Феанаро – Альвдис Н. Рутиэн

Нолофинвэ – Ноло Т. Торлуин

Пожалуй, маленький эльда напрасно забрался так далеко в горы. В свое оправдание он мог сказать только то, что искренне рассчитывал добраться до Альквалондэ, пока сияет Тельперион. Но уже Лаурелин зацвел, а моря всё не видно...
Мальчик как раз раздумывал, пойти ли дальше или всё-таки вернуться в Тирион, когда его внимание привлекло какое-то движение на одинокой коричневой скале, которая, казалось, изо всех сил старалась дотянуться до неба.

Первые же сколы успокоили мастера: камень выдержит задуманную резьбу. Пожалуй, любой другой нолдор счел бы, что порода здесь слишком крепкая и обрабатывать ее будет тяжело, – но только не он! Он умел договариваться с камнем.
Так что мастер достал из мешка самый большой резец и молоток, встал напротив будущего входа в беседку, нащупал одному ему ведомую трещинку в скале и размашисто ударил.
Вход должен быть с севера – там, где свет и сумрак смешиваются. И, пожалуй, не стоит "отрезать" эту беседку от основного утеса. Это нетрудно сделать, но... пусть она издали кажется странной скалой сама. Тогда восточный узор надо будет опустить совсем низко.
Размышляя, мастер откалывал камень за камнем, выдалбливая будущее внутреннее пространство беседки.

Любопытство было сильнее здравого смысла, который ненавязчиво намекал эльфенку, что лучше молча постоять и послушать, что дальше будет делать странный эльда, чем лезть на скалы без веревки и без всякой уверенности, что по пути не свалишься... Но Музыка – это музыка, а глазами порой интереснее. К тому же не может такого быть, чтобы скала оказалась сильнее Детей Эру!!!
Мальчик смерил взглядом расстояние до утеса и решил, что доберется он туда хоть и не без труда, но и без особых последствий для своего роа. Мелодия склона подсказывала ему наиболее удобный путь. Эльда снял плащ, закинул на спину котомку с орехами и решительно двинулся вверх. Сначала – на ногах, потом – цепляясь сильными пальцами за трещины в камне.

Мастер продолжал размышлять о рисунке резьбы. Шума камней, катящихся по склону, он не слышал – настолько привык к нему. Ну, грохочут... что в этом такого?
Но вдруг что-то заставило его обернуться и глянуть вниз.
На скалу лез мальчишка! Лез, не понимая, что любой камень может...
– Левее, глупец! – закричал мастер. – Левее, иначе тебя сшибет!

"Ну ничего себе – левее!" Мальчик не особо беспокоился о камнях – пока они его обкатывали. А вот от окрика незнакомого эльда он оступился, и камень из-под его ноги решил составить компанию сородичам... Чуть отдохнув, мальчик подтянулся на ближайший уступ и начал осторожно двигаться уже не прямо вверх, а вверх и в сторону, нащупывая дорогу... Ну, кто же знал, что каменный дождь вздумает пролиться прямо на самом безопасном и удобном отрезке пути!!! Он лез и одновременно клял себя за безрассудство: мог бы догадаться, что незнакомец – тоже квендо и гору слышит прекрасно, а значит, и путь он выбирал тот же самый.
Впрочем, как только под ногами оказалась не вертикальная, а горизонтальная поверхность, эльфенок тут же позабыл о неприятностях. Остановившись поодаль, он приготовился наблюдать.
– И что тебе тут понадобилось? – спросил его незнакомец без всякого намека на приязнь.
Эльфенок удивился. Неужели и так непонятно?
– Мне интересно, зачем ты сюда забрался. Я не помешаю – продолжил он торопливо, внезапно сообразив, что его собеседник – мастер и обвал имеет к нему самое непосредственное отношение.
– Ты не помешаешь мне, если уйдешь, – холодно ответил мастер.
– Я не могу уйти, – возразил мальчик. – Ты ведь продолжишь работу. Камни опять будут падать вниз. Может быть, ты и не станешь отвлекаться на меня, но мне почему-то хочется иметь целую голову, а не проломленную. А зачем ты долбишь эту скалу? Ты хочешь сделать пещеру?
– Я сказал, что не люблю, когда мне мешают. Я готов подождать, пока ты спустишься, – тон незнакомца был решителен и суров. – Ну, что ты до сих пор стоишь?! Неужели твои родители не объяснили тебе, что старших надлежит слушаться?
– Так я тебе и так не мешаю. Я же далеко стою, а не под ногами. И зачем тебе ждать, пока я спущусь? Вниз лезть сложнее, это долго будет. К тому же, я могу тебе помогать. Или хочешь – воды принесу?
Слов о родителях и о подчинении старшим мальчик будто не услышал
– Воды? – незнакомец нахмурился, размышляя.
Воды у него с собой было немного – всего фляга – и рано или поздно пришлось бы отрываться от резьбы и идти к роднику. Гм... если можно назвать словом "идти" этот путь по скалам. Это заняло бы много времени... которое гораздо больше хочется потратить на работу. Так что появление этого нахального мальчишки может быть весьма кстати.
Так что мастер оценивающим взглядом окинул своего непрошеного гостя и сказал с поистине царственным выражением:
– Хорошо, я разрешаю тебе остаться. Когда мне понадобится вода – ты пойдешь за ней. Всё остальное время ты будешь сидеть вон там, – движением бровей он указал на уступ в стороне, – и молчать. Иначе ты уйдешь.
Мальчик было вспыхнул... но быстро сообразил, что это не в его интересах. Только одно в его душе было сильнее гордости – любопытство. К тому же... на нем ведь не написано, кто он. Направляясь к указанному уступу, эльфенок про себя улыбался. Надо же! То про старших говорил, теперь вообще ведет себя настолько величаво, что это могло бы показаться напыщенностью или насмешкой, если бы не было абсолютно естественно. Каким бы мастером нолдор не был... Даже Махтан так – не мог. Так себя вели короли эльдар... ну и Манвэ, пожалуй... А этот...
Смутная догадка тронула его сознание. Короли. И их сыновья.
А ведь у него старший брат есть. Правда, эльда его никогда не видел.
Что, если...

Мастер, уже не обращая внимания на непрошеного гостя, углубился в работу. Углубился в самом прямом смысле слова – звон его инструментов раздавался уже внутри скалы.

А догадка становилась всё ясней. И всё правдоподобней.
"А что, если это – мой брат? Ну, тогда я всем расскажу! Всем похвастаюсь! Отец рассказывал, что очень трудно добиться, чтобы величайший из эльфийских мастеров разрешил кому-нибудь наблюдать, как он работает! А я – смог!"

Золотой свет постепенно сменялся серебряным. Мастер вышел из будущей беседки, повел плечами, слегка разминая их, положил инструменты, после чего с видимым наслаждением растянулся на камнях.
Отдыхать на голой скале ему было давно привычно.
Какое-то время Феанаро просто лежал и глядел в небо. Потом чуть запрокинул голову и обнаружил, что нахальный мальчишка послушно сидит на указанном ему камне.
Не вставая, мастер поманил его рукой.

