|
А.М. Гутов
(Нальчик)
ЭПОС “НАРТЫ” И СОВРЕМЕННОСТЬ
В последние несколько десятилетий не появлялось обобщающих работ, посвященных проблемам комплексного изучения героического нартского эпоса с учетом его разноязычных версий и взаимодействия традиции с современной культурой. Как исключения здесь можно назвать издание материалов VI коллоквиума Европейского общества кавказологов [5], сборник статей “Мир культуры адыгов” [4; 20-109], а также доклады на международном симпозиуме “Нартский эпос: итоги и проблемы на рубеже тысячелетий”. Однако две упомянутые книги имеют несколько иное назначение и не содержат широких обобщений или постановки комплексных проблем, а материалы нальчикского симпозиума, к сожалению, до настоящего времени не удалось опубликовать.
В одном кратком выступлении, конечно же, невозможно аргументировано обосновать постановку всех проблем, связанных с задачами кавказского эпосоведения. Но учитывая настоятельную необходимость в том, чтобы начать на профессиональном уровне разговор о важности консолидации усилий специалистов, обращающихся к нартскому эпосу, мы считаем должным высказать некоторые свои соображения. Надеемся, что они побудят коллег к началу серьезного диалога и скорректированной общей работе.
Каждая историческая эпоха предполагает свое, отличное от предыдущей, видение действительности. Она несет с собой опыт прошлого, характеризуется наличием собственного угла зрения на события и явления в нем и с учетом этого дает новую оценку как прошлого, так и настоящего. Такое свойство можно считать имманентным для всякой цивилизации и ее наиболее значительных исторических этапов.
Сама по себе эпохальность многообразна и распространяется на все сферы деятельности человеческого сообщества. В области познавательной, которая в данном случае интересует нас более всего, она сопряжена с такой высокой конденсацией фактического материала и уровнем способности обобщений, которые могут обеспечить достаточную основу для пересмотра и переоценки многих ранее доминировавших или, напротив, не принимавшихся во внимание представлений.
В свете данного суждения заслуживает внимания то никем не оспариваемое обстоятельство, что нартский эпос имеет весьма глубокие корни в истории и культуре этнической среды, в которой происходило его формирование и в которой он не только функционировал продуктивно многие века, но даже доныне остается существенным компонентом культуры. Заметим здесь взаимовлияние между эпосом и менталитетом его носителя. Сюжетно-тематический диапазон нартских сказаний и его образно-стилистическая система формировались под значительным влиянием мировоззрения самой среды. В то же время и ментальность этноса в немалой степени зависит от тех идейно-эстетических тенденций, которые провозглашаются в эпических сказаниях. Порою они формулируются как императивы, чем образуют достаточно значительное число ситуативных стандартов поведения. Примеры взаимовлияния искусства и действительности хорошо известны в науке, и подобное явление не раз освещалось в теоретических трудах (достаточно сослаться на классическое исследование Л.С. Выготского “Психология искусства” [3;229-250], обобщающую работу Ю.Б. Борева “Эстетика” [2;132-152] и многие другие труды.
Сведения о том, как народные певцы и исполняемые ими произведения оказывали мобилизующее воздействие на воинов перед сражением, а также о других формах влияния искусства на общество, содержатся и в трудах деятелей культуры Кавказа – Ш.Б. Ногмова [6;14], С. Хан-Гирея [8;130-132], Ч. Ахриева [1] и др.
Вместе с тем героический эпос как жанр народного искусства, по своему характеру парциален. Иными словами, такие “прикладные” функции, как поднятие духа слушателей (напр., воинов перед сражением), магическое воздействие на боль и болезнь, ритмизация движений при выполнении совместных действий или иного рода упорядочение деятельности, а также непосредственное влияние на духовный облик личности, – являются лишь частью более многообразного комплекса предназначений, которое несет эпос и которое в целом подчинено, прежде всего, эстетическим законам. Это, кстати, и позволяет считать эпос фактом искусства. В качестве явления данного ряда и представляет интерес, как для науки, так и для всего общества проблема соотнесенности эпических сказаний с историей народов, с современностью, с перспективами и формами дальнейшего существования национальных культур. Отмеченным обстоятельством вызвана в немалой мере потребность в том, чтобы обратиться к народному эпосу в наше эпохально переломное время.
