Обернуться

Сестре, которая у меня есть,
и брату, которого у меня нет

…И тогда я увидел дворец.
Если можно назвать дворцом это строение - единственное на серой равнине засохших трав. Грубая кладка едва отесанных камней. Низкие, приземистые колонны поддерживают вход - и кажется, они просели под тяжестью балки. Для пеласгов это было бы дворцом. Для сгинувшего народа, от которого и следов почти не осталось.
Да, понимаю… дворец Аида таков, каким и должен был быть дворец для первых умерших на земле Эллады. Первые мертвые возвели ему то, что им тогда казалось чудом… сотни лет назад.
Я невольно замедлил шаг, пару раз споткнулся… даром что рассохшаяся земля под ногами была совершенно гладкой.
Входить не хотелось - да что там, не было сил шагу ступить. Ноги дрожали, колени подгибались, в животе тугим комком скручивался страх. Есть вещи гораздо хуже смерти - я это понял отчетливо. Останься я здесь, на этой серой от тоски равнине - я просто умру. А там, внутри этого уродливого строения…
…там таится единственная возможность вернуть к жизни мою любимую. Заодно и себя, но это неважно.
Ее.
И я пошел вперед - каждый миг с трудом преодолевая желание пуститься бегом. Прочь отсюда.

* * *

…Она свивала кольца своего бесконечного черного тела - вокруг Его трона. Черный блеск чешуи тек вокруг него, тек… исполинская змея медленно ползла, виток за витком вокруг высоких ступеней пустого трона.
Пустого?
Или Владыка Аид был невидим?
"Не пытайся увидеть лица Персефоны, смертный, - прозвучал в моем сознании Его голос. - Иначе даже я не смогу уберечь тебя от участи, по сравнению с которой смерть - ничто".
Персефона, Владычица Мертвых, медленно ползла вокруг трона своего супруга. Только кольца змеиного тела, без головы и хвоста… круг вечности, ни входа, ни выхода…
Рядом на ложе спала совсем молодая девушка. Я и помыслить не мог, что юность может быть так хороша! - мягкие, полудетские черты лица и плавная округлость женственности… даже во сне она была настолько очаровательна, что хотелось преклонить колени перед ее красотой…
"Разве может дочь Деметры быть другой?" - снова услышал я голос Владыки.
- Дочь Деметры?! Разве Персефона и Кора…
Я не договорил, поняв. Только мы, глупые люди там, наверху, можем считать Владычицу Мертвых, супругу Зевса Подземного, и беспомощную дочь Деметры - одним.
- Но почему она спит? - я задал вопрос прежде, чем осознал его дерзость.
"Я жесток, но не настолько, - ответствовал Он, - чтобы заставлять юную деву, любящую танцы на лугах, полгода видеть мое царство".
"Он милосерден, - молнией озарила меня надежда, - он не откажет в моей мольбе…"
"О чем?! - незримый голос загрохотал вокруг меня хохотом, словно балки этого дворца треснули и крыша рушится на меня. - О чем ты молишь, безумец!"
- О моей любимой! Верни мне ее, верни ее в мир жизни! Я готов на всё, лишь бы она…
"На всё?! Ты лжешь. Лжешь так, как это только вы, глупые люди, и делаете: ты лжешь себе."
Я? Лгу?
"Ты готов отнюдь не на всё. Ты отнюдь не намерен оставаться здесь выкупом за нее. Ты хочешь вернуться к жизни сам - и с ней. Ты просишь у меня не одну душу, а две!"
Да… он прав.
"Вот видишь, человек. Что же ты можешь предложить мне такого, за что я отпустил бы двоих? Что есть у тебя - чего нет у меня?!"
- Но у тебя нет ничего! - дерзко крикнул я. - Безводная равнина и этот дворец, который для людей и за лачугу бы ни сошел, - это всё, чем ты владеешь, Аид!
"Вот, значит, каким ты видишь его. Ну а я? Каким ты видишь меня, певец?"
- Тебя? Но я…
"Не видишь? Вы зовете меня богом-невидимкой - и ты послушно считаешь, что меня не дано увидеть человеку?"
Послушно?
"Слушай меня, певец. Да, у тебя есть то, чего нет у меня. Ты можешь меня увидеть - меня, мой дворец, Персефону. Я не могу увидеть сам себя. Поэтому я предлагаю - смотри! Будь свободен от того, что тебе внушали с детства. Раскрой глаза! Узри меня таким, каков я есть. И - пой. Спой мне - про меня. Сумеешь - забирай тень своей жены. Я отпущу вас обоих. Не сумеешь… не взыщи".