Эльфенок был настолько увлечен происходящим, что забыл и про достаточно неудобную позу, и про все свои размышления, и про усталость, которая копилась медленно, но неотвратимо... Первый раз он видел, как рождается то, чему ещё не было иного названия... Просто... чудо.
"Вряд ли это пещера. Ну, разве что очень красивая пещера. Для Ауле, наверное..."
Внезапно грохот камней стих. Мальчик очнулся. Мастер – его брат? – почти уверенность, но всё же почти... – вышел навстречу серебристому сиянию (уже полдня миновало!) и прилег отдохнуть прямо на камни. Эльда было дернулся, чтобы предложить незнакомцу плащ, дабы хоть голова оказалась на мягком – но вспомнил, что тот остался внизу.
"Вот никогда не знаешь, что именно тебе пригодится через несколько мгновений! Никогда и ничего больше оставлять не буду!!"
Мастер поманил его к себе. Мальчик поднялся – руки и ноги затекли и двигались с трудом – и подошел к старшему нолдору.
– Сидеть тут не скучно? – спросил мастер, глядя на гостя, запрокинув голову. – А то пока есть возможность спуститься.
Озорной блеск глаз выдавал его: Феанаро был уверен, что мальчишка не уйдет.
Маленький эльда пребывал отнюдь не в хорошем настроении. По всему телу бегали мурашки.
"Он ещё смеется!"
– А что, потом спуститься будет невозможно? Или ты собираешься все скалы до основания продолбить? И что это будет? Самый-большой-в-Амане-колодец?
Мальчик опомнился и прикусил язык. Ещё прогонит...
От удивления Феанаро медленно сел, обхватив колени руками, и выразительно посмотрел на своего юного собеседника.
Дерзкий щенок определенно хорош! Хорош, кстати, и своим нахальством тоже: он явно понял, с кем имеет дело, но не робеет, как большинство его сверстников!
Он смел и одновременно терпелив. Редкое сочетание. Отличное сочетание!
Мастеру всё больше нравился этот мальчик. Но взгляд Феанаро был старательно суров.
Ребенок напряженно следил за собеседником. Судя по всему, прогонять его никто не собирался. На душе стало легче. Он посмотрел прямо в глаза мастеру и неожиданно улыбнулся – широко и ясно.
– Если хочешь, я за плащом сбегаю. Он внизу остался. Тебе удобней будет.
– Лучше сбегай за водой, как обещал, – усмехнулся мастер. – Пока что недалеко: до моего мешка и обратно.
Странный, очень странный мальчишка. Невероятно дерзкий... но это для него так естественно, что невозможно рассердиться. Правил вежливости вовсе не существует для него! Странно, как его родители допустили подобное.
Ну да ладно.
Феанаро как раз и любит то, что не соответствует общепринятому.
Мешок лежал чуть поодаль, брошенный за ненадобностью. Мальчик достал флягу с водой и принес её мастеру. Он подал её – и неожиданно для себя слегка поклонился.
Мастер воспринял это совершенно естественно. Он долго пил – маленькими глоточками, смакуя. Потом встал, подобрал резец и молот, хотел было сунуть их за пояс, но передумал – и дал мальчику.
– Подержи. Подашь.
И цепко ухватившись руками за выступы камня, в несколько движений оказался на вершине этой скалы. Не глядя на своего помощника, наклонился, требовательно вытянул руку вниз.
Мальчику становилось всё интереснее и интереснее. Нет, кажется, не пещера. Иначе зачем бы мастер полез вверх? Занятый своими мыслями, он даже не обратил внимания на приказной тон незнакомца. Просто ещё одно доказательство в пользу его версии. Но бросаться на шею брату явно преждевременно.
Услышав просьбу (хм... больше на приказ похоже, ну да ладно), эльда озадаченно посмотрел на мастера, который протянул одну руку. В следующее мгновение мальчик постарался взять оба инструмента. Его ладони едва хватало на то, чтобы еле-еле обхватить их. А ведь нужно было ещё поднять!
Сдаваться эльфенок не привык. И, помогая себе их мелодией, смог вложить в руку мастера молот и резец, не уронив их себе на голову.

День второй

Мастеру работалось легко, как всегда было легко работать, если он творил ради творчества, а не взглядов сородичей: их представления о красивом слишком часто оказывались представлениями о правильном, и ему это досаждало. Не то, чтобы он был сильно против правил... но – правила ради правил? – увольте!
В Тирионе он ни за что не решился бы поставить такую беседку – асимметричную, без внятного рисунка. Но здесь – Пелоры.
Феанаро не навязывал камню свои образы. Его резец находил мельчайшие трещинки в породе и проникал в них. Под руками мастера освобождался тот рисунок, что таился в самом камне – рисунок странный, причудливый, неповторимый в каждом изгибе, впадине и выступе; в нем был свой ритм, своя красота – но это не было искусством эльдар. Феанаро лишь искал, где надо ударить еще раз, а где надлежит остановиться.
Лишь! Всего лишь чувствовать камень как самого себя.
Сейчас камень, резец и сам нолдор становились единой сущностью; не мастер отсекал от камня "лишнее", но это триединое существо кусок за куском срывало с себя лишние покровы.

Мальчик чувствовал себя так, словно он сидел не в Пелорах, а в Лориэне. И видел прекрасный сон.
Душа камня вырывалась наружу, ликующе струилась в линиях и изгибах... И даже непрестанный грохот становился ритмом, основой, на которую нанизывалась прекрасная мелодия освобождения Духа.
"Так вот что такое – подлинный мастер... Он не подчиняет себе материал – он рассказывает ему, каково его предназначение... Рассказывает даже то, о чем сам камень и не подозревал, пока его не коснулась эта рука..."

Проработав полдня, Феанаро начал уставать. Прерывать работу пока было рано, но – мысли стали менее собранными, мастер начал замечать не только свою скалу, но и окружающее (Уже золотой свет! Ну вот, хотел полюбоваться серебряным отсюда – а заработался. Как всегда...) И не без удивления обнаружил, незнакомый мальчишка против воли начал мешать ему – тем, что заинтересовал.
Гм! Этот щенок умеет быть послушным, оказывается, – на сей раз слово "щенок" отнюдь не было уничижительным. Маленький такой, пушистый и одновременно кусачий... щеночек. Будущий верный пес, если его правильно вырастить.
Его присутствие совершенно не мешает! Невероятно. Он смотрит внимательно (иначе бы его здесь давно не было), но не докучает своим интересом.
Мастеру не раз доводилось работать под чужим взглядом – и он этого в высшей степени не любил. Ну, когда смотрит учитель или Вала Ауле – это святое. Ну, отец... это мешает больше, но тут отказать нельзя. К сожалению, в мастерской Ауле случалось, что другие эльдар, оставив работу, украдкой, а то и явно наблюдали за Феанором...
Он ненавидел работать под чужим взглядом и сейчас впервые встретил того, чей взгляд не мешает ему.