Обратим также внимание на ряд обстоятельств, которые в совокупности отражают современное состояние нартоведения.
Есть одна особенность, которую мы считаем должным отметить, – полиэтнический состав населения Кавказа и многоязычие версий самого нартского эпоса. С первой половины XIX-го до последних лет ХХ-го столетия он записан в традиционном бытовании на восьми языках с их диалектами: абазинском, абхазском, адыгейском (с весьма различающимися между собой диалектами бжедугским, темиргоевским, хатукаевским, шапсугским и др.), балкаро-карачаевском (с ч-диалектом и ц-диалектом), ингушском, кабардинском, осетинском (с диалектами дигорским и иронским), чеченском. Кроме того, нартские сказания или упоминания о богатырях (иногда – великанах), называемых нартами, записаны на рачинском, сванском, хевсурском диалектах горной Грузии, а также на аварском, лакском, кумыкском и других языках Дагестана. По лингвистической классификации в данном перечне представлены различные ветви иберо-кавказской языковой семьи, а кроме того тюркская и индоевропейская семьи.
Общедоступность современных средств коммуникации и передачи любой информации основательно разрушила традиционные способы восприятия, усвоения и передачи феноменов культуры, а вместе с этим – и естественные формы существования многих фольклорных жанров. “Ниша” традиционной культуры существенно уменьшилась, все более сжимаясь подобно легендарной шагреневой коже, хотя те же древние сказания, песни, сказки, легенды стало возможным не только услышать при их устном исполнении, но прочитать в книге, периодическом печатном издании, услышать в радиопередаче или телефильме. Но именно вследствие развития технологий утрачивается актуальность тех форм этнокультурной трансмиссии, которые складывались в обществе на протяжении столетий. Соответственно, вначале медленно, а затем – довольно резко сокращается число подлинных почитателей традиции, которые сами восприняли народноэпическое произведение в его устном бытовании и передают его так же изустно.
Вследствие указанных обстоятельств из жизни постепенно уходит явление, содержащееся в термине традиционное исполнительское искусство. Термин может и остаться, но, несмотря на это, в условиях современной цивилизации неизменно возникает фактор “вторичного фольклора”, источником которого в лучшем случае является аутентичный текст из книги, журнала, аудиозаписи, а зачастую – публикация, весьма далекая от подлинного фольклора.
С одной стороны, есть основание радоваться тому, что лучшие образцы народного искусства возвращаются в тот же народ, могут получить широчайшую аудиторию, поскольку есть возможность транслировать их с помощью мощнейших современных технических средств, причем в исполнении талантливых и профессионально подготовленных артистов. Однако с другой – это не столько традиционная форма бытования феномена народной культуры, сколько его копия, слепок, притом слепок гипсово-застывший, мертвенный. Во всяком случае, это не продолжение и естественная эволюция живой традиции, за которой можно увидеть длившийся веками творческий процесс во всем его многообразии.
Как известно, эволюционные (а тем более – революционные!) процессы в области духовной культуры чреваты отнюдь не только обретениями, но подчас и ощутимыми потерями. Но если в области технологий первые бывают несопоставимо значительнее вторых, то в области культуры и искусства не всегда можно с уверенностью утверждать то же: вектор цивилизационных изменений далеко не всякий раз бывает обращен в сторону только духовного обогащения. И если в интеллектуальном плане человек воистину развивается, бесконечно приближаясь к божественной мудрости, то в данном случае его разум пристало использовать для того, чтобы не допустить на эволюционном пути таких потерь, которые обернутся для общества духовным оскудением. Многие, если не большинство феноменов культуры, как известно, зародившись в одних условиях, способны сопутствовать человечеству чуть ли не на всем его историческом пути.
Наряду с этим они имеют периоды наиболее благоприятные для своего развития, менее благоприятные и просто не благоприятные для функционирования.
Если обратиться конкретно к предмету нашего разговора, народному героическому эпосу, то не представит труда установить, насколько значительно его влияние на современную национальную культуру, через это – как значительна его доля в культуре общечеловеческой.
