Альвдис, Тэсса.
После Пламени, том 2. Предварительный вариант
Глава 5. Путь к смерти

Когда я снова почувствовал прикосновение ко мне взгляда палантира, я был готов к этому.
Я опять, в который раз, словно встал перед зеркалом.
Только отражался в этом зеркале я-вчерашний. Былой. Тот, кто был, и кого больше не будет никогда.
Я смотрюсь в самого себя - смотрюсь в свое творение, в свою собственную силу... с которой я-сегодняшний имею так мало общего.
Каким я был наивным мальчишкой, когда в Амане полагал, что иду против воли Валар! Я был тогда звук от звука их Музыки, я был такой же частью Амана, как всё в нем - от горделивой Таниквэтиль до цветка в садах Ваны.
Я был частью Амана и бунтовать против него мог не больше, чем сердце может выскочить из груди. Часть не может порвать с целым, даже если пытается...
Полагая себя бунтарем, ища свой (и только свой!) путь к свободе, я нес в себе Музыку Амана. Ее. Только ее. Различия были, но настолько малые... сейчас, прожив века в Ангбанде, мне нужно усилие, чтобы отыскать их.
Когда же это началось?
Нет, это была не дружба с Мелькором. Видя в нем брата, я тратил все силы, чтобы объяснить ему, как прекрасен Валинор (н-да, считая себя бунтарем... ох, и бунтарь был...). Мелькор не мог - да и не пытался - сказать мне ничего, что изменило бы мой мир. Нас объединяло нечто гораздо более важное, чем споры о том, хороши или плохи Владыки Амана...
Началось это позже. Отец, сыновья... Их молчание. Косые взгляды. Нахмуренные брови. Осуждение моей дружбы с Мелькором. Сначала - безмолвное. Потом...
Они - и неверие Манвэ в мой успех. Неверие в то, что я сумею дать Мелькору возможность действительно войти в наш мир. Не знаю, могло ли это мне удаться, - но все так целеустремленно не верили в это, что перестал верить и я.
И остался с тем, кого назвал братом. Кто назвал братом меня. Кто спас мне жизнь, наконец.
Да, Маэдрос, да. Ты и твои братья сделали всё, чтобы я ушел к Мелькору. Чтобы ушел в Ангбанд. Чтобы стал частью Ангбанда.
Только сделали вы это не тогда, когда оставили меня один на один против балрогов, а много, много раньше. Еще до изгнания в Форменос.
...Я чувствую прикосновение силы палантира - и смотрю на себя прежнего. Каким я был. Каким я уже никогда не стану.

Я сидел на краю обрыва, свесив ноги над пропастью.
На самом краю.
Сидел и смотрел на водопад.
Тот самый.
Тот, да не совсем тот.
Я ведь исправил его тогда. Довел до совершенства. Сразу же, как только Феанор вернулся в Ангбанд с победой. Как только я поверил в свое спасение.
Поверил, что больше не буду терять силы. Что кошмар позади.
Зря поверил.
Унголианты не стало.
Зато осталось Эндорэ.
Моя Музыка. Мой мир.
И этому миру нужна моя Сила. Так растение вытягивает из земли воду.
Вот и Эндорэ - тянет. Из меня.
Конечно, мир не уничтожает Музыку. Впитывает в себя.
Она остается, моя Тема. В каждой частице плоти Эндорэ, в каждой песчинке, в каждой капле крови живущих.

Она остается.
А я...
Я растворяюсь в мире.
Медленно.
Неотвратимо.
Наверное, так было и до Войны. Только я этого не замечал. Тогда Сила переполняла меня, и я рад был делиться ею.
Теперь Эндорэ меня убивает.
И я не могу остановить это.
Не могу изменить природу Арды. Я и понял-то, что происходит, не сразу.
А Валар... Поняли ли они? Не потому ли ушли тогда в Аман, что - поняли?
Ушли и остались там, даже после победы, когда, казалось бы, Эндорэ было полностью в их руках. И все, что они сделали, это постарались и меня удержать в Валиноре, чтобы моя Музыка не заполнила весь мир. А когда я бежал, преследовать меня они все-таки не решились.
Значит ли это, что войны с Аманом можно не опасаться?
Хотя - что мне теперь Аман? И чего ради Валар биться со мной, если я все равно обречен? Достаточно подождать. Сколько я продержусь? Тысячу лет? Две тысячи?
Н-нет.
Не сходится.
Мои майар сил не теряют.
Только я.
Я один.
Но ведь это...
Да. Конечно. Моя Музыка защищает их. И пока я жив, мир будет питаться моей Силой.
Пока я жив.