Чем дальше, тем больше маленький эльда погружался в созерцание, слушая душу камня, открываясь на встречу рождающимся мелодиям – есть ли они на самом деле, или это лишь стремление его души, ушедшее в звуки? Слова убегали, и не было никакой возможности поймать их...
Пристального взгляда мастера он уже не заметил.
Феанаро соскользнул по камням, подошел к застывшему в размышлении гостю.
– Ты хорошо смотришь. Ты умеешь смотреть. Откуда ты? Кто ты?
Мальчик вздрогнул, приходя в себя. Ему уже казалось, что мастер и сам ушел в камень. Но голос, который окликнул его, был вполне эльфийским.
Это шанс. Шанс ответить. Всего несколько слов.
"Я твой брат, Феанаро."
Всего четыре слова...
"Конечно, он обрадуется... Обязательно обрадуется. Я приглашу его к нам домой, познакомлю... – Нолофинвэ улыбнулся про себя. Зачем знакомить Феанаро с собственными родителями? – Может быть, он научит меня слушать и понимать, как умеет сам..."
Мальчик уже совсем было собрался заговорить, но передумал. Он не хотел, чтоб брат полюбил его из-за родства. Он хотел, чтобы Мастер полюбил его самого. Не за имя. За то, какой он есть.
– Меня зовут Ноле. Я живу в Тирионе.
– Тебя кто-нибудь учил? – спросил мастер, разглядывая мальчишку так пристально, как недавно разглядывал камень.
Обычный нолдор-подросток. Черноволосый, гибкий. Наверное, вырастет высоким. Что-то смутно знакомое в чертах его лица... Взгляд, наверное.
Это взгляд прирожденного мастера. Если вовремя взяться его учить. Иначе этот взгляд потускнеет.
– Нет, – пожал плечами Ноле. – Я ещё слишком мал. Им со мной неинтересно, наверное. Может быть, если бы я попросил...
"Но я не попрошу. Никогда", – добавил его взгляд.
– Ладно, – отрывисто, по-деловому бросил Феанаро, оставив Ноле гадать, сколь большой смысл был вложен в это слово и сколь блистательное будущее за этим стояло.
Мастер сел, привалившись спиной к своей скале.
– Я отдохну. Пока я отдыхаю – можешь задавать вопросы.
– Ты – Феанаро? – спросил Ноле, глядя мастеру прямо в глаза.
– Да, – спокойно ответил тот. – Тебя это не пугает, так ведь?
– А почему это должно меня пугать? – удивился мальчик. – Ты – величайший нолдорский мастер. Это я знал. Теперь – увидел.
Глаза Феанаро на миг блеснули – к похвалам он привык, но вот эти скупые слова... от них в душе поднялась радость, чистая и горячая. Мастер сам не мог объяснить, почему это случилось, чем ему оказалось важно признание впервые встреченного мальчишки.
Задумавшись, он почти пропустил вопрос.
– Ну... – мастер грустно усмехнулся, – тебе это, конечно, не понятно, раз ты до сих пор здесь. А мне пришлось привыкнуть, что мальчишки вроде тебя замолкают, едва увидят "величайшего". Это, пожалуй, не страх, это робость...
Он снова усмехнулся, скрывая за гримасой досаду.
– Ну, робким меня ещё никто не называл, – улыбнулся мальчик. Посчитав вопрос исчерпанным, он перешел к тому, что сейчас интересовало его куда больше, чем взаимоотношения Феанаро с другими эльфами. – А что ты хочешь сделать? Я вижу, что ты освобождаешь камень. Но это ведь не будет просто резной горой, верно?
– Резной горой? – переспросил Феанаро. – Ну, можно сказать и так. Я хочу это сделать для камня, для него самого. Но ты, наверное, посчитаешь правильным ответ, что это будет беседка.
Объяснять замысел было слишком долго, и он просто дал увидеть мальчику то, что хотел сделать. Вид с востока – лучи света сквозь ажур листвы. Вид с запада – золотой или серебряный орнамент на темном фоне.
Сосредоточившись на этих картинах, мастер подправил для себя деталь-другую. Хотя окончательное решение будет за самим камнем.
Ноле замер, впитывая в себя открывающееся внутреннему взору будущее камня.
– Замысел, достойный самого Феанаро, – совершенно серьезно объявил он, но не выдержал и лукаво улыбнулся.
Тот тихонько рассмеялся.
– Скажи лучше: замысел, достойный такого красивого утеса. Это будет точнее.
Мастер хотел было встать, подойти к мешку – но сообразил, что теперь можно этого и не делать.
– Кто обещал ходить за водой? – лукаво поинтересовался он, взглядом указав на мешок. – Неси всё сюда, я проголодался, да и ты, думаю, тоже.
Ноле вприпрыжку побежал к мешку, не преминув подумать, что надо было принести его сразу, чтобы не бегать по десять раз. Он протянул мешок мастеру и, не сдержавшись, спросил:
– А как ты слушаешь камень? Я тоже слышу его, но мне бы и в голову не пришло, что он хочет быть другим, что он жаждет прикосновения.
Мастера этот вопрос явно сбил с толку. Ну как тут ответить? Он же не может объяснить, как он ходит или как дышит.
Дышит, и всё тут!
Но – сказать, что не знает?!
Феанаро решил выгадать время и занялся мешком. Достал уполовиненную флягу, пару яблок, пригоршню орехов. Кинул яблоко Ноле. Тот поймал.
От взора эльфенка не ускользнула уловка Мастера. Он улыбнулся.
– Значит, и сам не знаешь. Так я и думал. Всё, чему можно научить, – держать в руках инструменты. Чтобы не испортить свой собственный замысел своими собственными неумелыми руками. – Он откусил кусок от яблока и неожиданно подумал: о чем думала Яванна, решая, какой оно будет формы?
"Инструменты" и "руки" были более привычной темой для Феанаро.
– Не совсем так, малыш. Если ты держишь инструменты в руках, то ты не сможешь говорить с камнем на равных. Вот когда резец и молот становятся частью тебя, когда вся твоя жизнь, всё твое существование, всё счастье, которое ты когда-либо достигал или достигнешь, когда всё это сосредоточенно на кончике твоего резца... – глаза мастера горели огнем вдохновения, – когда это так, и ты не видишь ничего, кроме камня, кроме той единственной щели, в которую упирается твой резец... – Феанаро выдохнул, возвращаясь к реальности, – когда это так, то ты не можешь ошибиться.
И, словно устыдившись своей внезапной искренности, он занялся едой.
Ноле жевал яблоко молча и сосредоточенно, как будто от этого зависела вся его жизнь.
"Да, наверное, это так – слиться с этим резцом, с этим камнем, с этим миром... Раствориться в нем, забыть о том, кто ты, забыть само это слово..." И – неожиданно – вслух.
– Это, наверное, и есть счастье. Но когда работа закончена – не больно ли падать с таких высот?
– Больно, – коротко ответил Феанаро.
И по его тону Ноле понял, насколько – больно.

