Будда – реальность и мифы

В 1956 году весь мир отмечал две с половиной тысячи лет существования древнейшей из мировых религий – буддизма. Эта дата приводится в соответствие с наиболее достоверно известным годом смерти и ухода в нирвану Будды Шакьямуни (другой вариант – 486 год до н.э.; есть еще несколько вариантов; совершенно фантастических). Об этом времени один из крупнейших востоковедов XX века Ю.Н. Рерих пишет, что VI–V века до н.э. были замечательным периодом в истории человеческой мысли. В эту эпоху появился Будда Гаутама в Индии, Гераклит Эфесский в Греции (535-475 гг. до н.э.), который дал одно из лучших определений диалектики, и наконец Лао-цзы (V в. до н.э.), бессмертный философ древнего Китая. Влияние и философской мысли буддизма, и его общечеловеческой направленности было огромным. Буддизм, будучи правильно воспринятым, обнаруживает замечательное родство с современной мыслью. В сфере чисто философской мысли – это утверждение единства сознания и материи или энергии и материи, в сфере социальной этики – служение человечеству как единому целому. Эта общечеловеческая направленность буддизма, подкрепленная высокой философией, на протяжении столетий вдохновляла философию, искусство и литературу стран Азии.

Общечеловеческая направленность буддизма – во все времена

Влияние буддизма было столь сильным, что возник новый, буддийский тип искусства, и народы Азии смогли познакомиться с лучшими произведениями индийской мысли. Куда бы ни приходил Будда, он первым обращался к простым людям, стараясь быть понятным каждому человеку вне рамок жесткой социальной системы. Хорошо известен тот факт, что Будда и его ученики использовали для своих поучений только народные диалекты. Это было распространенной практикой, рассчитанной на то, чтобы сделать учение доступным массам. Эта общечеловеческая направленность была одной из важнейших причин распространения буддизма вдаль и вширь по соседним странам, а также среди иноземных захватчиков, которые пришли с северо-запада и сделали Индию своим домом. Так буддизм помог своей родине ассимилировать захватчиков. Обращение этих иноземцев – иранцев, греков и центральноазиатских тюрок – в буддизм сделало возможным быстрое распространение буддизма по Средней Азии вплоть до Дальнего Востока. Это было время, когда во всем центральноазиатском регионе, от Каспийского моря до Тихого океана, доминировал буддизм. Раскопки на территории древнего Хорезма, в Узбекистане и Казахстане, явили на свет многочисленные следы буддийского прошлого – замечательные фрески, статуи и руины храмов. На своем победном пути буддизм не только покорял пустыни, но также был известен и как хозяин моря. Развитие индийского торгового мореплавания в начале средних веков помогло буддизму пересечь морские просторы и укрепиться в Юго-Восточной Азии и Индонезии – Суварнадвипе раннего средневековья, которая считалась главным центром буддийской учености. И здесь общечеловеческая направленность буддизма помогла распространению индийской культуры и культурному росту, который до сих пор активен и энергичен, несмотря на изменившиеся условия. С VII века новая волна буддийского влияния пошла на север, через горный барьер Гималаев, поскольку в это время активизировались мусульманские набеги на север Индии, которые вынуждали буддистов бежать за пределы страны. Эта волна была настолько мощной, что обратила в буддизм весь Тибет в течение IX и X веков, и ее сила не ослабла, когда тибетский буддизм пришел в XVI веке в Монголию, вытеснив ранние формы учения, принесенные уйгурами (тюркский народ, который отличался тем, что был просветителем нескольких народов Центральной Азии), и вызвал замечательный литературный ренессанс XVII–XVIII веков, во время которого классическая форма монгольского литературного языка вобрала в себя многие особенности санскрита и тибетского.

Не будет преувеличением сказать, что в течение первого тысячелетия нашей эры буддизм создал культурное единство, которое дало возможность идеям свободно расцвести и вызвало замечательный рост искусства и литературы, определивший уникальную позицию Индии в истории азиатской культуры. Это единство взглядов дало возможность знаменитому китайскому буддийскому ученому и путешественнику Сюань-цзану посетить в VII веке Индию, и где бы он ни проходил во время своего долгого путешествия через центральноазиатские пустыни, в приречных оазисах и в шатрах тюркских вождей, - везде он встречал понимание и готовность помочь ему в его странствии. Это замечательное достижение стало возможно благодаря буддизму, - так пишет Ю.Н. Рерих.

Сегодня буддийские страны – это Индия, Индокитай (Камбоджа, Лаос, Вьетнам, Таиланд, Мьянма – бывшая Бирма), Индонезия, Шри-Ланка, Япония и Китай (Тибет, бывший буддийским теократическим государством, оккупирован КНР), Непал и Бутан, Монголия и монгольские народы России (буряты, калмыки, тувинцы). Кроме того, буддизм всё больше завладевает умами представителей европейской и американской культуры, так что дзен-буддизм широко распространен в США, а различные школы тибетского буддизма (особенно гелукпа и кагьюпа) становятся популярны на европейской части России.

Так кем же был основатель этого учения, объявшего большую часть Азии?

Личность Будды

О его жизни практически не сохранилось достоверных фактов - все они были трансформированы поэтическим сознанием буддистов последующих времен. Можно с уверенностью утверждать лишь то, что Сиддхартха ("Цели достигший") Гаутама был царского или знатного рода (его монашеское имя - Шакьямуни, отшельник из рода Шакиев), но отринул богатство и ушел в отшельники. Когда ему было 35 лет, на него снизошло Просветление и он произнес свою первую проповедь недалеко от Бенареса (современный Варанаси). Он странствовал по северной Индии, его ученики (и ученицы, хотя их было меньшинство) основали Сангху - Общину. Своего учителя они называли Пробужденным - Буддой. В возрасте восьмидесяти лет Будда скончался. Созданная им община продолжала существовать, и после смерти Учителя его устные проповеди были записаны. Традиция утверждает, что свитки с записями учения Будды были сложены в три корзины, и это дало название древнейшему буддийскому канону - "Трипитака", буквально "Три корзины".

Если о жизни исторического Будды нам известно немного, то о времени его проповеди мы знаем достаточно.

Культура Индии во время жизни Будды

Северо-восточная Индия (современный штат Бихар) в это время отличалась от других областей Индийского субконтинента тем, что в ней была ослаблена традиционная индийская религия - брахманизм.

Брахманизм зиждился на авторитете Вед. Веды (букв. "знание") - это четыре великие книги древней Индии, их возникновение относится к концу II тыс. до н.э. Веды почти полностью связаны с древним арийским ритуалом жертвоприношения; так, главнейшая из Вед, Ригведа, Книга Гимнов, содержит гимны, обращенные к различным богам, Самаведа, Книга Напевов, - указания по исполнению гимнов, Яджурведа, Книга Жертвенных Формул, касается деталей совершения ритуала, и лишь в Атхарваведе, Книге Заклинаний, есть ряд заклятий, не имеющих отношения к жертвоприношению. Несмотря на то, что ко времени возникновения буддизма Ведам было более полутысячи лет, они не были записаны - их передавали от отца к сыну, причем текст выучивался с точностью не до слова, а до звука! Это абсолютизирование священного слова и ритуала, который проводится на языке, уже не понятном обычному человеку, привело к тому, что, с одной стороны, для жрецов-брахманов ритуал стал самоцелью (возникло представление, что боги бессильны, если не совершать ритуалы), а с другой - ритуал становился всё отдаленнее не только для крестьянина, но и, например, для царя.

Здесь следует напомнить, что индийское общество делилось на четыре варны (буквально "окраска", более известно под португальским названием "каста"): брахманов (жрецов), кшатриев или раджанья (воинов или царей), вайшьев (земледельцев) и шудр (исполнителей грязных работ; вероятно, шудры были неарийским, коренным населением Индии). Ученые полагают, что в середине I тыс. до н.э. в североиндийских государствах Магадха, Кошала, Вайшали позиции брахманов стали слабее, а раджанья постепенно возвышались. Распространение буддизма связано с тем, что именно на это учение и опиралась светская власть царей. Сам будущий Будда был родом из кшатрийской, а не брахманской семьи. Много позднее, уже в V в. н. э. великий буддийский философ Васубандху, излагая в своем “Вместилище Абхидхармы” (Абхидхармакоше) миф о происхождении сословий, почти ничего не говорит о брахманах, но очень подробно описывает происхождение царской власти и воинского сословия. Можно сказать, что в Индии буддизм был отчасти “царской религией”, что не мешало ему одновременно стать и формой древнеиндийского свободомыслия, поскольку носителем религиозной и идеологической ортодоксии в Индии оставалась варна брахманов. Даже спустя века, перестав быть главенствующей в Индии религией, буддизм не утратил этого духа свободомыслия. Вот, например, к какому поистине вольтеровскому примеру прибегает буддийский философ, один из первых проповедников буддизма в Тибете – Шантаракшита (VIII век), критикуя брахманистское положение, согласно которому в случае конфликта между данными опыта и утверждениями Вед предпочтение должно отдаваться священным текстам: вот, говорит Шантаракшита, возвращается домой муж и застает свою жену в объятиях любовника. Муж начинает ругать ее, а она все отрицает. Тогда муж говорит, что все видел своими глазами, а его жена обращается к соседям и патетически восклицает: “Люди добрые! Ну видели ли вы такого дурака, как мой муженек, который больше доверяет каким-то своим глазам, чем словам такой добродетельной женщины, как я!”

