Последнюю пару лет интерес к творчеству английского писателя Дж.Р.Р. Толкиена возрос необычайно. Отчасти это произошло благодаря фильму "Властелин Колец" новозелландского режиссера П.Джексона. Однако нынешняя бурная волна увлечения Толкиеном – отнюдь не первая даже в нашей стране. Предыдущая была в начале девяностых годов ХХ века, когда вышел полный перевод "Властелина Колец", ей предшествовали еще несколько. В совокупности они привели к возникновению целой субкультуры поклонников Толкиена, называемых толкиенистами.

Когда заходит речь о толкиенистской субкультуре, то первой вспоминается фраза "Мы – эльфы": толкиенисты так или иначе отождествляют себя с персонажами мира книг Толкиена, отдавая предпочтение "нечеловеческим расам" – эльфам, гномам, оркам и т.д. Для некоторых представителей субкультуры это не более чем игра, для других – нечто гораздо более серьезное. Именно второй случай и будет предметом нашего рассмотрения.

"В коллективных представлениях первобытного мышления предметы, существа, явления могут непостижимым для нас образом быть одновременно и сами собой, и чем-то иным"[ Леви-Брюль С. 62]. Эта цитата для нас чрезвычайно важна, проанализируем ее по частям.

"Коллективные представления". Данный термин у Леви-Брюля означает некое мироощущение, передаваемое из поколения в поколение, властвующее над эмоциональной, а не логической сферой, не зависящее от качеств отдельной личности. Иными словами, "коллективные представления" Леви-Брюля практически тождественны понятию бессознательное. Это область эмоций, не подвластная логике и логикой никогда не проверяемая. Применительно к толкиенистской субкультуре можно уверенно утверждать, что как только человек начинает логически осмысливать свои идеи и образы, он перестает быть "эльфом", то есть включение рационального анализа приводит к разрушению сопричастия, базирующего на эмоциональном восприятии.

Леви-Брюль пишет об отождествлении "непостижимым для нас образом". "Для нас" – то есть для всех, кто не вовлечен в сферу конкретного эмоционального переживания. Как только мы оказываемся изнутри знаковой системы, мы становимся носителями сопричастия, и наша логика пасует перед эмоциональным отождествлением. Приведу простой пример из советского периода нашей жизни. Эмблемой стенгазеты про пионерию равно могли быть изображения пионерского галстука (ткань), значка (металл), пионера (ребенок, мужчина), пионерки (ребенок, женщина), костра (плазма) и т.п. В качестве эмблемы газеты все эти объекты – равноправны, то есть являются знаками единого означаемого; однако вне данной знаковой системы никто не станет их отождествлять. Обратим внимание, что означаемое – пионерия – является нематериальным, подобно громовержцу в уже приведенном примере и Средиземью как категории в толкиенистской субкультуре. Логично предположить, что чем менее материально означаемое, тем больше материальная вариативность означающих. Пример с пионерией нам представляется достаточно наглядным.

Итак, мы вскрыли суть механизма, по которому различные материальные объекты "могут быть одновременно и сами собой, и чем-то иным": вне знаковой системы объект тождествен сам себе, при включении в систему объект становится тождествен нематериальному означаемому, которому тождественно и некое множество других объектов. Это может приводить к отождествлению конкретных объектов между собой, однако приводит отнюдь не всегда.

Завершая анализ цитаты из книги Леви-Брюля, обратим внимание на слова "первобытное мышление". Из нашего рассуждения видно, что эти слова совершенно не верны. Причем не верны дважды. Во-первых, примеры из мировоззрения ХХ века убедительно свидетельствуют, что сопричастие прекрасно вписывается в цивилизацию. Во-вторых, Леви-Брюль, работая в первой половине ХХ века, повторял ошибку тогдашней науки, отождествлявшей архаические племена с первобытными. Между тем духовный мир архаических племен, то есть коренных народов Азии, Америки и Австралии, прошел столь же длительный путь развития, как и европейская цивилизация; современная наука категорически не считает, что образ жизни традиционных племен и народностей идентичен древнему и древнейшему. Мы можем исследовать архаическое мышление; первобытное поддается только реконструкции.

Возвращаемся к сопричастию. Немотивированное отождествление двух материальных объектов для нас послужит признаком того, что они оба являются знаками общего нематериального означаемого. Мы полагаем, что именно в этом контексте следует рассматривать знаменитый пример с племенем бороро, считающим себя арара (красными попугаями)[ Леви-Брюль С.63]. Не будучи специалистом в южноамериканской мифологии, я не возьму на себя смелость комментировать пример с бороро подробно; однако нам несложно рассмотреть славянский аналог бороро – племена лютичей. Само это название является отчеством от слова "лютый", то есть волк (табуированное название зверя). Геродот писал о том, что на несколько дней в году такие люди превращаются волков. Учеными установлено, что речь идет о ритуальном ряжении в шкуры зверей, при этом люди и волки мыслятся двумя ветвями потомства прародителя-тотема. В ритуале волки и люди отождествляются, однако за пределами ритуала об этом отождествлении нет речи. Пример лютичей для нас ценен тем, что в данном случае человек является как субъектом, так и объектом сопричастия: он отождествляет не предмет, а самого себя. Означаемым же является не конкретный волк, шкура которого на плечах, а волк-прародитель, то есть нечто нематериальное. Это чрезвычайно важно.

Полагаю, приведенных примеров достаточно, чтобы легко разобраться в мировоззрении толкиенистов. "Быть эльфом" ничуть не более сложно, чем "быть волком" или "быть красным попугаем". Отличие заключается в том, что для архаического человека сопричастие нуждается в двух материальных объектах, тождественных нематериальному означаемому ("я и волк" как первая ступень сопричастия "я и прародитель"), в то время как архаизированное мышление цивилизованного студента допускает сопричастие нематериальному объекту как ступень сопричастия нематериальному означаемому более высокого порядка ("я и эльф" как первая ступень сопричастия "я и Средиземье"). Нет нужды повторять, что человеческое мышление развивается от конкретных представлений к абстрактным понятиям, так что и объекты сопричастия утрачивают свою материальность по мере развития культуры.

Всмотримся в сопричастие "я и эльф" внимательно. В том случае, когда человек отождествляет себя с конкретным героем книги, он мыслит более архаично, чем когда считает себя жителем мира Средиземья, имя которого в книгах Толкиена не фигурирует. В обоих случаях выбор "расы" диктуется ощущением эмоционального родства душевных качеств данного человека и "расы". Важно отметить, что представления о нечеловеческих расах также лежат в сфере коллективного бессознательного и практически совпадают у большинства людей. Это касается как внешнего вида эльфов, гномов, орков и других "рас", так и их внутренних качеств, образы мыслей, манеры поведения, обычаев и т.д. Автору этих строк доводилось неоднократно наблюдать, как носители субкультуры (независимо друг от друга!) сходно или одинаково реконструировали костюмы, песни и танцы эльфов.

Носитель субкультуры отнюдь не страдает "раздвоением личности", как не страдает им и архаический человек. Сферы бытовой жизни и ритуального взаимодействия были и остаются разграниченными; разница лишь в том, что архаическое общество несравнимо более жестко регламентирует время и место проведения ритуала.