Реформы Петра Первого большей частью были незапланированными, неорганизованными и малоуспешными. Как правило, историки объясняют это длившейся практически всю жизнь Петра непрерывной войной, причем периодически - на два фронта, на юге и на западе. При этом много говорится о значении этих войн для России, о превращении ее в мировую державу, о героизме солдат, о полководческом гении Петра и его дипломатическом даровании, о выходе к морю для новорожденного русского флота… И в тени остается один немаловажный факт. Все войны Петра были начаты им самим. К морю, как показывает течение событий, рвалась отнюдь не Россия. К морю рвался Петр - упрямо, старательно, не обращая внимания на жертвы, которых, по его мнению, эта война стоила.

"Телевик" представляет: "Петр Первый и его война".

Первой целью Петра стали турки. Вражда с татарами на Руси была уже практически традицией. Мишенью русской армии стал Азов. С первого раза крепость взять не удалось: юный полководец, который, впрочем, довольствовался чином бомбардира, убедился, что Азова не взять без флота, который бы отрезал крепость от помощи с моря. Русские отступили в сентябре 1695 года. В одну зиму, с помощью иноземцев, царь построил на Дону, в устье реки Воронежа, целый флот. На Пасху 1696 года в Воронеже уже были готовы 30 морских судов и более 1000 речных барок для перевозки войск. В мае русское войско и вторично осадило Азов. На этот раз осада была полной, ибо флот Петра не допускал к Азову турецкие корабли. На суше под единоличным начальством боярина Шеина дела шли счастливо. Петр сам присутствовал в войске (в чине капитана) и, наконец, дождался счастливой минуты: 18 июля Азов сдался на капитуляцию. Таким образом, получается довольно забавная ситуация: войну с вопреки комментариям историков, Петр вел не за выход к морю - строительство флота началось тогда, когда стало ясно, что Азов без его поддержки взять трудно. Здесь впервые проявилась манера правления Петра, которая уже через каких-то десяток лет совершенно перестала удивлять его современников: все, что царь делал, он делал для нужд текущего момента. Не продолжи царь традицию южных походов российских царей - и русский флот мог ограничиться знаменитым ботиком.

Для борьбы против турок Петр пытался создать европейскую коалицию. Замысел его не удался. Европу больше интересовала Швеция. У Карла двенадцатого сложилась незавидная репутация: шведский монарх не занимался делами, проводил время, то безобразничая самым школьническим образом, то устраивая балы, маскарады и разные увеселения. Петр Первый поспешил присоединиться к коалиции Дании и Польши - исконно русские земли на западе привлекали его. Вполне возможно, что именно тогда и зародилась причина для войны: нужны гавани для новопостроенного русского флота. Агрессоры, как назвали бы союзников по будущей Северной войне, не учитывали одного: Карлу двенадцатому на момент этой самой агрессии было всего 16 лет. Пройдет два года - и восемнадцатилетнего монарха назовут новым Александром Великим. Обиженный поползновениями соседей Карл расправился с Данией и собирался было разобраться с Польшей, как вдруг в дело вступил новый враг. Его звали Петр Первый.

Когда Петр, предусмотрительно заключивший с турками мир, осадил Нарву, никто не мог и предположить, что война с северным соседом продлится двадцать лет. Вряд ли и сам Петр, продолживший увлекательную игру в войнушки, подозревал об этом. Русские под Нарвой узнали о приближении шведов уже тогда, когда Карл был всего в 20-25 верстах. Петр немедленно уехал из войска, оставив команду де Кроа. Как писал видный исследователь Сергей Платонов, "зная мужество и личную отвагу Петра, мы не можем объяснить его отъезд малодушием; вернее думать, что Петр считал дело под Нарвой проигранным и уехал готовить государство к обороне от шведского нашествия". 20 ноября 1700 г. Карл действительно разбил русскую армию, отнял артиллерию и захватил генералов. Положение было тяжелое: армия расстроена, артиллерии нет. Более того: поражение дурно повлияло на настроение внутри государства и уничтожило престиж России за границей. Западноевропейская публицистика разразилась градом насмешек над слабостью Москвы и Петра. Была пущена в обращение медаль, изображавшая с одной стороны осаду Нарвы и Петра, греющегося при пушечном огне (подпись взята из Библии: "бе же Петр стоя и греяся"), а с другой стороны - Петра и русских, позорно бегущих от Нарвы (подпись оттуда же: "исшед вон плакася горько").