Особая роль отшельничества

Итак, ко времени проповеди Будды ведическая религия замкнулась внутри себя, будучи не понятной практически никому, кроме брахманов, для кого соблюдение ритуалов превратилось в самоцель. Поиск истины теперь связывается с аскезой и отшельничеством, индивидуальной медитацией, личным устремлением к Абсолюту. Такие взыскующие истины люди становились отшельниками-шраманами, странствующими философами, истязающими себя и через страдания тела обретающими мудрость. От шраманов идет традиция философского диспута и философии как логического обоснования теоретических положений. Если в ведической традиции некие метафизические истины только провозглашались, то шраманы стали свои взгляды обосновывать и доказывать. В дискуссиях между разными шраманскими группами (которых было великое множество) рождалась индийская философия в отличие от древней мудрости. Таким странствующим философом-шраманом и был Будда Шакьямуни.

Облик Будды согласно мифам

Легендарная биография Будды расцвечена всеми красками мифологии и символики. Согласно буддийским текстам, Будда обладал тридцатью двумя основными и восьмьюдесятью второстепенными признаками тела великого человека, которые суть следующие.

(1) Его руки и ноги имеют знаки колеса Учения; (2) ноги прочны, как у черепахи; (3) пальцы рук и ног соединены "перепонкой" света; (4) руки и ноги нежные и мягкие; (5) семь основных частей тела ─ выпуклые; (6) пальцы длинные; (7) пятки широкие; (8) тело высокое и прямое; (9) голеностопные суставы незаметные; (10) концы волосков тела направлены вверх; (11) голени, как у антилопы; (12) руки длинные, изящные; (13) половой орган скрыт; (14) кожа золотистая, (15) нежная и тонкая; (16) волоски тела завиты в правую сторону; (17) лицо украшено пучком волос междубровями ─ "Урна-коша"; (18) туловище, как у льва; (19) плечи округлые, (20) широкие; (21) невкусное у Него во рту становится вкусным; (22) Его осанка напоминает величественный фикус ньягродха; (23) на темени возвышение (ушниша); (24) язык длинный, изящный; (25) голос мелодичный, как у Брахмы; (26) челюсти, как у льва; (27) зубы очень белые, (28) равной величины, (29) без промежутков, (30) их число ─ сорок; (31) глаза темно-синие; (32) ресницы длинные, как у лучшего быка.

Восемьдесят прекрасных признаков Будды таковы: (1) Его ногти ─ цвета меди, (2) блестящие, (3) выпуклые; (4) пальцы округлые, (5) широкие, (6) сужающиеся; (7) вены незаметные, (8) без узлов; (9) лодыжки невыступающие; (10) ноги совершенно равные; (11) походка, как у льва, (12) как у слона, (13) как у гуся или (14) как у быка-вожака; (15) Будда поворачивает только направо, (16) идет изящно, (17) твёрдо; (18) тело округлое, (19) гладкое, (20) стройное, (21) чистое, (22) нежное, (23) совершенное; (24) половой орган полностью развит; (25) осанка прекрасная; (26) шаг ровный; (27) глаза чистые; (28) плоть, как у юноши, (29) не дряблая, (30) мускулистая, (31) весьма крепкая; (32) конечности совершенно пропорциональны; (33) взгляд ясный; (34) живот округлый, (35) гладкий, (36) без изъянов, (37) не свисающий; (38) пуп глубокий, (39) завитый вправо; (40) тело выглядит красиво во всех положениях; (41) во всех повседневных действиях проявляется чистота; (42) нет никаких родимых пятен; (43) руки нежные, как хлопок; (44) линии на руках (ладонях) ясные, (45) глубокие, (46) длинные; (47) лицо не очень продолговатое; (48) губы красные, как плоды бимба; (49) язык гибкий, (50) тонкий, (51) красный; (52) голос громоподобный, (53) его тембр мелодичный и нежный; (54) глазные зубы округлые, (55) острые, (56) очень белые, (57) равные по величине, (58) правильной формы; (59) нос выступающий; (60) глаза очень ясные, (61) большие; (62) ресницы густые; (63) белок и радужная оболочка чётко разделены, чем напоминают лепестки лотоса; (64) брови густые и длинные, (65) гладкие, (66) лоснящиеся, (67) состоящие из волосков одинаковой длины; (68) руки длинные и мускулистые; (69) уши одинаковые (по величине), (70) слух прекрасный; (71) лоб очень красивый, (72) широкий; (73) голова большая; (74) волосы черные, как черная пчела, (75) густые, (76) мягкие, (77) нерастрепанные, (78) не щетинистые, (79) своим ароматом покоряющие сердца людей; (80) на ладонях и ступнях ─ знаки свастики.

Красота Будды воспевается в таких стихах:

Твое золотистое Тело, Святой,

покрыто красиво одеждой монаха,

как будто вершина горы золотой,

окутанная облаками заката.

Хоть нет на Тебе украшений совсем,

Защитник, но в лике овальном сиянье

такое, какого безоблачной ночью

не встретить у полной осенней луны.

Когда Ты прошествовал здесь, о святой,

ступни Твоих ног оставляли рисунки,

подобные лотосам счастья; цветник

из лотосов разве так землю украсит?!

Красивы, приятны для взглядов существ

лицо и уста Твои. Радостно слышать

из них исходящую Речь, ─ так нектар

с луны истекает, струится.

Речь эта, страстей прибивающая пыль,

похожа на облако дождевое.

И нетерпимость разя, как змею,

подобна Гаруде ─ сей царственной птице.

Речь Будды, рассеивающая мрак

неведения, ─ солнце напоминает.

И, сокрушая гордыни скалу,

она ─ как разящая молния ─ ваджра.

Ведь Речь Твоя радует мудрых сердца,

и совершенствует средних, а низших

невежество устраняет она.

Воистину, всем Твоя Речь ─ как лекарство.

Будда обладает десятью Силами, а именно: (1) силой знания того, что истинно и что неистинно, (2) силой знания кармических следствий, (3) силой знания различных предрасположенностей существ, (4) силой знания устройства мироздания, (5) силой знания высоких и низких способностей существ, (6) силой знания путей ко всему, (7) сила знания всех медитаций, (8) силой знания прошлых жизней, (9) силой знания смерти и рождения существ, (10) силой знания пути пресечения омрачений.

Легендарная биография Будды

Сцены из его жизни изображают на картинах, висящих по стенам храмов, так что молящийся, совершая ритуальный обход, как бы проходит с Просветленным весь его жизненный путь. Как правило, на этих картинах представлены двенадцать великих событий в жизни Будды, которые, согласно сутрам, суть следующие.

1. Нисхождение с небес Тушита, где пребывает каждый будущий будда непосредственно перед последним воплощением. В течении пятисот пятидесяти перевоплощений будущий Будда совершал бесчисленные подвиги любви и сострадания, постепенно накапливая заслуги и приближаясь к состоянию мудреца. Он был отшельником, пожертвовавшим свое тело изможденной тигрице, которая была голодна настолько, что собиралась съесть собственных детенышей; он был зайчиком, который сам зажарился для отшельника, чтобы поднести ему своё мясо как дар; он во всех воплощениях – мужских и женских, человеческих и звериных – был готов пожертвовать собой ради помощи другим.

Будду в прежних воплощениях называют Бодхисаттвой, то есть Просветленной Сущностью. Впоследствии это слово расширило круг значений, но первоначальное – "будущий будда" – оно сохранило навсегда.

Когда пришло время последнего рождения, Бодхисаттва пребывал на небесах Тушита и обозревал землю в поисках наиболее благоприятного места для воплощения (его высокий духовный уровень позволял ему выбирать это самому). Он избрал государство шакьев в северо-восточной Индии, которым управлял мудрый царь Шуддходана. И хотя Бодхисаттва уже мог появиться в мире не входя в материнскую утробу, он решил избрать семью царя шакьев для своего рождения, дабы впоследствии люди, испытывая глубокое уважение к этому славному роду царей, с большим доверием отнеслись бы к проповеди Будды, видя в нем отпрыска древней семьи.