- Здравствуй, Тиндил!

Увидев своего былого друга среди нолдор, привезших товарищам еду, Мори просиял.

Все эти века он не забывал о том, с кем они вместе попали в плен. Более того, он отлично знал, что тот предпочел возиться с землей, а не трудиться в мастерских. Мори даже много раз хотел навестить его. Хотел… только вот… то Феанора одного нельзя оставлять, то за мастерами глаз да глаз нужен, то самому поработать захочется…

Недосуг было.

Зато теперь - встретились.

- Ну, Тиндил? Ты что молчишь? Ты не узнал меня?

Искренняя улыбка. Искреннее удивление.

В ответ - равнодушный взгляд становится холодным.

- Узнал.

Недоумение. Удивление. И чуть - обида:

- Ты что? Ведь мы когда-то были друзьями. Ты помнишь - нас вместе взяли в плен…

Мори осекается. Да, конечно, когда-то он был пленным. Он это помнит. Только вот…

Мори невольно по-новому смотрит на Тиндила и оглядывает самого себя. Ещё издали увидев пришедших земледельцев, Ученик Мастера быстрым взглядом окинул их одежду и отметил: “Добротная. Всё в порядке”. Конечно, беспокоиться было не о чем: холщовые штаны и рубаха не изношены, сапоги хорошие. А свою одежду Мори привык оценивать на фоне Феанора. То есть - считать скромной, сдержанной: и туника до колен не доходит, и шитый откидной рукав - той же длины, и орнамент из камней - не шире пальца.

И тут он посмотрел на себя глазами Тиндила. Шелк рубахи и замша туники, расшитой камнями, - против холстины.

А ведь в плен попали вместе…

Тиндил молчит - словно ожидая, когда Ученик Мастера его отпустит.

- Тиндил, послушай, но я же не виноват! Мастер сам выбрал меня!

Тот молчит.

- Тиндил, да что ты так смотришь, как будто я - твой тюремщик?! Ведь я же Мори, твой друг!

Холодный ответ:

- Среди моих друзей имя Мори не носит ни один.

- Ну, ладно, не “Мори”. Уголек. Какая разница?!

- Никакой, - спокойный, безучастный тон. - Для того, кто черен душой, нет никакой разницы, зваться ему Мори или Угольком.

Я вздрогнул, как от пощечины.

Да как он смеет?!

Он, червь земляной, жизнь которого в моих руках, он, кого я хотел поднять до себя, - как смеет он так говорить со мной?!

Да я его… вон, орки глазищами сверкают, им давно хочется над кем из нолдор позабавиться…

Я сам испугался своих мыслей.

Я сам испугался власти, которой обладаю. Власти, которая незаметно пришла в мои руки.

Но я же не хотел!

Я не хотел этой власти, я не хотел этой ссоры с другом… бывшим другом.

А он - он ждет. Ждет, похоже, вспышки моей ярости.

Зачем?!

Зачем ему нужно, чтобы я отдал его на расправу оркам?! Чтобы доказать мне мою собственную черноту?

Тиндил, за что?

Что я сделал тебе дурного?

За что ты ненавидишь меня?

Я же закрываю вас, дурачье гордое, от орков. Пусть я жёсток и даже жесток - я жизнь вам спасаю!

А ты меня презираешь…

Мори почувствовал, что на его глаза наворачиваются слезы.

Он забыл, зачем сейчас спустился к пленным, забыл обо всех делах, ещё утром казавшихся ему важными, - и он бросился прочь, по коридорам, лестницам, вверх, вверх…

Двери едва не сами распахнулись ему навстречу; он влетел в кабинет (а не в мастерскую?), сел за стол, где лежали приготовленные к работе камни.

Узор прожилок… да, он говорит о многом. О том, что внутри. Он внятно говорит, стоит ли расщепить камень, распилить - или оставить целым. Узор прожилок говорит - словно руку тебе протягивает.