Под свежим впечатлением поражения у Петра мелькнула мысль искать мира, но Петр не нашел ни у кого за границей охоты помочь России и взять на себя посредничество между ней и Швецией. Однако и сам Петр недолго останавливался на мысли о прекращении войны.

Миф о личной храбрости Петра оказался в отечественной историографии очень стойким. И тем не менее, если смотреть на жизнь русского царя непредвзято, выяснится, что не так уж и смел был самодержец. Бегство в Троице-Сергиеву лавру. Бегство из-под Азова. Бегство из-под Нарвы. Нельзя, конечно, сказать, что Петр был патологическим трусом. Однако и обвинять государя в излишней храбрости вряд ли кто решится. Сергей Платонов, оправдывая Петра, сам не замечает, что обвиняет его в более тяжком грехе: если дело под Нарвой Петр считал априори проигранным, зачем он осадил крепость? В 1700 году Швеция ничем не угрожала России, речь не шла о потере независимости государством. Карла вообще не интересовала Россия, что он и доказал, не добив поверженного противника. Не стоит идеализировать "нового Александра". Юный Карл тоже играл. И не пошел на Москву, предпочтя долгую гонку за искренне ненавидимым им польским королем Августом. Если бы не эта ошибка, Петр вполне мог остаться в истории не отцом Отечества, а виновником его гибели.

Карл на Россию не пошел, предпочитая войну в Польше. Эта страна надолго привлекла его внимание. Тем временем Петр развил бурную деятельность - это он умел. Церковные колокола переплавляли на пушки. Шел усиленные набор рекрутов, сопряженный с реформой русской армии. Ее переделывали под иноземный образец. Пока Карл воевал в Польше, Петр с прежним упорством обрушился на балтийское побережье. Шведский король ему не мешал. В продолжение нескольких лет Петр делил свои силы надвое: на севере он действовал за себя, в Польше помогал Августу.

У Финского залива дела шли удачно. Слабые силы, оставленные Карлом для защиты Эстляндии и Лифляндии, не могли отразить русских войск. В 1701 и 1702 годах Шереметев - полководец, кстати говоря, не из новых, а старой московской закалки, - с большой армией опустошил эти области и два раза разбил шведского генерала Шлиппенбаха . Карл тем временем разгромил объединенные полько-русские войска в Польше, сверг Августа и наконец обратил внимание на русскую армию. Только в декабре 1707 года, потеряв, как потом выяснилось, решающие для русской армии семь лет, начал он наступление против Петра и занял Гродно. Русские отступали. Карл из Гродно мог двинуться или на север, чтобы отнять у Петра завоевания на берегах Балтийского моря, или на северо-восток, на Москву, с целью в корне подорвать силы Петра. Москву укрепляли под руководством царевича Алексея Петровича, южная армия была поручена Меншикову, заботы о завоеванном Прибалтийском крае взял на себя Петр. Он удалился с юга в Петербург в тяжелом, угнетенном настроении духа - война, которую он начал, могла обратиться крахом России. Болея телом и духом, тревожно ожидая развязки войны, Петр просит Меншикова не вызывать его из Петербурга без крайней надобности и требует, чтобы Меншиков держался против Карла с полной осторожностью. Карл тем временем начал наступление к Москве, с боя завладел переправой через Березину (при Головчине), дошел до Могилева и ждал соединения с вспомогательным корпусом, который с большими запасами продовольствия шел на помощь к королю из Лифляндии. Но благодаря стратегическим оплошностям Карла, он потерпел обидное поражение, а весь вспомогательный корпус Левенгаупта был наголову разбит Петром при деревне Лесной 28 сентября 1708 года. Все запасы попали в руки русских. Теперь вся надежда Карла была на Малороссию, где он рассчитывал найти запасы и союзника в лице гетмана Мазепы. Однако и этот план не удался. Сражение под Полтавой сделало Россию мировой державой, пугалом Европы, а Карла - изгнанником.