2. Зачатие его матерью Майей во сне от белого слона, который вошел в ее правый бок. Супруга царя Шуддходаны, царица Майя увидела во сне, что в ее бок вошел белый слон с шестью бивнями, и поняла, что зачала великого человека. Имя царицы в переводе с санскрита означает "магическая сила", а также “иллюзия, мираж”. В буддийской философии термином “майя” обозначается земной мир, поскольку все его блага подобны миражу.

Миф о чудесном зачатии Будды сродни множеству других преданий - о зачатии от солнечного луча (рождение Чингиза) или от жертвенного дыма (рождение Рамы, героя индийской эпической поэмы “Рамаяна”). В других мифах говорится о зачатии от проглатывания кусочка рыбы или змеи. Древняя вера в то, что зачатие великого человека может произойти только при необычных условиях, вовсе не означает, что люди не понимали физиологии зачатия: миф отвечал на вопрос, почему это произошло именно сейчас. Эта же точка зрения присуща и буддийской легенде: сын Майи был зачат естественным образом, а видение белого слона было лишь знаком прихода великой личности.

3. Рождение в парке Лумбини из правого бока матери. Незадолго до родов царица в сопровождении своей свиты отправилась в дом своих родителей. На пути, когда они проезжали через рощу Лумбини, царица почувствовала приближение родов, встала под деревом, взявшись за ветвь и родила сына, который явился на свет через бедро. Младенец немедленно встал на ноги и сделал семь шагов, указав на небо и землю в знак того, что он превосходит и людей, и богов.

Образ Майи, стоящей под деревом, за ветку которого она держится рукой, старше буддизма на две тысячи лет и восходит к доарийской культуре долины Инда – на печатях древнейших городов так изображалась богиня-мать. Вообще в раннебуддийском искусстве образы богинь, обнимающих дерево рукой и ногой, возникли на несколько столетий раньше образа самого Просветленного и были персонификацией жизненных сил природы. Поэтому неудивительно, что мать Будды, символизирующая воплощение Просветленного в материальном мире, изображается с иконографическими чертами богини-матери, богини природы.

Вскоре после родов Майя умерла и обрела новое воплощение на небе Тушита. Когда ее сын стал Буддой, то он посетил небо Тушита, рассказал матери, что достиг Просветления, и проповедал ей философию Абхидхармы.

Царевича привезли в столицу шакьев Капилавасту и нарекли Сиддхартхой Гаутамой. Гаутама – его фамильное имя; слово “Сиддхартха” можно перевести как “Полностью Достигший Цели”.

царь призвал к младенцу астролога Ашиту (Аситу), дабы тот предсказал судьбу новорожденного. Ашита обнаружил на его теле тридцать два признака великого человека и объявил, что новорожденный станет или великим государем, властителем всего мира (чакравартином) или – Буддой, познавшим истину. Вот как поэтично описывается эта сцена в “Сутта Нипате” (книга третья, раздел 11).

Мудрый Асита встретил толпы богов, восхищенных и ликующих, в светлых одеяниях. Видя ту безмерную радость богов, он спросил их с благоговением:

- Чем так обрадованы боги, отчего они в восхищении машут флагами? Когда был раздор между богами и демонами и победили боги, разбив полчища демонов - и тогда не было такой радости. Что же чудесное встретили боги, что так восхитило их, что они поют и ликуют, играют и пляшут, бросая оружие; я вопрошаю вас, обитателей вершин горы Меру, сорвите с меня сомнение, о славные!

- Бодхисаттва, чудная жемчужина, несравненный, родился на благо и счастье людей в городе шакьев в местности Лумбини! Вот отчего мы ликуем и радуемся Прекраснейший среди всех существ, первый из людей, телец среди них, великолепнейший из всех творений, - он повернет Колесо Дхармы, и в лесах соберет мудрых он, подобный ревущему льву, суровому царю животных.

Услышав ту весть, он пошел ко дворцу Шуддходаны и, севши, вопросил Шакьев:

- Где царевич? Я хочу видеть его.

Тогда шакьи показали мудрому Асите царевича, подобного сияющему золоту, пылающему в горниле искусного мастера, - дитя, озаренное славою, прекрасное.

Видя царевича, светлого, как благодатное пламя, как созвездье Тельца, как пылкое осеннее солнце на безоблачном небе, мудрый Асита пришел в восхищение.

В небесах боги раскинули зонт с тысячью кругов и многочисленными ветвями, и опахала на золотых тростях веяли над ним, но кто держал тот зонт и те опахала, были невидимы.

Мудрый Асита с заплетенными волосами, видя веявшие над головою младенца желтые завесы, подобные золотым клиньям, и белое опахало, веявшее над ним, принял младенца на руки в счастье и восхищении.

И вот он, принявши того Тельца из рук Шакьев, он, желавший воспринять его, ведающий гимны и знамения, возрадовавшись, громко воскликнул:

- Нет ему высшего, он - прекраснейший из людей!

Тут о своей скорой кончине вспомнил мудрец и, заскорбев, прослезился: видя его плачущим, спросили шакьи, не провидит ли он что темное на пути царевича.

Видя, что опечалились шакьи, мудрец сказал им:

- Нет, ничего мрачного я не вижу на пути царевича, ничего дурного не предстоит ему, ибо он не из низших людей. Не бойтесь! Царевич достигнет окончательного само-пробуждения, он повернет колесо Дхармы, он узрит несравненную Чистоту, благо людское всегда будет заботой его, и слово его широко разнесется по свету. Скоро, скоро придет к концу жизнь моя на земле, - как только расцветет он, придет ко мне смерть; увы мне, несчастному! - я не услышу Несравненного!.. Вот что сокрушает меня и печалит!..

4. Изучение восемнадцати искусств, коими должны были владеть знатные юноши. Эти искусства (или науки) в середине первого тысячелетия до нашей эры были следующими: музыка, эротическое искусство, сельское хозяйство, математика, языки, медицина, религия, изобразительное искусство, стрельба из лука, логика, приготовление лекарств, этика, заучивание наизусть, астрономия, астрология, магия, история, литература.

Царь Шуддходана хотел, чтобы его сын стал великим государем. Поэтому он позаботился, чтобы ничто не могло навести царевича на философские размышления. Для царевича выстроили три великолепных дворца, в которых он жид в разные времена года, утопая в роскоши и неге. Он был полностью отгорожен от внешнего мира.

Однако с маленьким Сиддхартхой происходили чудесные вещи, свидетельствующие о его будущем высоком пути. Так, мамка забыла его под деревом в тени, а когда спустя несколько часов царевича хватились, то оказалось, что тень от дерева по прежнему над ним. Он с детства проявлял склонность к размышлениям, и однажды, сидя под розовым кустом, он непроизвольно погрузился в состояние йогического транса (самадхи) такой глубины, что его сила даже остановила одно из божеств, пролетавших неподалеку.

5. Женитьба на царевне Яшодхаре. Царевич был кроток нравом, и это поначалу восстановило против него его невесту – принцессу Яшодхару, которая сочла, что подобная кротость не пристала будущему царю и несовместима с воинской доблестью. Однако он выиграл воинские состязания женихов и завоевал ее руку. Она родила ему сына Рахулу, ставшего впоследствии одним из шестнадцати великих архатов.

6. Отречение от мира и принятие монашества. Нет такого буддиста, который не знал бы о четырех встречах царевича, покинувшего дворец: со стариком, больным, похоронной процессией и отшельником. Царевич, никогда прежде не задумывавшийся о вопросах тленности бытия, теперь понимает, что все люди и он сам смертны, , что болезни подстерегают любого, осознает мимолетность и призрачность богатства и знатности, иллюзорность материальных благ. Царевич решает, что самоуглубление и самопознание – единственный путь к постижению причин страданий и способа избавления от них, он принимает решение навсегда покинуть дворец.

Буддисты верят, что это боги, также пребывающие в колесе рождений-смертей и жаждущие избавления, послали принцу навстречу увиденных им людей, чтобы вдохновить его вступить на путь познания и освобождения.

Тайком покидая дворец, царевич решил поцеловать только что родившегося сына. Он вошел в спальню жены и увидел, что она забрала Рахулу спать с собой; тогда Сиддхартха не стал прикасаться к сыну, чтобы не разбудить жену – из опасения, что та будет молить его остаться. Он решил, что увидит сына тогда, когда достигнет своей цели. Уходя, он прошел через комнату, где спали служанки – скинув одежды, разметавшись в тусклом свете дрожащего пламени светильников. И царевичу показалось, что он на кладбище. Исполненный отвращения, он вышел из дворца.