Персонажи, сюжеты и мотивы, типичные для нартских сказаний, а также художественный язык эпоса, его поэтическая, музыкальная, драматургическая стилистика, уступая ключевые позиции в системе художественных ценностей, являлись архетипической основой многих литературных произведений северокавказских писателей ХХ века. Уместно будет в связи с этим отметить, что в системе мировой культуры фольклорно-мифологические и библейские мотивы составляют один из важнейших арсеналов творчества, без чего невозможно представить себе ни античную архитектуру, скульптуру, литературу, ни искусство и литературу новой эры, включая ХХ век. В новописьменных литературах Северного Кавказа апелляция к архаическим мотивам народной культуры отмечена в творчестве многих несомненно выдающихся авторов (Б.Пачев, Т.Керашев, А.Кешоков, И.Базоркин, Р.Гамзатов, Н.Джусойты, Н.Куек и др.). Эта тенденция бесспорно вписывается в историческое русло эволюции искусства, в частности – словесного, привносит в нее этническое своеобразие и неповторимый кавказский колорит.
Помимо словесного творчества нартские мотивы активно взаимодействуют и оказывают мощное влияние и на другие виды искусства: на профессиональную музыку – эстрадную и симфоническую, на хореографию, театр, живопись и даже архитектуру. Они могут быть обнаружены фактически во всех видах современного искусства народов, у которых традиционно бытует эпос о нартах.
Если вести речь о формах более опосредованных связей древнего эпоса и современных национальных культур, то мы имеем основания признать заметную роль Нартиады в формировании менталитета наших народов, различных по языку, вероисповеданию и некоторым другим важным признакам, но при этом довольно близких между собой целым рядом существенных особенностей, среди которых такие, как значительное сходство в мифологических системах, особенностях мировосприятия и миропонимания, исторической памяти, основах этикета (базирующихся на целом комплексе общих или же весьма близких этических императивов, часто близких к этической системе древнего и средневекового эпоса), характере воспитания, музыкальной и хореографической культуре, традиционных видах прикладного искусства и ремесел и т.д.
Иначе говоря, сфера активного воздействия героического эпоса охватывает многие важные аспекты духовного бытия народов Кавказа.
По сути, в том виде, в каком он известен нам к нашему времени, в тех многообразных связях с различными областями духовной сферы этнокультурного бытия, которые нами обозначены, нартский эпос осознается не просто как один из многих жанров фольклора, а как явление гораздо более значительное, охватывающее целый ряд областей духовной деятельности. Эта значительность обусловлена способностью трансформироваться и проникать в новые сферы культуры общества, оказывая при этом определяющее влияние на эстетическую, мировоззренческую, этическую сферы современного общества и тем самым обеспечивая этнокультурный континуум. Образно выражаясь, нартский эпос – это своеобразный “этнический ген” народа.
При этом отмечаемая многими авторами общность ядра эпоса не стала нивелирующим фактором: общее для народов, разных по языку и религиозным воззрениям, в каждой отдельно взятой этнической среде преломляется таким образом, что, не разрушая единства, рельефно выделяет существенные отличительные черты этой группы носителей общего.
Для общества, переживающего переломный период в своей истории, чрезвычайно важно не просто сохранить предшествующий жизненный и духовный потенциал, но и суметь осмыслить его применительно к новым обстоятельствам и стимулировать этим эволюцию в области культуры. В данном случае, как нам представляется, суть не столько в том, что мифоэпическая система, представленная в нартском эпосе, не может быть повторена в иных условиях. Не менее существенно и другое: всякий исторический период, в том числе и период интенсивного формирования героического эпоса, примечателен возможностью появления таких духовных и эстетических феноменов, которые представляют непреходящую значимость во все иные последующие периоды.
Второе обстоятельство, столь же важное в нашем случае и потому требующее к себе такого же внимания, это то, что в этнологии и эпосоведении к рубежу тысячелетий накопилось немалое число проблем, требующих объединенных усилий ученых разных как по роду своей деятельности, так и по взглядам на эти проблемы. Как многократно признавалось воззрения исследователей далеко не всегда и не во всем совпадают, чему чаще всего есть свое объяснение; есть объективные причины, и к этому следует относиться с полным уважением. В силу того, что сказания о нартах бытуют у целого ряда народов на разных языках, со временем сложились локальные центры их изучения, в каждом из которых исследователи ориентируются исключительно – или же по большей части – на материалы одной этноязыковой версии.
Совершенно очевидно, что при весьма сходном, если не сказать едином, предмете исследования, налицо разрыв в степени изученности разных национальных версий Нартиады.