День третий

Крыша будущей беседки была почти закончена. Почти – потому что на востоке она переходила в ажур узора без видимой границы. Феанаро то висел над пропастью вниз головой, высекая верхнюю часть узора, то, как ящерица прижимаясь к камню, работал над нижней его частью. Остальная поверхность скалы пока оставалась нетронутой.
Всё было почти как обычно в такой отрешенной работе. Всё – кроме одного: рядом был Ноле. Он всего лишь подавал инструменты, но... его присутствие, прежде не мешавшее, теперь стало помогающим. И дело было даже не в том, что он мог протянуть нужный резец, – обходился же всю жизнь Феанаро без помощников... да и с тем, о каком именно резце идет речь, Ноле поначалу ошибался. Дело было в другом: рядом с Мастером появился тот, кто умел (ну... учился) видеть не резьбу на камне, а освобождение камня. И это было много дороже вовремя поданного инструмента.
Казалось, он делал это всю свою жизнь. Далеко-далеко, в другом времени, остался блистательный Тирион, королевский дворец, песни ваниар и пиры Валар... А сейчас – следи, не отрывай глаз, не давай даже восторгу овладеть твоей душой, потому что важно не пропустить просьбу мастера об инструментах, не перепутать, что нужно на этот раз... Даже усталость больше не беспокоила Ноле. И только иногда он боялся, что совсем растворится в камне, станет единым целым с этим утесом...
Напрасный страх, конечно.
– Возьми большой молот и резец, – сказал Феанаро, соскальзывая с западной части скалы.
"Большой молот и резец" – это было понятно. Неясным было слово "возьми" – весь день звучало "дай". Или просто "большой резец", "средний", "малый"...
Ноле изумленно уставился на Феанаро.
Затем медленно вытянул руки. Рукоять молота легла в ладонь неловко, недовольно, словно жаловалась, что Мастер отдал её другому. Она так и норовила выскользнуть из судорожно сжатых пальцев.
"Ну что ты, маленькая..." – беспомощно.
У резца оказался более сговорчивый характер. Никакого явного протеста против неумелой маленькой руки он не высказал.
Встав рядом, Феанаро ободряюще улыбнулся, положил свои тяжелые ладони поверх рук мальчика (Ноле почувствовал, насколько мозолисты пальцы мастера), поправил хватку – и показал на нетронутую каменную стену:
– Сделаем первое окошко, а?
Глаза Ноле на мгновение стали ещё больше. Но только на мгновение. Его душу затопил невыразимый восторг... Который мешал больше, чем недавний страх.
"Прекрати!" – сказал он себе. Его – не должно быть. Остался только камень, который хочет освободиться и стать.
Феанаро чуть подтолкнул его вперед. К нетронутому камню.
Самое страшное – сделать первый удар. Поэтому Ноле ударил немедленно.
И раздался гул. Не снаружи – внутри.
Камень ответил.
Дальше было уже легче. Просто – слушай. Просто – услышь.
И он – слышал.
Феанаро смотрел, сложив на груди руки. Он отлично понимал, что тяжелый молот – самый неподходящий инструмент для мальчишки; он видел, как рукоять норовит вырваться из слишком тонких и слишком слабых для нее пальцев; он чувствовал обиду и недоумение своего молота... но мастер знал, что он прав. Абсолютно прав.
Потому что Ноле должен сейчас, именно сейчас ощутить как это – сделать самому.
А ничего серьезнее, чем пробить дырку в середине будущего окна, Феанаро ему пока доверить не может.
Камень крошился и несся вниз с ликующим гулом. Молот прыгал в маленькой руке, но, в общем, слушался. Резец, наверное, улыбнулся бы, если б сумел.
Ноле был совершенно, до безумия счастлив.
Мастер, сощурившись, смотрел и отмечал про себя: "Руку ставит правильно. Камень чувствует отлично. Увлекающийся щенок, вроде меня. Ему можно передать многое, очень многое".
Ноле закончил работу – по крайней мере, ему так показалось. Отбей ещё хоть маленький камешек – будет уже не то...
– Правильно? – спросил он Феанора, задрав голову и отчаянно борясь с желанием отбросить тяжеленный молот куда подальше.
– С учетом твоего роста – да, – усмехнулся мастер, глядя на нетронутую скалу, возвышающуюся над головой мальчика не меньше, чем на локоть.
Он забрал у него инструменты и принялся за окно сам.
– Подумаешь – рост... Ещё вырасту, – пробурчал Ноле, отходя на шаг и потихоньку сгибая и разгибая уставшие пальцы.
Феанаро его уже не слушал, уйдя в работу.
То, что казалось мальчику законченным, в его глазах было всего лишь заготовкой. Он быстро сбил верхний край "окна", потом – породу еще на пару ладоней вверх, поднимаясь к рисунку крыши будущей беседки.
Ноле постоял немножко, потом, не отрывая глаз от мастера, отошел на свой уступ и уселся, поджав ноги. Ему было грустно, что он не смог верно угадать, что от него хотели. Что Феанаро вообще хотел. И руки всё еще болели. То ли от тяжести молота, то ли уже от тоски по нему...
Некоторое время мастер работал, думая лишь о камне. Окно тянулось ввысь, но уже не бесформенным отверстием, – его верхний край обретал изгибы узора, спускающегося с крыши беседки.
Ноле этого не видел. Ему и не надо было видеть – мелодия выпрямлялась, потом опять словно рассыпалась, взвиваясь к небу... Он опустил руку в карман, не сознавая, что делает...и нащупал там целую горсть твердых и круглых шариков.
"А про орехи-то я и забыл..."
Он уже совсем собрался было перекусить, но передумал и аккуратно высыпал орехи перед собой, в углубление на камни. Чтобы видны были.
Феанаро отвлекла от работы одна мысль. Мысль о том, что Ноле может помочь.
Мысль была совершенно непривычной; мастер даже перестал работать.
Для него всю жизнь было естественно, что он может рассчитывать только на самого себя. И только. Во всем.
А тут он почувствовал готовность другого помочь ему.
А почему бы и нет? Работа пойдет быстрее!
– Эй, малыш, – обернулся он к Ноле. – Иди сюда!
Ноле поднял голову и уставился на – брата? – с несказанным удивлением. Поднялся и вприпрыжку побежал к скале.
– Если тебе скучно сидеть на твоем камне и не очень болят плечи, то... – он лукаво скосил глаз, указывая на еще не тронутый резцом камень.
Удивление тут же прошло. Камень был перед ним и явно ждал.
Ноле аккуратно взял в руки инструменты. Странно, но молот, кажется, уже не так сердито лежал в маленькой руке.
А резцу было все равно. Он хотел исполнить ожидания камня.
Мальчик совсем было примерился нанести первый удар, но вдруг опомнился и осведомился у мастера:
– А что нужно делать?
– Посмотри, – Феанаро взял его за плечи, чуть развернул. – Вот, – он указал на чуть выступающие камни, – колонна. За ней – второе окно. Потом еще колонна. Дальше вход. Ты – видишь?
Вопрос прозвучал напряженно. Мастер был почти уверен, что этот мальчишка способен увидеть рисунок в еще нетронутом камне.
"Почти" – это значит "не совсем".
– Я не знаю... – растерянно отозвался мальчик. Он вдруг обнаружил, что его глаза ему отчаянно мешают. Он прикрыл их.
Стало легче.
Он уже видел колонны – не только эти две, но и другие... Видел свет в прорезях камня...
Он видел. И это было прекрасно.
Гораздо хуже было то, что он видел, скорее всего, отнюдь не то, что хотел мастер.
Он видел то, что сделал бы он сам.
Феанаро подосадовал на себя: с первого раза он хочет от мальчишки слишком многого. Малыш не обязан сразу мочь то, что иным мастерам не удается годами.
Он подвел Ноле к скале и показал:
– Это – середина второго окна. Займись им. Если что – я рядом.