И тут ему предстал Мара, Владыка материального мира. Пытаясь удержать юношу от вступления на путь отшельничества, он сказал ему: “Остановись, через семь дней ты станешь царем мира!” Но будущий Будда не внял ему.

Царевич уехал из дворца один, в сопровождении слуги. На опушке леса он попрощался со своим любимым конем Кантакой, со слугой и своим мечом, который взял в руки последний раз в жизни и отсек свои длинные волосы в знак отречения от мирской жизни. Затем Сиддхартха Гаутама вступил лес.

7. Аскетическая жизнь в лесу. Ищущие истину отшельники, по обычаям того времени, подвергали свое тело крайним истязаниям, морили себя голодом, и будущий Просветленный был в этом усерднее своих товарищей. Он присоединялся к разным группам шраманов, быстро достигая всего, чему учили их наставники. Наиболее известными из учителей будущего Будды были Удрака Рамапутра и Арада Калама. Они учили йогической практике духовных упражнений, в том числе дыхательной гимнастике, требовавшей длительной задержки дыхания, сопровождавшейся мучительными ощущениями. Сиддхартха очень быстро достиг всего, о чем учили его наставники, и те даже предложили ему стать их преемником. Однако бывший царевич отказался: он сам не нашел того, чего он искал и ответы, которые он получил, практикуя методы своих наставников, не удовлетворили его.

Сиддхартха не стал приверженцем ни одного из многочисленных проповедников-шраманов. Их доктрины были самыми разнообразными: бесполезность действий и фатализм, непостижимость бытия и скепсис, материализм и семь вечных субстанций. Не найдя ни в одной проповеди ответов на свои вопросы, Шакьямуни (“Отшельник из рода шакьев”, монашеское имя Будды) предался суровой аскезе и умерщвлению плоти. Он дошел до такой степени истощения, что, дотронувшись до живота, чувствовал пальцем позвоночник. Но аскеза не приблизила его к просветлению, и истина оставалась столь же далекой от него, как и тогда, когда он жил в царском дворце в Капилавасту.

8. Вступление на путь, ведущий к Просветлению. После семи лет самоистязаний Шакьямуни понимает, что и окружение себя роскошью, и умерщвление плоти в равной степени не способствуют духовному росту. Поэтому он вкушает рисовой каши и молока, за что его осуждают пять аскетов, подвергавших себя самоистязанию вместе с ним и доселе восхищавшихся его стойкостью. Шакьямуни приходит в Бодхигаю, где садится под деревом, ставшим Деревом Бодхи – Просветления. Он дал клятву, что не сойдет с этого места до тех пор, пока не достигнет своей цели и не познает истину, после чего вошел в состояние глубокого сосредоточения, погрузившись в созерцание.

9. Преодоление искушений. Демон Мара всячески пытается воспрепятствовать будущему Будде достичь Просветления. Он посылает к нему трех своих дочерей – Вожделение, Тревогу и Страсть, дабы они соблазнили его, но Гаутама даже не взглянул в их сторону. Тогда Мара устремился на него во главе воинства демонов – но все стрелы врагов превращались в цветы. Мара обрушил на будущего Будду страшные ливни, так что реки вышли из берегов, - но из вод поднялся царь змей-нагов Мучалинда, семью кольцами своего исполинского тела поднял Благого над водой и прикрыл своим капюшоном, словно зонтом.

Так были тщетны все усилия Мары.

В “Сутта Нипате” об этом говорится так:

Ко мне, чей дух склонялся к подвигу, кто отдался раздумью о путях к нирване, ко мне приблизился Мара, говоря слова сожаления:

- Ты изнурен и бледен, смерть близка к тебе; тысяча частей тебя - добыча смерти, и только одна часть принадлежит еще жизни; лучше живая жизнь, о ты, достославный; живой, ты можешь творить доброе дело; если благочестивую жизнь проживешь ты, питая жертвенное пламя, много благих дел будет связано с тобой: но чего же ждешь ты от своих подвигов? О, тяжел путь подвижничества, мучителен тот трудно проходимый путь! - так говоря, стал Мара подле Пробужденного.

Маре, говорящему так, сказал Совершенный:

- О ты, друг лености, ты нечестивый, с какою целью ты посетил это место? Нет и меньшего из добрых дел, не свершенного мной: и какие бы добрые дела мог возвестить мне Мара? Я обладаю верой и настойчивостью, и мудрость обитает во мне; и меня, живущего в подвигах, к какой же жизни призываешь ты?.. Эти раскаленные ветры иссушили здесь даже струи реки, - как же было не иссохнуть моей крови, когда я предавался подвигам?.. Иссыхала моя кровь, иссыхали и соки и желчь моя; но когда истощается тело, дух умиротворяется, расцветает осознанность, мудрость и сосредоточение; и когда я живу так, покинув все внешние чувства, мой дух уже не жаждет плотских наслаждений: воззри ж ты теперь на чистоту человека!

Похоть - имя твоей первой рати, недовольство - второй, голод и жажда - третьей, пристрастие - четвертой, леность и дремливость - пятой, трусость - шестой, сомнение - седьмой, лицемерие и бесчувственность, торгашество, тщеславие, славолюбие, известность, добытая неправедными путями, надменность и глумливость - восьмой. Вот твое воинство, о Мара, его ты ведешь в бой, о темный! Никто не поборет того воинства, кроме Победителя, и, победивши, он обретет радость.

Горе жизни в этом мире! Смерть в битве лучше для меня, нежели жизнь побежденного.

Погрузившись во мраки этого мира, брахманы и отшельники не видят ясно, - увы! - они не знают пути, которым пройдет Победитель.

Видя со всех сторон снаряженное воинство и во главе предводителя Мару, воссевшего на слона, я вышел на битву, дабы не допустить, чтобы он поборол меня.

Это воинство твое, не побежденное ни людьми, ни богами, - я разобью его мудростью: как камень - горшок, так я легко разобью его!

Подчинив себе свои помыслы, укрепив внимание мое, осознанность, я пойду из царства в царство, привлекая учеников к себе.

Они будут бдительны и ревностны, исполняя мои правила, - правила того, кто свободен от похотей; и такое место обретут они на пути своем, где не прольется уже ни одна слеза человека!

- Целых семь лет, шаг за шагом, за Совершенным следил я, - и никаких недостатков я не нашел в нем, совершенно просвещенном, непревзойденном в мудрости. Вот петух прыгает вокруг камня, похожего на кусок жира: нет ли в нем чего мягкого, нет ли сладкого? Но, не найдя в нем ничего сладкого, петух отходит от камня. Как тот петух от камня, так и я отхожу от Готамы.

Медленно и печально ослабла тетива его лука, побежденная, - и злой дух покинул то место.

10. Достижение Просветления. Шакьямуни все глубже и глубже погружался в созерцание и ему открылись Четыре Благородные Истины: всё в мире есть страдание; причина страдания – это жажда бытия, ведущая человека от перерождения к перерождению; существует способ прекращения страданий; способ этот – Осьмеричный Путь, состоящий из правильного понимания, правильной мысли, правильной речи, правильных действий, правильного образа жизни, правильных усилий, правильной памяти и правильной медитации. Осьмеричный Путь символически предстает в виде Колеса Закона с восьмью спицами.

Потом глубже стало сосредоточение Благословенного, и он постиг всеобщий принцип причинно-зависимого происхождения. Затем разум его достиг еще более глубокого сосредоточения, и перед ним засиял свет нерушимого покоя нирваны, Великого Освобождения. Здесь он вошел в такое состояние транса (самадхи), когда его сознание уподобилось безграничной поверхности мирового океана в состоянии полного штиля, когда зеркальная гладь неподвижных вод отражает в себе все феномены. В этот момент Сиддхартха Гаутама, царевич из рода шакьев исчез, и в мире появился Будда (Buddha) – Пробужденный, Просветленный. И больше уже не был он принцем и наследником престола, строго говоря, не был он больше и человеком, ибо люди не могут выйти из Колеса Перерождений, а Будда пребывает превыше и жизни, и смерти. И его имена и титулы отныне – Будда Шакьямуни (Пробужденный Мудрец из рода шакьев), Татхагата (Так Пришедший, или Так Ушедший), Бхагаван (Благословенный), Сугата (Правильно Идущий), Джина (Победитель). И возрадовалась вся вселенная, боги осыпали Будду небесными цветами, по миру разлилось прекрасное благоухание и земля сотряслась от появления Победителя, когда он коснулся ее средним пальцем правой руки, призывая в свидетели Просветления. Но сам Будда еще семь дней пребывал в состоянии самадхи, наслаждаясь блаженством освобождения.