В данных обстоятельствах велика вероятность того, что “общий памятник” поэтического творчества близких по духу и крови народов может из фактора консолидирующего легко превратиться в яблоко раздора между представителями разных направлений, в то время как во всех отношениях – в том числе не только преходящих политических, но и глубоко научных – целесообразно сохранить сферу традиционной культуры в целом как свидетельство уникальности кавказской цивилизации, в которой общее, единое для всех имеет у каждого народа ярко выраженные черты этнического своеобразия.
К сожалению, в настоящее время преобладает дух обособления: исследователи разных этноязыковых версий и смежных научных дисциплин зачастую предпочитают вести свою работу и издавать труды по собственному разумению. В результате творческие силы оказываются без объективного учета суждений и достижений других коллег, поэтому нередки случаи, когда исследования, на которые были потрачены немалые силы, страдают субъективизмом.
Вместо гармонии мнений различных ученых получается хаотическая разноголосица, более угодная не профессиональным специалистам, а околонаучным подельщикам, заинтересованным не столько в нахождении истины, сколько в собственном самоутверждении. Под видом ложно понятой свободы суждений, что само по себе весьма заманчиво, открывается широкая перспектива для всяческих подтасовок, для использования в качестве аргументации материалов, имеющих сомнительное происхождение.
Мы не призываем ученых-нартоведов к самозаточению в башне из слоновой кости, но все-таки считаем необходимым принципиально различать подлинные научные исследования и дилетантские работы на те же темы. Одна из существенных особенностей гуманитарных наук такова, что в обстановке затяжного и всеохватного кризиса нашего общества некоторые, казалось бы, сугубо академические проблемы могут обрести неожиданно острое политическое звучание. Таковы могут быть, например, вопросы происхождения и древней истории некоторых народов, этническая и языковая атрибуция, этимология некоторых антропонимов, топонимов, этнонимов, ойконимов. Недостаточно аргументированное, но эмоционально насыщенное суждение, изложенное в сочинении, которое подается под видом научного труда, подчас довольно легко внедряется в сознание неискушенного читателя. И если такое суждение оказывается ложным, то, соответственно, значительной массой читателей овладевает ложное мнение, нанося этим не сразу осознаваемый, но от этого не менее значительный вред культуре, науке и всему обществу. Так, например, наблюдающийся в последние полтора-два десятилетия подъем национального самосознания многих народов (явление само по себе весьма позитивное) нередко сопровождается мощными всплесками этноцентризма, что происходит в немалой степени вследствие некоторых непродуманных заявлений со стороны псевдоученых, а то и вследствие их целенаправленных своекорыстных провокационных действий.
Печальные последствия достаточно известны, и надо признать, что определенная доля греха за них ложится так же на ученых-гуманитариев. Эту ответственность они не вправе снимать с себя, потому что слово компетентного специалиста призвано прежде всего вносить ясность в спорные вопросы, которые могут иметь выход к широкой общественности и, тем более, оказывать влияние на межнациональные отношения. Поэтому в настоящее время научные конференции, симпозиумы, коллоквиумы, круглые столы – имеют немалое значение не только для освещения узконаучных проблем, но также и для внесения посильного гражданского вклада в дело стабилизации общества, что, в конечном счете, крайне важно для объективной научно-исследовательской работы.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что давно назрела потребность в более тесном и регулярном общении, а при надобности и некоторой корректировке работы между специалистами, которые исследуют нартский эпос. Налицо как объективные, так и субъективные обстоятельства, побуждающие к широкому обобщению итогов развития нартоведения за всю его историю и его перспектив в системе современной национальной и общечеловеческой культуры.
Библиографический список:
- Ахриев Ч.Э.. Избранное. – Назрань, 2000.
- Борев Ю.Б.. Эстетика. Вып.3-ий. – М., 1981.
- Выготский Л.С.. Психология искусства. – М., 1983.
- Мир культуры адыгов (проблемы эволюции и целостности). – Майкоп, 2000.
- Нартский эпос и кавказское языкознание. – Майкоп, 1994.
- Ногмов Ш.Б.. История адыхейского народа, составленная по преданиям кабардинцев. – Тифлис, 1861.
- Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып.1. – Тифлис, 1881.
- Хан-Гирей. Избранные произведения. – Нальчик, 1974.
|