День четвертый

Теперь горное эхо путалось, которому из двух молотов вторить: большому в маленькой руке или маленькому в большой.
Рисунок над самым западным окном был закончен. Да там и не было особого рисунка. Феанаро уже висел с восточного края, занимаясь самым восточным окном, где ажур резьбы спускался почти до самых перил.
Будущих перил, если быть точным.
Ноле уверенно нанес удар, вслушался в звонкий топот убегающих вниз камней. "Надо ударить послабее – сейчас."
Осколки на этот раз были мельче. Мальчик стал аккуратно скалывать породу в том месте, где окно должно было завершиться и перейти в узор. Нет, конечно, узор бы ему никто не доверил – да Ноле этого и не ждал. Но подготовить все надо так, чтобы работать мастеру было легче.
Феанаро смотрел на восточный склон и голова у него... ну, не кружилась, конечно (не первый год в горах!), но... С запада была неплохая площадка, а здесь, с востока встать рядом с беседкой было практически негде. Обрыв. Бездна.
Впрочем, неважно. Важно, что узор воплощается таким, как и было задумано. И еще – важно, что даже можно не оглядываться на Ноле. Одно окно пробил, за второе принялся. Хорошие окна. На колонны, правда, чуть больше камня оставил, чем надо, но это не беда. А вот плавный спуск верхнего края мальчишка чувствует здорово.
Резец в руках эльфенка уверенно двигался налево, все больше и больше врезаясь в породу.
Момент, когда стена камня была пробита, Ноле чуть было не отпраздновал радостным вскриком, но сдержался. Не маленький же он, в самом деле. Хотя Феанаро упорно зовет его малышом.
Но он вообще странный.
А может, для него все маленькие. Так получилось.
Камней стало меньше. Часть из них сыпалась внутрь.
– Второе? – окликнул его Феанаро со своей крыши. – Молодец!
– Ты есть хочешь? – отозвался Ноле, сообразив, что вряд ли отвлечет Феанаро, коль уж тот сам отвлекся. – Там орехи лежат...
Он махнул рукой куда-то за спину, пристально оглядывая окно и соображая, куда ударить сейчас. Ударить хотелось звонко. Все равно камня здесь не сохранится. Значит, можно на секундочку позабыть о том, чем именно занимаешься, и чуть-чуть развлечься. Не в ущерб дело, разумеется.
– Есть? – Феанаро нахмурился, словно не сразу понял, о чем речь. Но, раз подумав о еде, он ощутил жуткий голод.
– Где, ты говоришь, орехи? – он перелез на западную сторону крыши и соскользнул вниз.
– Там, на камне. То есть, в углублении между камнями. Только они нечищеные.
Ноле ударил последний раз, с удовольствием вслушался в эхо и легко подскочил к нужному месту.
– Да вот же они, ты чего, не видишь, что ли?
– Малыш, – Феанаро нахмурился, – твой тон мне не нравится.
Ноле удивленно посмотрел на Феанаро. И чего ему не нравится? Он же показал, где орехи лежат. Когда мастер не видит ничего, кроме собственного творения – это вполне объяснимо.
Он решил не спорить и пробормотал:
– Я не хотел тебя обидеть, Мастер.
Эльфенок быстро присел на корточки и принялся осторожно очищать скорлупу, считая недоразумение полностью исчерпанным.
Феанаро присел рядом, не глядя, протянул руку за орехами. Он смотрел в никуда и думал о беседке.
Восточные окна пробивать надо изнутри. Малыш с этим справится. Только сначала надо выкинуть изнутри беседки все обломки камня. Ну вот и отлично – не придется это делать самому. Терпеть не могу пустые дела!
Ноле жест понял правильно и сунул в протянутую руку орех, другой положил себе в рот и принялся жевать, не чувствуя вкуса. Ему было не до еды. Но нельзя же совсем ничего не есть. А то потом придется орла Манвэ ловить, чтобы домой добраться...
Поев, Феанаро потянулся за водой... и с сожалением обнаружил, что его фляга пуста.
– Ноле, тебе придется идти за водой. У нас нет ни капли.
Тот согласно кивнул, судорожно стараясь вспомнить, где по дороге сюда он видел ручей. Вспоминалось плохо.
Он начал спускаться почти ползком по отвесным скалам, торопясь поскорее достать воды и вернуться.
Спускаться оказалось труднее, чем подниматься. Хоть свешивайся вниз головой и ползи так.
Нащупывая ногой очередной камень, эльфенок сообразил, что стоит повернуть правее, и чуть не сделал этого. Остановился он вовремя. Обвала эльфа со скалы не случилось.
Спустившись вниз, он с облегчением побежал вокруг уступа на зов ручья.
Вода была чистой и холодной. Такой странной после камня. Такой податливой и одновременно неуловимой.
Можно сделать красивый фонтан.
Но вода все равно останется водой. Это не камень.
И этот дикий ручей был ничуть не хуже прославленных творений нолдор Тириона. А вкуснее воды Ноле просто никогда не пробовал.

Феанаро остался один.
С уходом этого парнишки стало так пусто... и дело даже не в том, что он берет на себя неинтересную часть работы.
"Ладно, отдохну", – работа без этого странного помощника явно не пошла бы.
Мастеру почему-то вспоминалось одно давнее-давнее событие. Когда Король, счастливый и безуспешно пытающийся скрыть свое счастье, позвал Феанаро посмотреть на новорожденного брата.
Феанаро послушно пошел. И послушно смотрел.
Смотрел на это крохотное существо, тянущее к небу ручонки-ножки.
Смотрел на того, кто окончательно отнял у него отца. Теперь, сказав "сын Финвэ", будут уточнять, который.
Смотрел, намертво сковав лицо маской вежливости.
Смотрел в первый и последний раз.
"Я тогда покинул Тирион на годы. И с той поры никогда не был ни на одном празднике, где бы мог увидеть... брата".
"Да, но с чего вдруг?! Лезут мысли непрошеные в голову..."

Ноле аккуратно набрал воду в флягу, выпил ещё немного – про запас. И двинулся обратно.
Путь наверх окончился без приключений.
– Спасибо, малыш, – Феанаро принял у него флягу, отпил глоток, задумался на миг. – Ты сам-то напился? И... ты устал, наверное?
Брать в голову состояние другого было делом непривычным... и интересным, как всё непривычное.
Ноле посмотрел на Феанаро удивленно:
– Конечно, напился. Я же не глупый. И потом, за водой ходить все равно мне. Так что лучше делать это пореже.
И улыбнулся.
Феанаро нахмурился, с трудом подбирая слова, как если бы говорил на незнакомом ему языке:
– Я разреша... то есть... если ты хочешь... отдохни. Ты, наверное, устал.
Ему отчаянно хотелось сделать что-то для этого мальчишки, но он не знал, что он может сделать. Он и так дал ему много больше, чем кому бы то ни было, кроме отца: разрешил смотреть, потом даже к своей работе допустил... но всё это сейчас казалось Феанаро настолько малым...
Странно. Непонятно. Непривычно.
– Да я не устал совсем. Не волнуйся. Просто работать с тобой – интересно. А вот за водой ходить – не очень.
Феанаро улыбнулся: конечно, он всё делает правильно. Он отдал этому мальчишке самое дорогое, что у него есть: он поделился с ним работой.
Что еще можно сделать для него? Пожалуй, лишь одно: поделиться замыслом.
Мастер взял его за плечи и повел к беседке.
– Ты видишь будущие окна, малыш?
Ноле удивился. Они же уже об этом говорили...
Он помялся и, наконец, решил, что лучше будет сказать все, как есть.
– Я вижу окна. Неровные, изломанные линии, тем не менее рождающие гармонию. Красоту камня, лишь чуть-чуть тронутого резцом. Я вижу свет, как он будет пробиваться сквозь них... Но я не знаю, вижу ли я то, что видишь ты. Просто не знаю. То, что камень ждет мастера – я уже понял. Но значит ли это, что он ждет от мастера чего-то строго определенного? Или он понимает, что разные – по-разному сделают?
– Разные – по-разному? – Феанаро был явно озадачен вопросом. – Я думаю, да, конечно, по-разному – но потому, что один мастер лучше слышит камень, а другой – хуже. Так что, малыш, учись общаться с камнем. Я помогу тебе.
– Я с ним и так общаюсь. Но, возможно, не столь умело. Не хочу с ним спорить. Спасибо, что не прогнал меня. И что хочешь учить.
Ноле опять улыбнулся. И Свет Древ словно отразился и усилился в его глазах.
– Ну что ж, – улыбнулся в ответ мастер, – тогда возвращайся к окнам. Потом дойдет дело и до резьбы. Только, пожалуйста, выкинь сначала все обломки породы. Тебе же самому иначе будет не развернуться внутри.
Нолофинвэ еле удержался от того, чтобы послать повелительное осанвэ с просьбой прислать кого-нибудь.
Он посмотрел на дно беседки. Оно было засыпано обломками.
"Ну и как это прикажете убирать? руками? Ну вот..."

