ХХ век – эпоха сознательного обращения к мифологии, эпоха возрождения архаических представлений о мире. В разной степени это касается всех областей человеческой культуры – изобразительного искусства, театра, музыки, литературы, науки. Систематическое научное осмысление мифологии и ее художественное переживание – это две составляющие одного процесса: освоения архаики как на логическом, так и на эмоциональном уровне. И здесь особенно интересно рассмотреть личность, которая является одновременно ученым и писателем, – профессора Оксфордского университета, родоначальник жанра “фэнтези” Дж.Р.Р. Толкиена.

Анализировать его знаменитые книги “Хоббит”, “Властелин Колец”, “Сильмариллион” можно с самых разных позиций. Комментаторы нередко детально выясняют источники заимствования тех или иных мотивов, образов и сюжетов. Мы не хотим осуждать подобный подход, однако его абсолютизация превращает произведение в мозаику цитат, каковой оно, несомненно, не является. Другой подход – раскрытие способов преломления традиционных схем в рамках иной традиции или современным мышлением. Применительно к Толкиену это обычно анализ трансформации языческих сюжетов христианским сознанием, а также анализ вопросов войны и мира (Вторая мировая и Война Кольца). Третий подход (насколько нам известно, не встречавшийся в толкиноведении) – изучение книг с точки зрения воплощения универсальных мифологических категорий, воспроизводящихся подсознательно. Мы попробуем кратко осветить первый и третий подходы.

Три “кита”, на которых стоит мифология мира Толкиена, – это скандинавская, кельтская и финская культура. Многочисленны точки соприкосновения со скандинавской “Эддой” (черты Локи у Мелькора, общий состав Валар, сопоставление Одина с Манвэ и Оромэ, помещение “мира зла” на севере и востоке и мн. др.). Не менее ярки мотивы, идущие из кельтики (западные острова блаженства и Валинор, артуровские мотивы в образе Арагорна; кроме того, язык синдарин имеет черты одного из кельтских). Но, на наш взгляд, более значимы (хотя и менее заметны) темы финской “Калевалы” – в первую очередь, сотворение мира Песнью (при широко распространенном в мировой мифологии образе творящего Слова, образ творящей Песни уникален), классический эльфийский язык квэнья имеет черты финского; на этом фоне сближение Куллерво и Турина выглядит незначительной деталью (кстати, история Кархарота, проглотившего Сильмарил идентична мифу о щуке, проглотившей огонь).

Однако большинство центральных образов и сюжетов в книгах Толкиена может быть рассмотрено в рамках не заимствования, а типологии. Это несомненная связь легенды о Берене и Лучиэни с волшебной сказкой и эпическим сюжетом героического сватовства, это черты первопредка и архаического героя в образе Феанора, это черты сказочного “младшего брата” у Фродо (самый слабый оказывается победителем) и мн. др. Сюда же относятся отражение образов мировой оси в картине Валинора и Нуменора, общесредиземноморского мифа о спасенном от потопа в судьбе Эарендила; черты хозяйки иного мира у Галадриэли и владыки смерти у Саурона; типологическая связь образов назгулов и бабы-яги.

Внешняя чудесность мира Толкиена здесь не играет принципиальной роли, поскольку речь идет о восприятии сюжетного клише, которое может быть основой и реалистического произведения (см. нашу статью “От короля Лира к товарищу Сухову”, ж. “Человек” 1998, №2).