Место, где Будда достиг просветления, стало называться Ваджрасана (“асана” - йогическая поза, “ваджра” - буквально “молния, алмаз”, в переносном смысле - “Просветление”).

На восьмой день он вышел из транса и к нему тотчас же приступил Мара с последним искушением. Он предложил Будде оставаться здесь, под Древом Бодхи и наслаждаться обретенным блаженством, никуда не ходя и не проповедуя истину другим людям. Но Будда ответил решительным отказом.

С небес к нему спустился Брахма и в знак почтения перед Просветленным обнажил одно плечо. Будда, готовый нести Учение миру, произнес такие слова:

Когда строй вечного порядка

Открывается пылкой думе брахмана,

Отступают перед ним возможные сомнения

И начало всего сущего становится для него доступно.

Он отправился в Бенарес (совр. Варанаси), где в Оленьем Парке (Сарнатхе) произнес свою первую проповедь – Проповедь о Повороте Колеса Учения (Дхармы).

Первыми слушателями Будды были пять аскетов, ранее с презрением покинувшие отступника Гаутаму. Они и теперь поначалу не хотели слушать Будду, но его изменившаяся внешность так потрясла их, что они все-таки решили выслушать его, а выслушав, уверовали, став таким образом, первыми буддийскими монахами, первыми членами сангхи – буддийской монашеской общины. Таким образом, новая религия сразу же обрела свои Три Драгоценности (Триратна), три объекта поклонения, с принятия прибежища в которых человек может считаться буддистом – Будду, Дхарму (его Учение) и Сангху (монашескую Общину).

Кроме аскетов Будде внимали еще олень и лань, жившие в этой роще. Поэтому изображение пары оленей становится символом Просветления, а позолоченные статуи оленей возле Колеса Закона украшают крыши буддийских храмов.

11. Годы проповеди. На протяжении сорока пяти лет Будда странствовал по Северной Индии, приобретая все большее количество последователей, составивших Сангху – Общину. Просветленный, его Учение и его Община (Будда, Дхарма, Сангха) являются Тремя Драгоценностями буддизма (Триратна), духовным прибежищем всех верующих.

В сутрах много говорится о том, как и богатые люди и даже крестьяне, движимые благочестием, устраивали угощение для Будды и всей его Общины, хотя надо было накормить свыше двух тысяч человек. Богатый купец Анатхапиндада подарил сангхе рощу близ города Шравасти. Там Будда и его монахи часто останавливались. Сангха быстро росла и если верить сутрам, ее численность достигла 12 500 человек. Из числа первых монахов выделились самые выдающиеся ученики Будды: Ананда, Кашьяпа, Шарипутра, Маудгальяяна, Субхути и другие.

Позже была создана и женская община. История ее возникновения такова: однажды Ананда проходил мимо колодца и ему захотелось напиться; он увидел девушку и попросил у нее воды. Девушка была из низкой касты и сказала об этом Ананде. Он ей отвечал, что перед Учением все равны и привел слова Благословенного: “Подобно тому, как великие реки Ганг, Ямуна, Ачиравати, Сарабху, Маху, вливаясь в океан, утрачивают свое прежнее имя и все вместе носят общее название океана, точно так же и вы, ученики мои, принадлежа к одной из четырех каст, утрачиваете ваше прежнее происхождение, раз вы признали Учение”. Услышав это, девушка приняла Учение, и так кроме монахов (бхикшу) появились и монахини (бхикшуни).

Будда исполнил свое намерение вернуться к сыну, когда сам достигнет цели. Он пришел в страну Шакьев и был восторженно встречен отцом, царевной Яшодхарой и народом. Яшодхара попросила его даровать Рахуле самое драгоценное, что Будда может, - и тот предложил сыну принять монашество. Яшодхара также вступила в Общину. Царь Шуддходана, оставшийся таким образом без наследников, взял с Будды слово, что он больше никогда не примет в общину единственного в семье сына без согласия его родителей. Будда обещал это, и с тех пор этот обычай свято соблюдается в буддийских странах, особенно на Дальнем Востоке.

Однако слава Будды вызвала зависть его двоюродного брата Дэвадатты, который и раньше всегда завидовал успехам принца, а после его ухода в отшельники даже пытался соблазнить Яшодхару. Вначале Дэвадатта пытался погубить Будду, то напустив на него опьяненного слона (который однако встал на колени перед Буддой), то обрушив на него огромный камень. Когда эти попытки провалились, Дэвадатта прикинулся последователем Будды и принял монашество, стремясь на самом деле расколоть сангху изнутри (он обвинял Будду в недостаточно строгом подвижничестве, выступал против создания женской общины и всячески противодействовал всем начинаниям своего брата). Однако все его козни были тщетны и, наконец, он был с позором изгнан из общины.

Чтобы быть понятным людям, Будда говорил с ними на их языке. Это следует понимать двояко: буквально, он проповедовал живой, разговорной речью (“Пусть каждый изучает Дхарму на своем языке”, - говорил он); но, что важнее, он излагал свое учение так, чтобы быть понятым. В современной ему Индии люди не представляли себе духовного развития иначе, чем отречение от мира и уход в отшельники – поэтому людям Будда говорил о том, что только монах может достичь Просветления (основа хинаяны, Малой Колесницы Дхармы). Однако его Учение было неизмеримо больше, и то, что не могли воспринять люди, он проповедовал на горе Гридхракуте (“Вершина Грифов” в северной Индии) собранию более высоких существ, из которых особо выделяются полулюди-полузмеи наги. Им он проповедовал учение махаяны (Великой Колесницы), учение о Пустоте, то есть отсутствии самосущего бытия у всех явлений. Тексты этих проповедей были записаны и скрыты до того времени, когда люди стали готовы воспринять более глубокое Учение. Проповедь махаяны была вторым Поворотом Колеса Закона. К концу своей жизни Будда совершил третий Поворот Колеса Закона, явившись в облике Ваджрадхары и преподав тантрическое учение ваджраяны (Алмазной Колесницы). Так три Колесницы буддизма были изложены самим Шакьямуни, записаны с его слов и в должный срок стали доступны людям.

12. Паринирвана (уход в нирвану). Шли годы, и близился день ухода Будды в нирвану. Это произошло в местечке Кушинагара на берегу реки Найранджани недалеко от Бенареса.

Умирая, он сказал: "Это мой последний день. Если у вас есть, что спросить, спрашивайте. Настал час, когда каждый должен идти своим путем".

Ананда - любимый ученик Будды - заплакал, как дитя. Он ударял себя в грудь, почти помешавшись. "Что ты делаешь, Ананда?" - спросил Будда. "Что нам теперь делать? - ответил тот. - Ты был здесь, мы шли в твоём свете. Всё было безопасно и хорошо. Мы совершенно забыли, что есть тьма. В следовании за тобой всё было светом. Теперь ты уходишь. Что нам делать?" И он снова принялся плакать и стенать.

"Послушай, - ответил Будда. - Сорок лет ты шёл в моём свете и своего не смог достигнуть. Думаешь ли ты, что если бы я прожил ещё сорок лет, ты бы достиг своего света? Чем дольше ты идёшь в заимствованном свете, чем больше подражаешь, тем больше ты теряешь. Лучше мне уйти".

Будда лег в позе льва (на правый бок, головой к югу и лицом к востоку, подложив правую руку под голову и вытянув левую вдоль тела) и погрузился в созерцание. Учителя окружало множество монахов, выслушавших последнюю его проповедь: “Будьте сами себе светильниками, на одних себя полагайтесь!”

Он достиг четвертого уровня самадхи, и из него вступил в великую и вечную нирвану. Закончилась его последняя жизнь, больше не будет его новых рождений и новых смертей. Он погрузился в состояние, которое не может быть ни описано, ни представлено. Можно лишь сказать, что в нем нет места страданию, которое навеки уступило место высшему блаженству.

Ученики Будды сожгли тело Учителя на погребальном костре. В пепле они нашли особые шарики – шарира, которые обнаруживают в прахе великих святых. Эти шарики стали первыми буддийскими реликвиями. Затем ученики Будды разделили пепел и шарира на восемь частей и поместили их в особые мемориальные сооружения – ступы. Индийская ступа (тибетский чортен, монгольский субурган) изначально была погребальным холмом, под которым захоронен прах великого человека. В буддизме ступа довольно быстро перестала быть местом захоронения, став местом поклонения не праху Будды, а его Учению. В этом случае в основание ступы закладывали тексты сутр, почитавшихся записью подлинных слов Будды. Поскольку суть Будды есть Дхарма, его Учение, то сутры как бы представляли собой Дхарму как духовное тело Будды.