День пятый

Облик беседки вырисовывался всё отчетливее. Уже были прорублены все окна, кроме одного, последнего. Уже верхний орнамент изгибался причудливыми линиями сквозного узора, пропуская Свет Древ через себя.
Феанаро отвлекся от работы, потому что... что-то было не так. Что?
Ах, да. Удары молота Ноле становятся все более редкими. И – какая-то напряженность в них.
Конечно. Он же мальчишка. Мальчишка, никогда столько времени не работавший непрерывно.
Надо велеть ему отдохнуть.
Ноле увлеченно занимался делом. Только вот молот все чаще как-то странно дергался в его руках, словно пытался вырваться. И плечи почему-то наполнились странной, тянущей болью.
"Странно... Я же и не падал ниоткуда. Что со мной?"
– Малыш, хватит! – раздался голос мастера с крыши. – Передохни. Ты выбиваешься из сил.
Ноле аж вздрогнул.
"Малыш?!"
Нет, он не возражал, когда Феанаро называл его именно так. Но в этом случае...
– Я не настолько мал, чтобы уступить тебе! – нахмуренный лоб, яростный взгляд.
– Что? – глаза Феанаро сузились в недобром прищуре. – Что ты сказал?
– Я. Не. Настолько. Мал. Чтобы. Уступить. Тебе, – произнес эльфенок совершенно спокойно, четко, почти по слогам.
– Если ты такой взрослый, – Мастер ответил бесстрастно, но комок в горле он проглотил, – тогда уходи.
В его душе что-то оборвалось при мысли, что он больше никогда не увидит этого безумно талантливого мальчишку... но терпеть дерзость?!
Ноле немного подумал, повернулся и ушел.
Спуск с горы не доставил ему почти никаких хлопот – мальчику уже был знаком каждый камень. Он добрался до подножия горы, подобрал мешок и направился на юг. Там, насколько он мог разглядеть, находилось то, что ему было нужно.
Некоторое время эльфенок ругался про себя на заносчивого брата – просто так, для удовольствия. Никуда уходить он, конечно, не собирался. К тому же его небогатый жизненный опыт подсказывал Ноле, что обидчик, скорее всего, очень скоро сам пожалеет, что обиделся.
Ореховая роща все приближалась.
Деревья были высокими и красивыми. Впрочем, сейчас это совсем не волновало мальчика.
Он пришел сюда, чтобы набрать орехов. И фруктов, если получится.
А деревья вокруг тихо пели спокойную песню о том, как прекрасен этот мир...
Глаза ребенка закрывались. Он вдруг почувствовал, что очень устал.
"Сейчас, полежу немножко..."

Феанаро остался один. Снова занялся беседкой, всеми силами заставляя себя держать с сознании только узор резьбы, который прочувствовал до этой ссоры... такой стремительной, такой нелепой, такой мучительной...
Так пусто. Эхо старательно откликается одиноким ударам молота. Ушла былая радость двоящегося перезвона.
Остается только твердить самому себе, что подобная дерзость недопустима и наказана справедливо... Враг побери такую правоту!

Закончив работу над уже продуманными завитками резьбы, Мастер понял, что просто не видит дальнейшей работы. Но – было чем отвлечься. Последнее окно осталось непрорубленым. Сейчас Феанаро был рад этой работе, почти не требующей внимания и напряжения мысли. Он мерно бил по камню, заставляя себе перестать думать о дерзком мальчишке, которого прогнал справедливо, справедливо, справедливо, спра...
"А из-за чего я, собственно, терзаюсь?! Найду его в Тирионе... гм, так, чтобы он не узнал, что я его ищу. Поговорю с его родителями. Расскажу... подумаю, что и как рассказать, чтобы они объяснили ему, как следует держать себя со мной. И – возьму в ученики".
Камень стал как-то податливее. Да и мысли о дерзком Ноле начали отступать перед линиями будущих узоров...
"А вообще он молодец! Невоспитанный... ну, это поправимо. Зато гордый. Умеет за себя постоять. Это не послушный мрамор. Это алмаз. Огранить такой трудно. Зато он – подлинная драгоценность".
Феанаро сам не заметил, как занялся резьбой столбов. Они получались немного не такими, как ему виделось изначально, – но не хуже. И мастер гнал от себя мысли о том, что так обретают форму его собственные мысли. Его переживания. Его размышления о юном гордеце, которому можно простить даже... нет, не гордость, а просто глупую, неуместную дерзость.
Золотой Свет разгорался всё ярче. Феанаро торопил себя с работой – уйти от этой беседки, оставив ее незаконченной, он не мог, но ему так хотелось поскорее вернуться в Тирион!
Полдень. И вот уже золото бледнеет, уступая место серебру.
Работа шла на удивление легко. Уже закончены столбы (все разные, где-то сплелись травы, где-то просто орнамент, не похожий ни на что), уже чуть размечен рисунок нижней ограды, готова одна из скамей.
Мастер вышел из беседки, осмотрел ее.
Хороша! Не стоит хвалить себя, но – хороша!
Он опять взобрался на крышу, где незаконченным осталось чуть-чуть...

День шестой

Ноле открыл глаза и сморщил нос. Возмущенная бабочка взлетела с насиженного места и явно высказала в адрес некстати пошевелившегося нолдора что-то нелицеприятное. Мальчик рассмеялся, сел и протянул ей палец. Бабочка мириться не захотела и полетела по своим делам.
Ноле потянулся, почувствовав каждую косточку, и зевнул во весь рот.
"Я что, заснул, что ли?"
Впрочем, расстраиваться эльфенок не стал. Обидно, конечно, что столько интересного пропустил...
Мальчик вскочил и ловко полез на ближайшее дерево, чтобы набрать орехов. Обычно он этим не занимался, а просто объедал орешник, пока не надоест. Но сейчас он торопился.
Заплечный мешок постепенно наполнялся. Порывшись в нем, Ноле обнаружил вышитую матерью салфетку, которая тоже пошла в дело. Орехов нужно было принести много. А то туда-сюда ходить – удовольствие небольшое.
Он наполнил флягу в попавшемся на дороге ручье и торопливо двинулся обратно.
Забираясь на гору, мешок Ноле закинул за спину, а вот салфетку, завязанную узлом, взял в зубы. Больше было некуда.
Добравшись до знакомой площадки и заставляя себя не смотреть на беседку до поры до времени, он аккуратно ссыпал орехи в углубление в скале, расстелил салфетку, вытащил из мешка флягу, деревянную чашу, украшенную затейливой резьбой, изображающей танцующую Нэссу, и кубок из лазурита с мелкими искрами-алмазами. Ноле разделил орехи с точностью до одного, подумал, положил лишний орех в кубок, который предназначался Феанаро как более красивый, и сел рядышком с импровизированным пиршественным столом, чрезвычайно довольный собой.

...Феанаро повернулся.
Нет, с крыши беседки он не свалился. Он всё-таки хорошо владел собой.
Но он никак не ожидал, что этот нахальный щенок вдруг возьмет и вернется.