Руку - за которую можно уцепиться.

Камень красив - но он хочет стать прекрасным. И он внятно говорит мастеру, как освободить дремлющее внутри совершенство.

Распил. Шлифовка.

Следующий.

Здесь - отбить. Отшлифовать.

Следующий. Шлифовка. Надпилить. Шлифовка.

Следующий…

Камень не предаст. Если ты вкладываешь в него душу - камень станет истинно прекрасен.

- Камень не предает, - сказал Феанор, в упор глядя на Мори.

Тот поднял голову.

Когда он влетел в кабинет, за окнами было светло. А сейчас - по стенам горят светильники, и два были зажжены на столе.

Раньше их не было здесь. Значит, их поставил Феанор. Для него. Поставил молча, чтобы не отрывать.

Мори закусил губу: Мастер позаботился о нем, а он, прячась в работе от своего гнева, даже не заметил этого.

Феанор сел напротив, спросил:

- Так что у тебя стряслось, Мори?

- У меня?

- У тебя. Ты никогда не работал - так. И вряд ли для тебя эти камни - прекраснее всего, что может быть в жизни. Скорее - ты прячешься за работой. И я спрашиваю: от чего?

- Я… я встретил друга… бывшего друга… То есть… друга по той, по прежней жизни.

- Ясно.

Тишина. Только на стене трещит слишком длинный фитиль в одном из светильников.

- Государь! - Мори схватил его руку. - Ведь это несправедливо! Ведь мы им жизнь спасаем. А они…

- Мори, - Феанор накрыл его руку своей, - я ещё в той, прежней жизни дошел до грани мира. Мой дух ушел из Арды и смог вернуться. Я добыл силиму. Я создал Сильмарили. Я соединил Тьму и Свет, жизнь и смерть в Венце. Я создал больше, чем было под силу Валарам. Но даже я не могу сделать этот мир - справедливым.

- Но это ведь…

- Малыш, это - жизнь. Не мне и уж тем более не тебе изменить её. Просто пойми: тебе могут простить дерзость. Тебе могут простить зло. Но добро - тебе не простят. Так создан мир.

- Государь, я не верю тебе! Не желаю верить.

- Не верь, - пожал плечами Феанор. - Не верь, если не хочешь. Это ничего не изменит. Просто запомни, малыш: на добро тебе ответят страхом и ненавистью. Если повезет - отчуждением, и только им. Вот камень, - Феанор перекатил в ладони несколько сегодняшних работ юноши, - он тебе на заботу ответит красотой. Да ты и сам это видишь.

- Но я не могу так! - Мори вскочил. - Я не могу закрыться от эльдар и в этих камнях видеть единственных своих друзей!

- Малыш, ты ещё очень молод, - Феанор встал, подошел, потрепал Мори по густым черным кудрям. - Верь, если верится. Но помни: выход из любой беды - вот он. Только он.

Мастер указал на рабочий стол.

Значит, есть “мы” и есть “они”!

До сего дня я наивно полагал, что все мы - “мы”.

Ошибался.

Тогда кто - “мы”? Я, Государь, - и?

И всё?

Или ещё - Властелин?

Точно ли он не хочет войны - или просто согласен с Государем?

Не знаю.

Всё прочее - “они”. Им всё равно, что делаем “мы”. Заботься мы о них или терзай их - нет разницы: “мы” для “них” будем палачами.

Ат-тлично! Я запомню.

Государь добр. Государь чувствует вину перед ними. Ну и… есть она, что уж лгать.

Но я-то не виновен!

Только вот они считают меня в числе тюремщиков.

Я запомню.

Я стану тем, кем они меня уже видят.

- Ты что нос повесил, Тиндил?

- Да так…

Бунтарь подсел рядом (или присел рядом, или подсел к нему):

- Новости о ком-то? Или друга среди новеньких увидел?

- Увидел. Только не среди новеньких.

Бунтарь промолчал: дескать, захочешь рассказать - я слушаю, а нет - так не навязываюсь.

