинулся на спинку. Помолчав, спросил:

- А что, тебе плохо работалось при светильниках?

Чуть язвительно. Совсем чуть. Это - еще не дерзость.

Мелькор вздрогнул, словно от боли. Но взгляда не отвел. Наоборот, смотрел прямо в глаза мастеру. Пристально. Жестко.

- Мне плохо работалось, - отчеканил каждое слово. - Светильники тут не при чем. Ты это знаешь.

Прищурился, словно лучник, готовый спустить тетиву.

- Ты спрятал Сильмарили. Почему?

Сорвалась стрела. Полетела.

- Я должен отвечать на этот вопрос? - приподнял бровь Феанор. - Должен?

Мелькор замолчал. Отвернулся. Застыл черной статуей на фоне окна - только ветер чуть шевелил волосы.

- Нет, - сказал, наконец, все еще не глядя на Пламенного. - Не нужно.

И добавил почти не слышно:

- Мы шли с тобой разными путями. А пришли к одному.

Резко обернулся:

- Но это ведь не причина, чтоб останавливаться. Так, Феанор?

Утверждение? Требование? Просьба?

18

Я спускался к пленным, всерьез настроенный поработать.

К пленным.

Я вдруг понял, что не осознаю пленным - себя. Хотя - ведь для меня ничего не изменилось с того дня, как Государь выбрал меня из толпы. Я не получил никаких прав. А то, что я свободно хожу по Ангбанду - так это потому что я его слуга.

(Наша высоченная винтовая лестница наконец кончилась. Коридор. Вниз. Поворот направо, в западную часть крепости. Вот выбрал себе Государь жилье - через весь Ангбанд к пленным ходить! Из самой восточной башни...)

Или - изменилось? Слуга-слугою, но я иногда забредал в такие места, где мне явно не полагалось быть. Вспомнить хоть тот раз, когда меня угораздило последовать за Феанором на вершину какой-то горы. Он там уселся в кресло из камня, а глаза - такие злые... я зарекся впредь за ним подсматривать! - а потом бегом помчался вниз, меня чуть не сшиб. Как сейчас помню, вечером того же дня приходит к нам Мелькор, меня они выгнали в мастерскую, но сами орали так, что услышал поневоле. “Они нарушают приказ, ТВОЙ приказ, - кричал Государь, - до Ангбанда треть пленных не доходит!”. Слов Мелькора уже не помню, забился куда-то и думаю: “Если они сейчас весь Ангбанд разнесут, то наша башня первой рухнет! Им, может, и всё равно, а я как же?”.

(Вот здесь лучше дать крюк наверх. Не хочу я тут нижними горизонтами идти. Не знаю, что там, - и, думается, лучше мне и не знать. Пройдусь немного по свежему воздуху, опять же, гейзеры вдалеке видны... красивые.)

Н-да, Ангбанд они тогда не разнесли, а вот орочьи головы, похоже, полетели. Мне, конечно, знать ничего не положено - но и думать мне не запретит никто. Вот я и думаю, что из этого каменного кресла Государь много ин-нтересного увидел. Потому что после того случая пленных перестали к нам приводить толпами. Начали - по одному, по двое.

(Как не хочется спускаться обратно! Может, задержаться, погулять? До дальнего выхода из мастерских по верху дойти? Впрочем, нет. Руки работать чешутся. По верху - всё-таки долго. Так что придется лезть вниз.)

Вниз... да, как вспомнишь, так слезы на глаза... лучше не вспоминать. Плен, дорога, когда бежал вслед на волком - это была ерунда по сравнению с тем местом. Нас втолкнули - темно, тесно, нас там десятка три, ранены все, кто сильно, кто слабо. Я там вмиг понял, что - счастливчик. Отделался много легче прочих. И помню, смутно, но - один-другой исчезали оттуда. Приставь волка ягнят стеречь... устережет, жди!

И раз теперь к нам водят по одному - по два, значит, того места больше нет.

“К нам”?! Да что я, в самом деле?!

Я такой же пленный, как они!

Или...

Кстати, а вот и - они.

Как я вовремя.

19

На этот раз пленников было двое. Шли они медленно, один поддерживал другого, судя по всему, тяжело раненного. Орк-сопровождающий не подгонял их. Только бросал быстрые взгляды искоса. Голодные взгляды. Злые. Но - только взгляды.

Мори быстро прошел наперерез. Встал. Холодно глянул.

- Где повелитель Фенырг? - рыкнул воин Ангбанда, мотнув тускло-желтыми лохмами. - Мясо пригнали.

- Повелитель Фенырг занят, - спокойно ответил юноша. Подумал и добавил:

- Он сейчас работает вместе с Властелином.