Мастер продолжал стучать молотом. Чуткое ухо различило бы, что удары стали нарочито-деловитыми.
“Не стану торопиться. Пусть ждет. Нахал, посмел вернуться!
Уф... Как хорошо, что он посмел вернуться... Умница он, всё-таки...
Хотя и невоспитанный”.
Ноле заметили. Это было очевидно.
Удары, прежде вдохновенно-беспорядочные, стали вдруг четкими и ритмичными. Словно не по зову сердца мастера работал молот, а по чувству долга.
Ноле улыбнулся про себя. Он не сомневался, что догадка его верна и умереть с голоду, дожидаясь старшего брата, не придется.
“Меня назвали – мудрый Финвэ. Мудрый. Феанор стал искуснейшим, значит, я стану мудрейшим. Я и сейчас умный”.
Чувство довольства собой было бы прямо-таки неприличным, если бы хоть кто-то подслушал его мысли...
Играть в молчанку стало... да просто бессмысленно. Феанор понял это и, не прекращая работы, сурово сказал:
– Подойди сюда.
Ноле едва сдержался, чтобы не подбежать вприпрыжку. Он шел к Феанору быстрым шагом, по привычке высоко держа голову и приподняв подбородок.
Больше всего Мастеру хотелось сказать: "Ты замечательно сделал, что вернулся". Но поступиться гордостью он не мог.
– Я же велел тебе уйти, – старательно-холодно произнес он.
– Так я и ушел, – спокойно ответил Ноле. – Это было очень разумное замечание, – продолжил он будничным тоном и очень серьезно. – У нас орехи закончились. Творчество – это хорошо, но если мастер обессилит от голода, кто сможет угадать, что он хотел сотворить, а тем более – повторить замысел?
И Феанор счел за лучшее... промолчать. К удивлению для самого себя.
– Так ты есть будешь? – поинтересовался Ноле, не дождавшись ответа на свою тираду. – Все готово уже...
– Полагаю, малыш, – холодный тон давался Феанору нелегко, но всё же успешно, – ты пришел не только затем, чтобы предложить мне орехов. Хотя за орехи тебе спасибо. Но если ты хочешь остаться и работать вместе, тебе придется научиться себя вести.
"Зачем я это говорю? Не лучше ли просто потрепать его по вихрастым черным волосам? Дерзкий, смелый, отличный мальчишка!"
"Все этого хотят", – усмехнулся про себя эльфенок, наклоняя голову. Это можно было принять за знак согласия.
Они поели в молчании. Недавняя ссора медленно угасала, уходила, как уходит в землю воды после ливня, оставляя листья и траву умытыми.
– Я уже почти всё закончил. Иди сюда, я объясню, что тут нам осталось.
Они вошли в беседку.
– Вот, смотри. Здесь будут сиденья, а сзади них, и на восточной стороне под ними – прорезной орнамент. Да, с низом придется повозиться, это неудобно, зато – потом увидишь, как красиво, – глаза Феанора лучились вдохновением, он видел кружево узора в еще не тронутом резцом камне. – Будем работать вместе: я снаружи, ты – изнутри. Там, где я пробью узор насквозь, там слегка подведи рисунок под эти отверстия. А пока их нет – займись скамьями: обтеши сиденья... или нет, это может быть тяжело тебе... тогда – вынь породу снизу. Только не перестарайся, лучше потом вынешь еще.
Феанор помолчал, нахмурился:
– Всё понятно?
-Ну... почти, – ответил мальчик. – А как определить меру истончения камня, мастер?
Феанор уже ушел в раздумья об орнаменте, поэтому, перепрыгивая через спинку будущей скамьи, буркнул только:
– Как засомневаешься – остановись. К следующей переходи.
...Удар – и грохот разносится вдаль.
Радостно работать. Легко и радостно.
Поддаваясь тяжелому молоту в легкой руке, крошится мертвый камень, давая дорогу живому...
"Ух ты!" – осколок падает прямо перед глазами.
Простой кусок породы. Отчего же принял он такую форму?
Отчего отделился от матери-скалы именно так – длинным острием, округлым остовом? В его ломких гранях – если присмотреться – целая картина.. Раны в камне похожи на лицо – не эльфийское, но с двумя глазами, носом и ртом – все как полагается... И неожиданно мягкий завиток вверху. Как локон.
"Какой! А ведь камень просто!"
Слышен только один молот.
А тут – тишина.
– А ну-ка... – перегнулся через перила Феанор. – Что тут у тебя, малыш?
– Смотри, какой узор! И ведь сам собой получился, я просто породу колол!
– "Сам собой?" – Феанор сощурился.
Редко так бывает, чтобы у мастеров сами собой откалывались такие интересные камни...
Мастер молчит.
Только смотрит, прищурившись.
Он – что? Недоволен?
И Ноле, сбиваясь, пытается объяснить, что это и вправду – не просто камень.
– Посмотри, вот глаза, вот нос, вот рот!... А вот кудряшка на лбу! – И – упавшим голосом: – Тебе не нравится?
Феанор покачал головой, весело усмехнулся:
– Нра-авится... очень нравится, малыш!
Эльфенок было задумался, но тут же просиял улыбкой.
– Хочешь – возьми себе.
– Я хочу, чтобы мы закончили беседку. Если ты не забыл о ней, – приподнял бровь мастер. Но тут же смягчился и добавил совсем другим тоном: – А об этом камне мы поговорим после.

День седьмой

Каленлайрэ был в ужасе. Он века назад забыл это чувство – и вот оно снова. Случилось то, чего не могло быть в Амане.
Королева Индис изо всех сил прятала слезы, кусала губы и на все слова утешения отвечала только кивком головы – чтобы не разрыдаться в голос. Король... Финвэ казался спокойным, отдавал распоряжения о поисках, принимал вести – все как одна безрадостные... король казался невозмутимым, но был бледен как никогда.
К пропавшему взывали все до одного: родные, друзья, все тирионцы, кто узнал об этой беде... пытались не выпустить грозное известье из дворца, но уже знал, кажется, весь город.
Этого не могло случиться в Амане. Но это случилось.
Первые дня три королева Индис не беспокоилась ни о чем. Ну, ушел сын гулять. Ну, что-то не спешит мыслями с мамой поделиться. Наверное, увлечен чем-то.
Когда наступил четвертый день, а от Нолофинвэ – ни мысли, ни просто доброй теплой волны чувства – Индис испугалась. Она стала слать осанвэ – тишина.
Кто-то ушел на поиски уже тогда. Каленлайрэ не знал, кто именно.
На пятый день их собрал король. Объяснил, что от младшего сына нет никаких вестей. Очень спокойным тоном король сказал им, что мальчик мог упасть и потерять сознание, так что им придется искать его самим, не надеясь на отклик. "Но, – добавил Финвэ, – зовите его! Может быть, он очнется, ответит".
Минул день поисков. Ничего. Все, ушедшие искать мальчишку, перекликались мыслью – и никакой надежды.
"Погиб?! Невозможно! А если случайность? – сорвался с утеса, следом обвал... Да, этого не может быть, сама земля помогает здесь, но... седьмой день, милосердие Эру, седьмой день никаких вестей!
Манвэ Сулимо! Помоги нам, ибо помощи больше нам ждать неоткуда! Пошли знак, хотя бы знак, где мальчик!"
Каленлайрэ решил отправиться в Альквалондэ – вдруг тэлери что-нибудь знают о пропавшем принце.

Камень, если его правильно обработать, может быть гораздо мягче подушки. Удобнее – так уж точно!
Феанор уселся на только что протертую от каменной крошки скамью, блаженно привалился к перилам беседки.
Не то чтобы мастер сильно устал – но вот так сесть на еще теплый от обтёса камень, самому почувствовать, что сделал не только красивую, но и удобную беседку... это было наслаждением.
Ноле сидел рядом и сквозь полуопущенные ресницы разглядывал то узоры на стенах, то сжатый в кулачке волшебный камень-лицо.
Феанор положил руку на плечо мальчику.
– Расскажи, как к тебе пришел этот камень?
– Он не ко мне пришел, а к молоту... наверное. Я просто камень колол, как ты велел.
Феанор кивнул. Значит, мальчик еще не понимает.
Ну что ж... было бы наивно думать, что он сразу сможет не только достичь разговора с камнем, но и осознания, как это происходит.
Самому Феанору на это понадобилось немалое время...

Каленлайрэ вдруг обернулся. С северо-запада, разрезая воздух крыльями, летел сокол. Стремительный, будто молния, он пролетел над нолдором, едва не задев волос крылом, – и тотчас взмыл вверх, мчась дальше к востоку. Каленлайрэ проследил глазами его полет... выше... дальше... к Пелорам... выше... на плече скалы – ажурная беседка ("красота какая", – невольно отметил нолдор), сокол садится на ее крышу. Замер. Крошечный темный силуэт вдалеке.
"Туда", – решил Каленлайрэ. Ему очень хотелось верить, что этот сокол – долгожданный знак.