* * *

Каков же Он на самом деле? Каков Его дворец?
Если это не угрюмое строение пеласгов, то - что?!
Я закрыл глаза, вслушался. Для меня всегда мир был тончайшим, едва уловимым звучанием, которое мне дано улавливать…
…Колонны цельного обсидиана достигали небес, зеркально отражаясь в полах полированного гранита… человеческие руки не способны отшлифовать камень до такого блеска, но это и не были человеческие… лемуры неустанно трудились… нет, не лемуры, не демоны преисподней, а лемурийцы - конечно! как я не понял этого сразу: древняя, позабытая раса, неизмеримо старше даже легендарной Атлантиды, именно они и создали то, что не под силу нам, эллинам, не говоря уж о пелас…
…нет.
Я ошибаюсь. Я пытаюсь представить непостижимое в облике понятного. Я хочу увидеть (и вижу!) почти тот же эллинский дворец, только не из белого мрамора, а из гранита и обсидиана. Я вижу не то, что есть. Я слышу не то, что звучит.
Что ж… сначала.
…кости. Человеческие кости. Они были повсюду во дворце… нет, они и были дворцом!
Сотни, тысячи ребер были колоннами, лопатками вымощен пол, берцовые кости служили стропилами, а ключицы - балками. Из черепов были ступени трона, а сам он сделан из сцепленных друг с другом кистей рук - голых костей, без сухожилий, но почему-то не распадающихся… И Кора спит на ложе из позвонков…
Мне стало жутко, и от страха я… очнулся.
Я был на дне моря. Волны медленно вздымались вокруг, а прямо на меня шел Синий Бык. Он был огромен, в десять, в сто раз больше любого из быков на земле. На его загривке спала Кора, а шею обвивала Персефона.
Синий Бык. Он был прежде мира, и он был его концом. Он держал землю на своих рогах, не давая ей провалиться в бушующее море преисподней, и он, Колебатель Земли, мотнув головой, тряс ее, обрушивая города и стирая с лица народы. Атлантида, Лемурия… они были прахом его рогов.
В честь него жрецы надевали рогатые маски и плясали, бряцая оружием. В честь него лилась кровь пленников, обреченных в жертву. В честь него сходились в священном танце человек и бык, играя жизнью.
В честь него девушки отдавали себя жрецам в рогатых масках, а художники тысячелетие за тысячелетием рисовали женщин, отдающихся Быку. В честь него жрица становилась возлюбленной незнакомца, и храм был ложем любви, а ложе любви - храмом…
"Даже так? Ты и сейчас не позабыл о ней?" - услышал я Его голос.
Я… кто я? Я не помнил. Я не знал, где я. Но я знал одно: я пришел к Нему ради своей любимой.
"Что ж, - Он говорил неторопливо, - ты смог увидеть. Ты многое добавил к моему облику, и теперь те, кто дерзнут сюда придти подобно тебе, смогут увидеть меня разным… Ты заслужил награду. Ты можешь уйти, ты можешь забрать свою женщину. Но в награду я дам тебе и совет: уходи один".
- Один?! Почему?!
"Так говорит тебе Владыка Тайн: откажись от спутницы".
- Нет! Я люблю ее.
"Любовь… вы этим словом называете столько разного, что и сами позабыли его значение".
- Но я…
"Поступай как знаешь. Тень твоей жены пойдет за тобою следом. Ты знаешь правило: ты не должен оборачиваться".
- Да, я знаю. Но куда…
"Куда тебе идти? Думай о цели - и ты увидишь путь. Прощай, певец".
- Благодарю тебя, Владыка. Прощай.

* * *

…вернуться в мир людей. Под наши оливы - серый ствол, серебристо-серые листья шепчут… В горах уже начинается осень, иглы сосен желтеют, их стволы уже не пахнут так дурманяще, как это было в разгар лета. Мы снова пройдем вместе по нашим пыльным дорогам, мимо шеренги темно-зеленых кипарисов, словно выстроившихся приветствовать нас; мы пройдем к морю - оно уже не такое бирюзовое, как летом, но в полдень, когда люди прячутся, еще можно встретить нереиду, она плеснет соленой водой в лицо и рассмеется…
И мы с моей любимой снова будем как раньше…
Как раньше?
Как?!
Почему я не понял этого сразу же?! Ведь Владыка предупреждал меня!
Я стал другим. Я прошел через Аид. Я узрел воочию того, кого не дано видеть смертным, а я - пел для него, творил для него облик за обликом. Я теперь - иной, не тот, что оплакивал гибель любимой.
А она? Кого я выведу из Аида?!
Тень!
Только тень моей возлюбленной. Дорогую, желанную - но умершую.
Для нее нет сегодняшнего дня. Для нее нет сегодняшнего меня. Для нее нет сегодняшнего солнца, моря, кипарисов. Для нее есть только память.
…Прости, любимая. Я поздно понял: мы оказались в разных мирах. Я могу вывести тебя на свет солнца, но не смогу вернуть тебя к жизни. Прости… тебе будет лучше в спокойствии Аида - ведь для тебя Аид это вовсе не та иссохшая равнина, которая привиделась мне, правда?
Правда.
Я отпущу тебя. Я обернусь - и увижу, как Синий Бык подхватывает тебя на могучую холку и уносит… навсегда.
Я отпущу. Память о тебе я храню в сердце, и незачем терзать твою тень.
Я сейчас обернусь - и последний раз посмотрю на тебя. На прощание.
Ты не улетай назад слишком быстро, хорошо?
Можно, я всмотрюсь в твои черты на мгновение дольше?

август 2005