В глазах Мори мелькнули искорки недоброго озорства, и он непринужденно поинтересовался, мстя этим простеньким вопросом за свои муки плена и за давешние воспоминания о них:

- Мне сбегать за ним? Сказать, что он должен оторваться от работы с Властелином потому, что его зовет... как, кстати, твое имя?

Орк остановился. На морде явственно отразилась напряженная работа мысли.

- Брынг, - буркнул, наконец, с явной неохотой. - Если Повелитель Фенырг занят, кто мясо примет?

- Я.

Он замолк, вслушиваясь, как прозвучало это слово.

Один звук. Всего один. Но в нем была сила. И еще что-то... власть?

- Я, Мори, его помощник.

Орк еще немного подумал. Искоса взглянул на пленных. И, наконец, решился.

- Вот, - сказал. - Привели. Мясо и еще мясо. Для Повелителя Фенырга.

Ударил кулаком в грудь, обтянутую кожаным доспехом:

- Служу Властелину.

И отошел в сторону, пропуская пленных.

Мори равнодушно кивнул:

- Ступай.

Орк, топая сапогами, поспешно ушел, и юноша решительно отстранил от тяжело раненного его товарища, закинул руку полуживого себе на плечо, так что тот почти повис на Мори.

- Иди вперед. Его дотащу я.

- Ты кто?!

- Иди и не спорь. Там еда, вода... входа, что ли, не видишь?

20

Так сильно изрубленные у нас бывают редко. Этот за волком не побежит. Его на волке везти надо. Понятно, что орки не станут беречь таких. “Поиграют”, как это у них называется.

- Лекаря! Что смотрите - бегом! Новеньким - еду, питье, одежду, раны промыть.

Наверное, командиру орков оч-чень с “добычей” не везло. Плохо ловятся нолдор, если уж так изрубленного пришлось беречь.

- Нечего тебе к нему лезть. Собой займись. Для таких раненых есть лекари.

И как он с такими ранами выжил? не понимаю...

- Что? Да, я нолдо. Я слуга пове... то есть госуда... тьфу ты, запутаешься тут с вами! Я слуга того, кого пленные называют Мастером. Кто он? это неважно, главное, что он заботится о вас. От орочьих пыток вас спасает. Работу вам дает нолдорскую, настоящую.

Смогу ли я сказать им то, что обычно говорит Государь? Поймут ли они меня?

Вот, быстрый какой, уже шепчет: “Брат, как бежать отсюда? Тебя боятся орки, так скажи - как бежать?”.

- Запомните: бежать отсюда невозможно. Вас сторожат не орки. Вас сторожит Ангбанд. Ни один нолдо не в силах обмануть эти горы. Живые горы.

Молчат... ну, молчите.

- Вы можете трудиться. Для этого есть всё. Заставлять вас никто не будет. С лучшими из вас будет работать Мастер. Искуснее его нет никого в Арде.

Кривится... такому, кажется, место на пашне (надо будет лицо запомнить):

- “Нет никого”? Никого среди живых, надо полагать? Этот ваш ангбандский Мастер был очень рад смерти Феанора, а?

21

- Это ведь не причина? Чтоб останавливаться? Так, Феанор?

Взгляд в упор. Жесткий. Требовательный. И - едва заметно - молящий.

- Так?

Мастер встал. Подошел. Положил руку Мелькору на плечо.

- Так. И ты это знаешь. Мы с тобой не в силах остановиться - даже если захотим. Не творить - это всё равно, что не дышать. Не жить. Что бы ни было - мастер всегда остается мастером. Ты сам мне это говорил. Помнишь?

Мелькор улыбнулся. Попробовал улыбнуться. Только вот улыбка получилась кривой.

- Говорил. Но тогда я думал - невозможно разучиться творить. Невозможно перестать быть собой. А теперь...

- Теперь? - Напрягся. Сощурился. - Что ты думаешь теперь, Мелькор?

- Думаю? - Темный Вала усмехнулся. - Я не думаю, Феанор. Чувствую. Знаю. Я ис...

Замолчал, стиснул зубы. Но тут же продолжил - как в пропасть бросился:

- Я испортил камень. Потому что я больше не слышу его. Потому что тот, кто когда-то спел его - уже не я. Потому что того - творца, мастера - уже нет. Его уничтожили, Феанор. Убили. Сначала война. Потом - Мандос. Плен. То, что...

Он судорожно сглотнул.

- То, что произошло между нами - тогда, в конце. И - Унголианта. Я же отдал - ей - наши с тобой - работы. Сам. Своими руками.

Феанор опустил голову.

Тишина.

Ветер за окном. Смеркается.