Четыре Благородные истины - основа учения Будды

Сутра Поворота Колеса Учения - важнейший буддийский текст

Прежде чем анализировать его Учение, мы прочтем полностью Дхармачакра-правартана-сутру, содержащую все основы буддизма.

Сутра Первого Поворота Колеса Учения

Так я слышал:

Однажды всеблагой обитал в Бенаресе в роще называемой Мигадайа. И вот Всеблагой обратился к окружающим его пяти монахам и сказал:

- Две есть крайности, о братья, которым не должен следовать тот, кто отрекся от мира. С одной стороны , - влечение к вещам, вся прелесть которых зависит от страстей и всего более от чувственности: это низкий путь похоти, недостойный, недолжный для того, кто отдалился от мирских обольщений. С другой стороны, путь самоистязаний, недостойный, мучительный, бесплодный.

Есть средний путь: о братья, далекий от тех двух крайностей, возвещенный Совершенным, - путь, отверзающий очи, просветляющий разум, и ведет тот путь к душевному миру, к возвышенной Мудрости, к совершенству пробуждения, к нирване!

Каков же тот средний путь, о монахи, - путь, далекий от обеих крайностей, возвещенный Совершенным, что ведет к Совершенству, к возвышенной Мудрости, к душевному миру, к совершенному пробуждению, к нирване?

Истинно! То восьмеричный Благородный путь: истинное воззрение, истинное намерение, истинная речь, истинные поступки, истинный образ жизни, истинное усердие, истинное размышление, истинное сосредоточение.

Вот, о братья, тот средний путь, далекий от обоих крайностей, возвещенный Совершенным, - тот путь, что отверзает очи и просветляет разум, что ведет к душевному миру, возвышенной Мудрости, к совершенству пробуждения, к Нирване.

Вот, о братья, благородная истина о страдании. В муках рождается человек, он страдает увядая, страдает в болезнях, умирает в страданиях и печали. Стенания, боль, уныние, отчаяние - тяжки. Союз с немилым страдание, страдание - разлука с милым, и всякая неудовлетворенная жажда сугубо мучительна. И все пять совокупностей, возникших из привязанностей, - мучительны. Такова, о братья, благородная истина о страдании.

И вот, о братья, благородная истина о причине страдания. Истинно! - тот зачаток страдания лежит в жажде бытия, обрекающей на возрождение, в этой ненасытной жажде, что влечет человека то к тому, то к другому, связанной с людскими усладами, в вожделении страстей, в вожделении будущей жизни, в вожделении продления настоящей. Такова, о братья, благородная истина о причине страданий.

И вот, о братья, благородная истина о пресечении страданий. Истинно! - то пресечение страданий есть уничтожение жажды бытия, победа до конца над страстями, исцеление, освобождение, бесстрастность. Такова, о монахи, благородная истина о пресечении страданий.

И вот, о братья, благородная истина о пути, ведущем к утолению всякой скорби. Истинно! - то благородный Восьмеричный Путь - истинное воззрение, истинное намерение, истинная речь, истинные поступки, истинный образ жизни, истинное усердие, истинное размышление, истинное сосредоточение. Такова, о монахи, благородная истина о пути, ведущем к утолению всякой скорби.

О, братья, никто не поведал мне той благородной истины о скорбях, но я сам постиг ее, когда отверзлись очи мои, окрепло во мне знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет!

И вот, о братья, дабы постиг я благородную истину о скорби, истину никем не возвещенную мне, отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, открылась мудрость, блеснул мне свет.

И оттого, о братья, постиг я благородную истину о скорби, истину никем не поведанную мне, что отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, открылась мудрость, блеснул мне свет.

Отверзлись очи мои - и я узрел благородную истину о начале страдания: я постиг ее никем не поведанную мне, когда окрепло во мне знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

И вот, о братья, дабы я мог побороть страдание в его корне, я, ни от кого не узнавший благородную истину о начале страдания, отверзлись очи мои, окрепло мое знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

И от того, о братья, я постиг благородную истину о начале страдания, неведомую никакому учению, что отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

И когда отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, о монахи, я увидел благородную истину о сокрушении страданий, истину никем не возвещенную доселе - и я постиг ее, когда окрепло мое знание и разум, открылась мудрость, блеснул мне свет.

И вот, о братья, дабы я навсегда сокрушил страдания, я, ни от кого не принявший благородной истины о нем, отверзлись мои очи, окрепло мое знание и разум, открылась мудрость, блеснул мне свет.

И вот оттого, о братья, я сокрушил страдания, я, ни от кого не принявший видения его сокрушения, что отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

О, братья, никто не возвестил доныне благородную истину о пути угашения скорби, - но вот отверзлись мои очи, окрепло во мне знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

И для того, о братья, что бы узрел я путь угашения страданий, тот путь, о котором никто не возвестил доныне - отверзлись мои очи, окрепло знание и разум, возникла мудрость, блеснул мне свет.

И от того, о братья, изведал я путь угашения скорби, путь, никем не изведанный доселе, что отверзлись мои очи, окрепло знание и разум, открылась мудрость, блеснул мне свет.

О, братья, пока не обрел я ясного понимания, тех четырех благородных истин в тройном их порядке, до тех пор я не был уверен достиг ли я совершенной мудрости, непревосходимой ни на небесах, ни на земле, ни в сфере людей и богов, ни среди отшельников и священников.

Но когда, о братья, постиг я великое знание, постиг те четыре благородные истины в тройном их порядке, тогда уверился я, что достиг совершенного взгляда мудрости, непревосходимой ни на небесах, ни на земле, ни в сфере людей и богов, ни среди отшельников и священников.

Отныне, то знание, мудрость пребывает во мне: освобожден дух мой!

Я проживаю свое последнее существование. Возрождение не наступит для меня.

Так говорил Всеблагой и пять монахов в радости сердца восхищались словам его.

И когда двинул Всеблагой Колесо Истины, боги на земле возликовали и воскликнули:

- В Бенаресе, в роще Мигадайа Всеблагой, двинул высочайшее Колесо Истины, и ни священники ни отшельники, ни боги, ни Брахма, ни Мара, никто во всем мире не повернет его вспять!

Услышавши, ликование богов на земле, внемлющие хранители четырех частей света воскликнули в восхищении:

- В Бенаресе, в роще Мигадайа Всеблагой, двинул высочайшее Колесо Истины, и ни священники, ни отшельники, ни боги, ни Брахма, ни Мара, никто во всем мире не повернет его вспять!

И шум ликования достиг мира Брахмы - и все десять тысяч миров содрогнулись и потряслись страшно и неизмеримый свет явился в мир, превыше силы богов.

Таков основополагающий буддийский текст.

Рассмотрим четыре Благородные истины подробнее.

Первая Благородная Истина: всё в мире есть страдание (духкха ).

В буддийском миропонимании страдание есть неотъемлемая черта бытия, Жизни в любых проявлениях. Страдание существовало всегда, оно прямо или косвенно присутствует во всем. В наслаждении заключено зерно страданий, поскольку мирские удовольствия не могут защитить от смерти, болезни, старости, горя… Даже самые высокие восторги конечны, а результат многолетних усилий может жестоко разочаровать. Человеческая жизнь подчинена неумолимому причинно-следственному закону, ведущему его от перерождения к перерождению.

Это касается отнюдь не только мира людей. Животные пожирают друг друга, боги ведут войны со своими старшими братьями асурами, а победив, предаются наслаждениям, что отнюдь не улучшает их карму, страшны терзания претов - голодных духов, чье горло тоньше иглы, а живот огромен, и невообразимо ужасны муки грешников в горячих или холодных адах. Всякая жизнь, даже жизнь индийских богов (Брахмы, Индры, Вишну и других), равно как и мученика ада - конечна, все живые существа находятся в колесе сансары, никто не избегнет кармы.

Учение о карме пронизывает всю индийскую культуру, в том числе и буддизм. Слово "карма" переводится как "деяние" (но не как "судьба" или "участь", как иногда ошибочно считают). Во времена Вед так называли действия, связанные с ритуалом; позже термином "карма" стали обозначать любой поступок, имеющий последствия, то есть не только физическое действие, но также слово и мысль. Всё множество действий (в широком смысле) определяет следующее перевоплощение личности, причем не только на уровне "расы" (человек, зверь или мученик ада), но и на уровне черт характера и даже событий, которые суждено пережить уже в новом существовании. При этом люди, боги и асуры способны формировать сами свою карму, а животные, голодные духи и мученики адов только пожинают плоды предыдущих жизней.