На поле битвы в тот же день Петр устроил пир, пригласил шведских военнопленных генералов, возвратил им шпаги, обласкал, хвалил за верность своему государю и, наливши кубок вина, сказал: "Пью за здоровье вас, моих учителей в военном искусстве". - "Хорошо же отблагодарили ученики своих учителей!" - ответил один из польских генералов. Именно так долгое время воспринимал развязанную им кампанию и Петр Первый. Боюсь, ни одна страна не платила так дорого за обучение своего государя военной науке. Победы русской армии добыты кровью солдат - плохо обученных, умиравших не столько от неприятельского оружия, сколько от голода, холода и болезней. "Подлое население", задерганное бесконечными и жестокими поборами. Град непродуманных, неподготовленных и поэтому неуспешных реформ, обрушившийся на страну. Такова цена побед Петра, о которой предпочитают не вспоминать.

Гордый победой под Полтавой, Петр провоцирует на новую войну Турцию, приютившую Карла Двенадцатого - и едва не терпит новый разгром. Спасли войска и самого царя от гибели драгоценности Екатерины - бедной мариенбургской пленницы Марты Скавронской, которая поступила, как хорошая жена, всячески содействуя спасению жизни и чести своего мужа. Петр, при всех своих недостатках, никогда не был неблагодарен: через двенадцать лет, коронуя свою Катеньку, он вспомнит об этом случае. Тем не менее результатом кампании стала потеря Азова и выхода к Черному морю - а также разрешение Карлу двенадцатому вернуться в Польшу. А ведь Петр был уже вполне зрелым человеком, так что списать эту неудачу на юность и неопытность уже никак не удается. Вместо того, чтобы закончить другую войну - Северную - Петр ввязывается в войну в Германии, получает от Европы нелестный и, пожалуй, не очень заслуженный титул завоевателя. Русские войска завладели Финляндией, вместе с союзниками выдавили шведов из их германских владений… Петр стал фактически властителем Северной Европы. Союзников это тревожило, и постепенно Петр остался со Швецией один на один. Швеция была уже не та, однако понадобилось еще несколько лет, чтобы долгожданный мир был заключен. Условия Ништадтского мира были таковы: Петр получил Лифляндию, Эстляндию, Ингрию и Карелию, возвращал Финляндию, уплачивал два миллиона ефимков (голландских талеров) в четыре года и не принимал на себя никаких обязательств против прежних союзников. Петр был чрезвычайно доволен этим миром и торжественно праздновал заключение его. Значение этого мира для Московского государства историки определяют кратко: Россия становилась главной державой на севере Европы, окончательно входила в круг европейских государств, связывала себя с ними общими политическими интересами и получала возможность свободного сообщения со всем Западом посредством новоприобретенных границ. Усиление политического могущества Руси и новые условия политической жизни, созданные миром, были поняты и Петром, и его сотрудниками. Во время торжественного празднования мира 22 октября 1721 года Сенат поднес Петру титул Императора, Отца отечества и Великого. Петр принял новый титул принял. Московское государство, таким образом, стало Всероссийской Империей, и эта перемена послужила внешним знаком перелома, совершившегося в исторической жизни Руси. Страны, которая этой перемены вовсе не хотела. Страны, которой прихоть молодого царя стоила тысяч и тысяч жертв. Московской Руси больше не было. Была Российская Империя - государство, которое после смерти Петра быстро попадет под власть иностранцев, которые станут фактическими правителями победителей в Северной войне.

А теперь возвращаемся к началу. Практически все войны Петр Первый начинал сам. Практически к каждой войне наступал момент, когда судьба кампании и русской армии висела на волоске. Практически каждая война была совершенно неподготовлена. Любого полководца, биография которого сопровождалась бы столь странными обстоятельствами, не назвали бы не только великим, но и полководцем вообще. Петр Первый вошел в историю как военный гений.