- Откупиться пытался, - Темный Вала смотрел в пустоту. - Творениями нашими откупиться. Н-не вышло.

Коротко засмеялся. Зло. Сухо.

- Она не желала довольствоваться малым. Она тоже хотела - всего. Ну точь-в-точь, как я.

- Я боюсь, Мелькор, - неожиданно сказал Пламенный.

- Бо-ишься? - Восставший недоуменно посмотрел на него. - Ты? Тебе-то чего бояться?

- Я... - Феанор сцепил пальцы, - я боюсь...

Не договорил. Подошел к двери мастерской. Хотел открыть. Передумал. Стал выдавливать из себя слово за словом:

- Я понимаю, что... что мои страхи... что для них нет причины, но я... я ничего не могу с собою поделать. Я знаю, что у тебя всё было по-другому, но...

- Сильмарили? - Мелькор сдвинул брови. - Ты о них, что ли? Но ведь ты не собираешься ничего с ними делать. А сами собой они не потускнеют, ты зря тревожишься.

- Не собираюсь? - крикнул Феанор. - Да, не собираюсь. Потому что я боюсь прикоснуться к ним, боюсь сжечь руки, как ты!

Некоторое время Темный Вала смотрел на него. Молча. Непонимающе. Потом покачал головой.

- Не сожжешь. Тебе нет нужды повторять мои... ошибки. Сильмарили - твое творение. Тебе незачем их подчинять.

- Мелькор. Ты можешь назвать меня безумцем. Я сам себе сто раз говорил, что боюсь призрака. Но - назови потом кем хочешь, только - выслушай. Я много лет не решался об этом заговорить...

За окном медленно темнеет. В углах кабинета собирается густой сумрак. Только серое пятно света у окна. И два черных силуэта.

- Я знаю, да. Я помню все твои рассказы о бое с Унголиантой. Но я не могу отрешиться от мысли, что руки ты сжег не столько потому, что хотел подчинить Алмазы, сколько... прости, но - из-за Древ, Мелькор. Мастер, ставший убийцей, перестает...

Феанор зажмурился, осознав, что говорит то, о чем вот сейчас никак говорить не стоит.

- Я тоже убивал. Альквалондэ, Лосгар... корабли были живыми, а я сжег их... Это не меньше гибели Древ. Наверное. Да, потом я смог работать с Сильмарилами, я сделал Венец. И тогда с моими руками ничего не случилось. Я повторяю себе эти слова, но...

Ветер врывается в кабинет. Черными крыльями вскидывает волосы обоих.

- Мелькор, я... я все эти века - убиваю. Я убиваю свой народ. Я сохраняю им жизнь - и тем, кто по ту сторону Эред Энгрин, и тем, кто по эту, - но я убиваю саму душу нолдор. Во что я превращаю народ бунтарей и гордецов?! Мой народ, Мелькор!

Тишина. Ветер. Снег.

- Я заставляю их забыть всё то, чем я вывел их из Амана. Лишаю их цели. Тех, кто там, - держу послушным мальчиком Маэдросом. Тех, кто здесь, - держу сам.

Выдохнул. Прижался спиной к стене. Закрыл глаза.

- Мелькор, ты говоришь, что ломаешь творения себя - прежнего. Я - тоже. Того Феанора, что радостно творил в Амане, больше нет. Он создал Сильмарили. Я - боюсь коснуться их.

- Хм-м, не знаю, - Темный Вала собрал в горсть снег с подоконника. - Если бы дело было в Древах - или в мелодии Варды - все произошло бы гораздо раньше. Я держал Камни в руках, Феанор. Держал - и они не обжигали меня. Сначала.

Снег таял в ладони, капли просачивались меж пальцев, холодные ручейки, щекоча кожу, бежали к запястью.

- Знаешь, а я бы на твоем месте попробовал. Взял бы их в руки. Лучше боль, лучше что угодно, чем это неведение. Чем ожидание. Чем страх. Лучше - сразу.

- Нет. Лучше неведение, чем вот так - приговор. Всё-таки надеяться, что я ошибаюсь, - чем раз и навсегда узнать, что я действительно стал...

Помолчал. Усмехнувшись, добавил:

- Да и руками рисковать - глупо.

- “Действительно стал”, - повторил Мелькор. - Стал кем, Феанор?

- Кем? - тот опять скривился. - Тем, чьи руки будут сожжены Алмазами. Тем, кому враждебен Свет Амана. Убийцей, творение которого оборачивается против него.

Восставший вздрогнул.

- Убийцей? То есть - таким, как я?

Вплотную подошел к Феанору. Прищурился.