Как различаются понятия кармы в буддизме и индуизме? Карма может быть благой и дурной, иными словами, личность может обрести удачное или несчастное перерождение. И вот в этом буддизм решительно расходится с индуизмом. Индуизм под благой кармой понимает блага материальные – рождение богатым и знатным, а еще лучше - рождение божеством. Буддисты считают благой кармой совершенно иное: рождение в то время и в том месте, где личность получит возможность идти по Пути Просветления и совершенствоваться в Учении Будды. Соответственно, буддисты не считают рождение в мире богов благом, потому что боги, живя в блаженстве, не задумываются о необходимости духовного роста, они живут миллионы лет, но не накапливают благой кармы для следующего перевоплощения, и их ждет перерождение в дурной участи. Неблагой кармой для буддиста может быть и рождение там, где не известно учение Будды – в странах иных религий. Наилучшей кармой для буддиста является рождение в теле человека в стране, где Учение Будды процветает.

Сансара. Круговорот рождений и смертей называется в Индии (не только в буддизме) сансарой (букв. именно "круговорот"). Не только буддизм, но и все другие религии Индии (индуизм, джайнизм и отчасти даже сикхизм) ставят своей целью освобождение из колеса сансары, поскольку она неразрывно связана со страданием. Сансара безначальна. Никаких улучшений (равно как и ухудшений) со временем в ней не происходит: это колесо вращается неизменно. Учение Будды гласит, что в сансаре все непостоянно, все есть страдание, все нечисто.

Учение о карме и сансаре возникло за одно-два столетия до буддизма, в котором оно было развито и затем уже буддийская система оказала влияние на более поздний индуизм.

Колесо сансары движется благодаря закону причинно-зависимого происхождения ("пратитья самутпада"), то есть бесконечной цепи причин и следствий. Буддизм категорически отрицает чудо, то есть возможность возникновения чего-либо без причины. Столь же категорично отрицается наличие абсолюта, то есть вечного, неизменного, не подвластного общим законам. С точки зрения буддийской философии, всё в мире является следствием неких причин. Всеохватность причинно-следственного закона позволила великому русскому буддологу Ф. Щербатскому сказать даже, что "буддизм – религия без Бога, бессмертия души и свободной воли". "Без Бога" – означает без абсолюта, способного сотворить чудо; все боги буддизма подвержены закону причин и следствий наравне с другими живыми существами. Бессмертная душа отрицается буддизмом опять-таки как неизменная абсолютная сущность; душа существа в каждом его воплощении является иной, и только Просветленный помнит о своих прошлых жизнях. Что касается свободной воли, то, чем омраченнее существо, тем больше он несвободен в выборе своих поступков. Так, животные и мученики адов не в силах сделать ничего, чтобы избавиться от страданий, однако человек может обратиться к Учению Будды и улучшить свою карму. По сути, человек - единственная "раса", обладающая свободой воли, хотя большинство людей не в силах разбить оковы кармы.

Вторая Благородная Истина – о причине страдания. Все страдания проистекают от привязанности к жизни, причем привязанности в самом широком смысле, включающей в себя как позитив, так и негатив. В самом начале своей проповеди, изложенной в "Дхармачакра-правартана-сутре" Будда осуждает любое излишнее проявление внимания к своему телу - как тягу к роскоши, так и самоистязания аскета. И тот и другой равно подвластен страстям и страданию.

Цепь безначальных страданий состоит из двенадцати звеньев (нидан). Эта цепь и является воплощением закона причинно-зависимого происхождения.

Двенадцать нидан представляют собой замкнутый цикл. Не существует “первой” ниданы – каждая является следствием предыдущей и причиной последующей. При этом они имеют свои номера, что связано исключительно с логикой изложения причинно-следственной цепи. Ниданы охватывают три воплощения живого существа (обычно говорят о человеке, но не стоит забывать и о пяти остальных формах бытия): его прошлую, нынешнюю и будущую жизнь.

В Тибете было разработано иконографическое изображение этой концепции. Такие идеограммы называются бхавачакра (Колесо Бытия) и выглядят следующим образом. Это три концентрические окружности; центральный круг – самый маленький, средняя окружность – самая большая, она разделена на пять сегментов, внешняя – разделена на двенадцать сегментов. В средней окружности изображены шесть форм бытия - от богов до мучеников ада (боги и асуры изображены сражающимися в одном сегменте). Тибетские художники с присущей им тщательностью прорисовывают страдания в каждой из форм бытия. Средняя часть бхавачакры наглядно изображает закон кармы. Внешняя окружность, обод колеса бытия, содержит изображения двенадцати нидан как звеньев каждого перевоплощения. Каждая нидана обозначена своим символом.

Ниданы прошлой жизни.
1. Авидья (неведение) – это незнание четырех Благородных Истин, ложное представление о том, что в мире существует нечто абсолютное, неизменное. Символ - слепой с посохом.

2. Из неведения возникают самскары (подсознательные влечения), они определяют новое рождение. Происходит зачатие новой жизни. Символ - гончар, лепящий посуду на гончарном круге. "Наш дух - лишь ком глины, которую судьба, суровый горшечник, держит на круге печали, и как хочет, так и придает форму".

Ниданы сегодняшней жизни.

3. Самскары обуславливают возникновение сознания (виджняна), чистого, неоформленного, лишенного собственных черт. Символ – обезьяна, прыгающая с ветки на ветку (так сознание склонно перескакивать с одного объекта на другой).

4. На основе сознания формируется двуединство имени и формы (нама-рупа), то есть психофизические структуры личности. Считается, что это происходит на стадии эмбриона в утробе матери. Символ этого - человек в лодке, готовый плыть по волнам житейского моря.

5. Психофизические структуры порождают “шесть баз” (шад аятана), то есть шесть чувств. Это зрение, обоняние, осязание, вкус, слух и разум (манас). Это относится также к эмбриональному состоянию, когда возможности уже заложены, но еще не реализуются. Эта символика передается как дом с шестью заколоченными окнами.

6. В момент рождения шесть чувств приходят в соприкосновение (спарша) с миром. Этот контакт передан через образ совокупляющихся мужчины и женщины.

7. От соприкосновения возникают чувства (ведана) - приятные, неприятные или нейтральные. Однако все эти ощущения в равной степени связаны со страданием, и любая их оценка –ошибочна, так что символ этой ниданы - человек, в глаз которого попала стрела.

8. Из чувств рождаются влечения, страсти, вожделение (тришна), а с другой стороны – отвращение (столь же сильное, как и желание обладать). Символ этого состояния – человек с чашей вина.

9. Из страстей (положительных и отрицательных) рождается привязанность к жизни (упадана). Это этап полностью сформированной личности взрослого человека, чьи поступки определяются уже не только кармой прошлых жизней, но и тем, что он счел своими ценностями в жизни сегодняшней. Отсюда и символ: человек, рвущий плоды с дерева.

10. Следующий этап - полнота бытия (бхава). Человек полностью находится во власти омрачений, и это неизбежно предопределяет смерть и новое перевоплощение. Это символизирует курица, сидящая на яйцах.

Ниданы следующей жизни.

11. Новое рождение (джати), его символ - рожающая женщина.

12. Старость и смерть (джара-марана), их символизирует немощный старик.

Таково неумолимое колесо причинно-зависимого происхождения. Эта цепь совершенно не зависит от какой-либо скрытой трансцендентной причины (бога, судьбы и так далее).

Что же заставляет это колесо вращаться? Ответ на этот вопрос изображен в центральном круге бхавачакры. Там мы видим свинью, змею и петуха, ухватившихся за хвосты друг друга. Они суть символы невежества, гнева и страсти – трех основных омрачений (клеш), причин пребывания в сансаре. (Самых тяжких для человека клеш – пять; кроме трех названных это еще зависть и гордыня).

На тибетских картинах бхавачакру держит лапами и зубами страшное чудище - мангус - зримо воплощающее вездесущность беспощадной смерти. Однако выход из колеса перерождений существует, и на картинах его символизирует Будда (или монах), указывающий на светящееся колесо - символ нирваны.

Третья Благородная истина – о возможности прекращении страдания, то есть о нирване.

Это слово означает “угасание”, “затухание”. В состоянии нирваны угасает отнюдь не бытие как таковое, угасает страдание. В нирване страсти, омрачения, привязанности исчезают так же, как на поверхности моря исчезают волны, когда прекращается ветер (однако море не исчезает).