Феанор решил еще немного посидеть в беседке – дать отдохнуть мальчику и подумать самому.
"Сегодня мы закончим резьбу. Пойдем в Тирион вдвоем? Гм... увидят его все со мной, будут удивляться... это дурно может повлиять на него. Он самолюбив, а тут – шум. Из-за меня, скорее, не из-за него... Нет, вдвоем в Тирионе появляться не надо.
Но отпускать его я не хочу. Я... да, я боюсь, что раз уйдя – он не вернется. Глупости, конечно – он уже уходил и сам пришел назад, хоть я и прогнал его в сердцах...
Не отпущу. Пусть обратится к родным, скажет, что ушел с Феанором... надеюсь, этого будет достаточно. А даже если и нет – я не отпущу этого мальчика.
Он не "будет" моим учеником. Он уже стал им.
Он – мой, и его родным придется с этим примириться. Хотят они этого или нет".
– Малыш, хватит сидеть. У нас еще целых две скамьи не готовы.
"У нас..."
Два простых слова...
Для Ноле они были – голосом Моря, Светом Древ, орлиным клекотом, лошадиным галопом, смехом матери и ласковой улыбкой отца...
Они были для него всем.
Всем, что он любил.
И даже если быть с мастером – значит лишиться всего этого... Пусть будет так.
Его дни будут наполнены творением. Грохотом рушащихся под молотом камней, звоном металла, голосом рукотворных и природных самоцветов, счастьем работы и горем ее окончания, замыслами и их воплощением... И постоянным горением мысли.
– Я готов, – сказал он, поднимая молот.
И это было не откликом на призыв мастера.
Это была клятва ученика – учителю.
Невысказанная клятва.
"Я готов".

Каленлайрэ прошел пару сотен шагов по дороге. Лезть к беседке? – сокол так и сидит на ней. А если напрасно? Крутизна какая...
Если беглец там – он отзовется. Если нет – тогда... тогда и будем думать, что делать дальше.
И Каленлайрэ закричал что было сил:
– Принц!
И горы подхватили:
– Принц! Приииииинц! Принннннц!
Из беседки тотчас выскочили двое.
– В чем дело?? – двойным криком донеслось с высоты.
Но двойной крик не был эхом.
Феанор замер. Побледнел. Отшатнувшись, воззрился на своего ученика.
– Ты? Т-ты...
Ноле его не слышал.
– Ну чего ты кричишь, Каленлайрэ? – осведомился он, свесившись вниз. – Я занят. Если у тебя ко мне серьезное дело – скажи, что должен, и уходи. Если нет – уходи сразу.
Младший принц нахмурил брови, всем своим видом демонстрируя явную несвоевременность появления Каленлайрэ у подножия горы.
Феанаро уронил молот.
Второй раз за свою жизнь. Первый был в раннем детстве.
Тяжелый инструмент с грохотом покатился по камням, сорвался со скалы, следом полетели мелкие камни, потом – большие.
Каленлайрэ метнулся в сторону, чтобы не попасть под обвал.
Мастер, неотрывно глядя на мальчишку, обвала не заметил.

Ноле тут же позабыл о незваном госте.
– Тебе молот обратно принести? – спросил он после некоторого раздумья, решив на всякий случай не акцентировать внимание на неловкости учителя.
– Уходи.
Голос Мастера был спокоен и холоден, лишен каких бы то ни было эмоций.
– Уходи, – повторил он, развернулся и пошел в беседку.
Ноле пожал плечами и полез вниз – за инструментом.
К неустойчивости эмоций Феанаро Ноле уже привык. Ничего, пройдет.
Каленлайрэ начал понимать, что происходит.
Он поспешил к Ноле, которого, похоже, ничуть не смущало, что молот погребен под основательной грудой камней.
"Ты понимаешь, кто это?! Он всю твою жизнь не желает тебя знать! Тебе не говорили, но ведь он ушел из Тириона, чтобы не увидеться с тобой даже случайно! Я, когда увидел вас на крутизне, так испугался за тебя!"
Ноле отмахнулся от Каленлайрэ.
Он подошел к груде камней и оценивающе глянул на нее. Затем аккуратно оттащил один из них в сторону и принялся за другой, рискуя развалить получившееся сооружение. Не желая, чтобы эхо, подхватив его слова, многократно перевернуло их в воздухе, потянулся осанвэ к Каленлайрэ: “Ненавидеть кого-то за глаза – глупо. Феанаро не глуп. Ты преувеличиваешь, – и тотчас коснулся сознания Феанаро, – Я сразу его достать не смогу. Но достану. Только это будет долго... брат”.
В ответ его обдало такой волной ненависти, что он едва устоял на ногах.
Мысль, гневная и яростная, ворвалась в его сознание, как стрела впивается в мозг:
"И ты еще смеешь называть меня братом! Я всю жизнь знал, что от тебя надо держаться подальше! Убирайся прочь, лжец, хитрец, обманщик!"
Ноле вспыхнул.
“Лжец? Обманщик? Кого же я обманул? Может быть, тебя? Я похож на нашего отца. И я похож на тебя, Черный Всадник побери тебя и твою глупость! Я знал, что ты винишь меня Эру знает в чем. Но я – такой, какой я есть! И я принц и твой брат, нравится тебе это или нет. И так будет.
Я думал, что мне будет трудно. Ведь все и каждый будут оценивать меня не по тому, каков я, по тому, чей я сын и чей брат. Поэтому я и не сказал тебе, кто я. И видимо, был прав. Но ради ученичества у тебя я не буду отказываться ни от родителей, ни от титула.
Я могу уйти сейчас.
И не вернуться.
Я могу жить в Тирионе, как ни в чем не бывало, и забыть, как страшный сон, этот камень.
Но ты пожалеешь об этом. И когда ты позовешь – меня уже не будет рядом, чтобы помогать тебе в труде, таскать тебе орехи и...”
Ноле бросил ненужный камень и пошел прочь.
Каленлайрэ поспешил за ним.

День восьмой

Феанаро сидел в беседке, глядя в пол.
Он ничего не ответил брату, он даже не дослушал его, замкнувшись и закрывшись.
В его душе поднимались волны то горя, то ярости: тот, кому он доверился, ловко хитрил с ним, сумев начать выведывать самые сокровенные секреты мастерства. По счастью, обманщик оказался разоблаченным так скоро.
А если бы этот гонец из Тириона не пришел?!
Сын Мириэли сжимал кулаки при мысли о том, сколько он открыл бы и как бы сумел привязаться к этому коварному мальчишке!
Но нет! Обман не удался. Привязанность была миражом. Довольно переживать. Всё кончено, и он снова свободен – от этих чувств, лишних даже по отношению к тем, кто их достоин.
Надо заканчивать работу. Жаль, правда, что большой молот пропал внизу – ну да ладно, есть еще второй.
Горное эхо стало послушно вскрикивать при каждом старательно-звонком ударе одинокого молота.

Ноле – принц Нолофинвэ – побывал на месте, где закончилось его детство, только раз. Месяц спустя. Разумеется, предупредив родных о том, что будет отсутствовать достаточно долго, и попросив его не беспокоить.
Он глянул на беседку лишь мельком – и отвернулся.
Две недели спустя он вернулся в Тирион. И принес с собой молот Феанора.
Сначала он хотел отдать его отцу. Пусть сам возвращает старшему сыночку потерянный инструмент.
Но потом передумал.
И забрал молот старшего брата себе.
Пригодится.