- Да. Я убийца. Пусть. Но - не только убийца. А они - те, кто разрушили мою Музыку, те, кто насильно приволокли меня в свой Валинор - они, Феанор, не убийцы разве? И ты берешься судить меня? Ты?!

- Я - берусь - судить - себя. - Пламенный отчеканил каждое слово.

- Зачем? - Мелькор схватил его за плечи. - Зачем, Феанор? Это же глупо! После стольких лет - с чего вдруг?

- С чего вдруг я заговорил об этом? - еще одна усмешка. - Ну, с того, что ты спросил. С того, что я сегодня своими руками запер Сильмарили в ларец - потому что мне стало невмоготу видеть их свет. Заговорил - с этого. Ну а думал... никаких “после”. Именно об этом и я думал эти века. Поговорить у нас с тобой не получалось, недосуг нам теперь.

22

Ветер. Северный ветер играет со снегом. То облепит им островерхие скалы, то сметет белый покров.

Ветер-неслух. Сказано же Властелином: на небе всегда должны быть тучи. Низкие, высокие - неважно. Играть с тучами - можно. Разгонять их нельзя. А злой шутник ветер вдруг возьмет да и откроет звезды. Или, того хуже, ладью серебряного света.

И тогда скалы Ангбанда заблестят как клинки, нацеленные в небо, чтобы пронзить, расколоть светило-врага. Тянутся ввысь скалы, острят свои пики - тысячи игл, тысячи кинжалов, тысячи копий.

Только испугается ветер своей дерзости; как окно занавесками, задернет небо тучами - и медленно успокаиваются скалы, не воинством становясь, но спящим камнем.

А ветер-озорник пойдет снегом в гейзеры швыряться. Ты в него - сугроб с неба, он в тебя - фонтан пара. Забава...

Вечные забавы ветра на севере Эндорэ.

23

- Недосуг? - Мелькор отступил на шаг, скрестил руки на груди. - Нет, Феанор. Время у нас было. Во всяком случае, мы могли бы найти его. Не стоит себя обманывать. Ты не хотел говорить со мной об этом. Так? Нет?

- Хотел. Не мог. Между нами - год от года, век от века - растет стена. Не замечал?

- Замечал, - взгляд Мелькора стал тяжелым. - Но стены, друг мой, не вырастают сами собой. Их растят. И вот вопрос, кому из нас двоих это нужно? Тебе? Мне?

- Ангбанду. Или я не прав?

Темный Вала отвел взгляд. Медленно прошелся по комнате. Опять повернулся к Феанору.

- Ангбанду. Но ведь Ангбанд - это я, Феанор. Часть меня. Моя Песнь.

- Да. Часть тебя. Только часть. Так же, как и ты - часть Ангбанда.

Мелькор замер.

- Верно. Я тоже думал об этом.

Отвернулся. Снял с полки первый попавшийся светильник. Рассеянно повертел в руках. Поставил на стол.

- Думал. Говорить не хотел. Даже тебе.

Заложил руки за спину и вновь зашагал по комнате взад-вперед.

- Часть Ангбанда. Часть Арды. Часть моей Темы. Когда-то я думал - все во мне. Все мелодии. Весь мир.

Пламенный промолчал.

Подошел к столу, опустил в светильник пальцы, наощупь подвернул фитиль повыше, чуть сосредоточившись - зажег. И стало видно, что этот светильник сделан в форме маленького вулкана, прорези металла в верхней части “кратера” смотрелись как потоки лавы.

Фитиль был высоким, так что рыжий огонек чуть плясал над краем “кратера”. Будто стоящий на столе вулканчик начинает извергаться.

По кабинету побежали рдяные отсветы.

Феанор провел пальцем по еще холодному металлу. Молча.

- Ты говорил, что убиваешь душу нолдор. Убиваешь в них бунтарей и гордецов, - Мелькор снова повернулся к нему, кривя губы в улыбке. - Только это не ты, Феанор. Не ты убиваешь. Бунтовать хорошо, когда есть, против кого бунтовать. Против Единого. Против Валар. Но как мне бороться с собственной Музыкой? Со своим же творением? Как выдержать твоим нолдор обретенную ими свободу? Им еще повезло, что у них есть я. Враг. Сильный. Непобедимый. Против которого можно бороться. Против которого можно жить.

Феанор закусил губу. Покачал головой - но не в отрицание. В согласие.

- На их счастье, - продолжил Мелькор, - они не знают, что служат мне. Не только те, что по эту сторону Эред Энгрин. Все нолдор, Феанор. А я - я даже обмануть себя не могу. Да, впрочем, и не хочу обманывать.

- Щит от Валар... - медленно проговорил Пламенный. - Проклятие Мандоса было настоящим подарк