Хотя сам Будда молчал, когда ему задавали вопрос о том, что такое нирвана, всё же мы можем понять, что нирвана – это не место и не субстанция, а состояние, в котором личность достигает подлинной свободы и слияния с мирозданием. Однако в пределах сансары, где находимся все мы, подлинное постижение нирваны невозможно (постижение тождественно достижению), поэтому любые умопостроения в связи с нирваной будут заведомо ошибочны. Именно чтобы не создавать ложный образ нирваны Будда и молчал, когда его спрашивали о ней.

Единственное, что можно сказать о нирване однозначно: это состояние, свободное от страданий. Несмотря на то, что за последующие века буддийская философия разработала концепцию нирваны, это состояние всегда определялось как "не это и не противоположное".

Четвертая Благородная истина – о пути достижения нирваны. Это Осьмеричный путь, состоящий из трех этапов: мудрости (праджня), нравственности (шила) и сосредоточения (самадхи).

Этап мудрости состоит из двух ступеней.

Правильное воззрение – узнать четыре Благородные Истины, осмыслить их и сделать основой своей жизни.

Правильная решимость – твердо решиться следовать пути, указанному Просветленным, пути к освобождению от страданий.

Этап нравственности состоит из трех ступеней.

Правильная речь – не лгать, не клеветать, не браниться, не сеять слухи, питающие вражду.

Правильное поведение – для буддиста-мирянина это пять обетов, способствующих накоплению благой кармы: 1) непричинение вреда живым существам: “без палки и меча идет он по жизни, исполненный любви и сострадания ко всем живым существам”; 2) отказ от лжи; 3) не присваивать ничего чужого, будь это даже соломина; 4) не прелюбодействовать, не совокупляться с человеком своего пола; 5) не пить хмельных напитков, от которых сознание становится мутным, а поступки - неконтролируемыми. Для монахов это соблюдение 253 обетов (для монахинь обетов немного больше), благодаря которым становится возможно исчерпание кармы и достижение нирваны.

Правильный образ жизни – воздержание от любой формы деятельности, связанной с неправильным поведением, как например торговля людьми и животными, торговля оружием, алкоголей и наркотиками, занятия проституцией и любыми профессиями, связанными с обманом. Однако буддизм не запрещает служить в армии, поскольку это рассматривается как способ защиты живых существ (этим объясняется тот факт, что многие буддийские монахи Китая принимали участие в военных действиях).

Этап сосредоточения состоит из трех ступеней, все они предназначены для монахов, постоянно занимающихся буддийской йогой, которая в данном случае понимается как концентрация, соединение всех душевных сил ради достижения цели. В Индии йогой называли различные системы психотехники, позволяющие выйти из профанного, мирского состояния сознание в высшее, сакральное.

Правильное усердие – непрестанное, усердное занятие йогической практикой.

Правильная память – полный, неослабевающий контроль надо всеми процессами, происходящими в сознании. Практика опирается на два главных метода: шаматху (процесс успокоения сознания) и випашьяну (такое созерцание, когда человек отсекает неблагие состояния сознания и культивирует благие).

Правильная медитация – достижение самадхи, предельной формы созерцания, когда происходит полное отождествление себя с объектом созерцания. Благодаря этому человек становится архатом (“достойным).

Отрицание абсолюта. От большинства индийских религий буддизм отличается тем, что категорически отрицает существование вечного "я", или атмана, бессмертную душу как абсолютную субстанцию. Фактически, это частный случай причинно-следственного закона. Привязанность к собственному "я" воспринимается буддизмом как источник всех страстей и омрачений, как причину пребывания в сансаре.

Однако отсутствие личности на уровне абсолютном совершенно не означает, что ее нет на уровне относительном. Этот вопрос детально разрабатывается в знаменитом философском тексте “Вопросы Милинды” ("Милинда паньха"), где буддийский монах Нагасена беседует с царем Милиндой (Менандром; II в. до н.э.). Царь говорит о том, что если буддисты утверждают, что души нет и что ни один из элементов психики человека, равно как и совокупность их, не являются личностью, то у буддистов получается, что никакой личности не существует. На это Нагасена возражает: он указывает царю на колесницу и начинает спрашивать, что же она такое? Колесница – это колеса? кузов? оглобли? какие-либо еще детали? На всё это царь отвечает "нет". Тогда Нагасена задает вопрос, не есть ли колесница все это вместе. Царь снова отвечает отрицательно, на что Нагасена замечает, что при таком рассуждении колесницы нет вовсе. Милинда возражает, что колесница – лишь имя, которое обозначает совокупность всех перечисленных частей. На это Нагасена говорит, что и личность – лишь имя, обозначающее определенным образом упорядоченное единство пяти групп элементов бытия, иначе говоря пяти скандх.

Что такое "пять скандх"? Слово скандха буквально означает “куча”, то есть группа мельчайших психо-физических элементов бытия. Пять скандх таковы:

рупа – форма, чувственное, всё, что мы относим к области материального;

ведана – ощущения (приятные, неприятные, нейтральные);

самджня – осознавание различий (высокое – низкое, белое – черное и т.д.), формирование представлений;

самскара – воля, побудительные импульсы; именно эта скандха формирует карму;

виджняна – сознание как таковое.

Порядок перечисления скандх отражает процесс восприятия объекта: от чувственных данных к приятным или неприятным ощущениям, затем формируется образ, который вызывает влечение или отвращение, и всё это идет при участии сознания. В буддизме восприятие мира сознанием является центральным элементом картины мира. Как еще сто лет назад О.О. Розенберг, для буддийского мыслителя не существует отдельно “человека” и “солнца”, а есть некое единое поле опыта – “человек, видящий солнце”. Это не мир, в котором мы живем, а мир, который мы переживаем.

Бесконечное волнение дхарм. Элементы, объединяемые в пять скандх, это дхармы. Именно дхармы обладают реальностью бытия, согласно раннебуддийской философии (махаяна объективное бытие дхарм отрицает). Учение о дхармах – Абхидхарма - это основа буддийской философии, или, по выражению Е.А. Торчинова, “философской психологии”.

Слово "дхарма" чрезвычайно многозначно, и в данном случае речь идет не о глобальном мировом законе, а о мельчайших носителях качества. Е.А. Торчинов называет ее неделимым элементом нашего психофизического опыта. Каждая дхарма существует ничтожно малую долю секунды, и сансара это не что иное, как безначальное волнение дхарм - то есть их возникновение и исчезновение. Нирвана, соответственно, это угасание волнения дхарм.

При этом каждая дхарма существует ничтожно краткий миг, сменяясь причинно-обусловленной новой. Этот вечно изменчивый поток и образует то, что мы воспринимаем как живое существо. Вместо неизменной сущности (души, атмана) индуизма буддизм видит поток постоянно меняющихся элементов.

Итак, для раннего буддизма личность – лишь имя, означающее упорядоченную комбинацию пяти групп мгновенных элементов-дхарм. Это – формулировка принципа отсутствия “я”, отсутствия души, точнее “бессущностности личности” (пудгала найратмья).

Может возникнуть вопрос, как же это согласуется с представлением о реинкарнациях: если вечной души нет, то что переходит из жизни в жизнь? Действительно, перевоплощения, подобного индуистскому, в буддизме нет, есть лишь цепь комбинаций дхарм, ведущая к чередованию рождений и смертей, и ум (манас) , обеспечивает память и чувство тождества личности.

Безразличие к "объективному" миру. Обратим внимание, что буддийская философия чрезвычайно прагматична по своим целям. Ее не интересует мир и его бытие как таковое; она подчинена единственно делу освобождения человека из мира страданий и поэтому картина мира дается с точки зрения человеческого восприятия. Детально разрабатываются проблемы сознания и пути работы с ним. Подобно тому, как атлет тренирует свое тело, медитирующий буддист год за годом преобразует свое сознание. Соответственно, не будет преувеличением сказать, что в буддийской философии нет ни одного вопроса, который был бы связан с проблемой существования, а не восприятия существования. То, что европейцы называют объективным миром, буддийского философа попросту не интересует. Мир буддиста - это психокосм.

В ответ абстрактные метафизические вопросы Будда хранил “благородное молчание”. Известна его притча о раненом человеке, которому в глаз человеку попала отравленная стрела, но человек не позволяет врачу вынуть ее, прежде чем врач не расскажет подробно о своих предках, о науках, которые постиг и так далее. Такой человек несомненно умрет раньше, чем получит ответы хотя бы на часть вопросов. Вывод из этой притчи прост: пустые философствования препятствуют делу освобождения. При этом считается, что ответ на метафизические вопросы вполне достижим – но не путем логических умствований, а в момент Просветления.

39ячейка крув49