- Вместе через Лед шли. - Тиндил проглотил комок в горле. - Он тогда маленьким совсем был. Мать на его глазах умерла. Потом, здесь, отец почти сразу погиб. Я этого мальчишку пригрел, взял к себе в отряд…

- И сейчас он среди мастеров! Но это не повод для такого отчаяния, а?

- Не-ет. Нет его среди мастеров. Он не из мастеров. Он - у Мастера. Ученик Мастера, Мори. Слышал о таком?!

Крикнул зло, словно это Бунтарь был виновен в превращении Уголька в Мори.

Бунтарь вздохнул. Отвечать было решительно нечего.

Помолчали.

- Выпить хочешь? - сказал Бунтарь. - Сбегать за бурдюком?

- Не хочу я выпить! Я… - Тиндил зажмурился, - я не хочу больше жить этой жизнью. Я уйду.

- Умереть решил?

- Нет. Смерть - поступок труса. Отпустить феа просто. Но это значит - умереть таким же рабом, каким я живу! А я хочу уйти на свободу. И уйду.

- Отсюда нет выхода.

- Кто тебе это сказал? Мастер?! И давно ты ему веришь?!

Бунтарь закусил губу.

- Слушай меня. - Тиндил схватил его за плечи. - Мне наплевать, есть отсюда выход или нет! Я не раб. Не - раб - я! - закричал он, словно доказывая этим криком всем, всему Ангбанду, горам, свивающим ущелья в лабиринты, оркам, ждущим поживы, Морготу, который смеется над терзаниями нолдор, Мастеру, своей заботой превращающему их в рабов…

- Я не раб, Бунтарь. И я уйду - свободным. Повезет - и к свободе. Не повезет - к смерти. Но я не останусь здесь.

Бунтарь сжал его руку:

- Иди.

- Пойдем вместе?

- Ни в коем случае!

- Почему?

- Да потому, глупец, что двоих заметить вдвое легче, чем одного.

- Но ты - тоже?

- Конечно. Мне стыдно, что не я первым решился на побег. Удачи, Тиндил.

- Давай встретимся в Хифлуме, Бунтарь, - весело прищурился Тиндил. - Честное слово, я не уйду оттуда, пока не дождусь тебя.

- Я выжду дюжину дней. А сейчас - пошли собирать тебе припас в дорогу.

Перевал. Ну и ветер здесь. По скале размазывает.

Холодище…

У нас в долине тепло, уютно. Фрукты растут. Даже з-з-забыв-в-ваешь, что з-з-здесь сев-в-вер!

Вот перевал и напомнил.

Л-ладно. Я хотел умереть свободным. Ну вот я и св-в-воб-боден. А смерть, похоже, гд-д-де-то рядом.

Всё равно - в-верх! Х-хоть горы перевалю. Б-буду ид-дти, пока жив-в-в…

По ту сторону гор Ангбанд отнюдь не кончался. Можно сказать, по ту сторону гор он только начинался.

Камень, лед и огонь. Это только кажется, что лед и огонь не уживаются рядом.

Тиндил увидел, что горы, окружавшие долину, были вулканами. Но вот лава их старательно стекала не куда придется, а наружу. Внутри персики зрели, а там…

Поля лавы. Безжизненные дали, едва различимые в вечном сумраке - низкие тучи не дают солнцу хоть лучом коснуться этой земли.

Гейзеры. Плюются… нолдо было пригрелся рядом с одним, а тот прямо в него - кипящей водой и грязью. Вр-ражье творенье!

Снежные пустоши. Вдалеке ледники серебряной полосой ползут вниз. Упаси Единый оказаться на пути такого "живого серебра"! Кости в лепешку раскатает.

И - крепость. Нолдору казалось, что она неотступно следит за ним. Черный монолит, хищными зубьями башен вонзающийся в небо. Стервятник, распростерший свои крылья над Белериандом. Пристальный взгляд, видящий каждый шаг наивного беглеца.

День. Другой. Третий.

Тиндил шел на запад. Дорога отчетливо поднималась вверх.

Тропа. Чья тропа может быть здесь?! Здесь, где за трое суток он не увидел ни одной живой души. Чья бы ни была - прочь с нее!

Обледенелые камни. Холода уже нет. Не чувствуешь ничего. Тело уже - не твое. Потерявшее ощущения, тело послушно ползет вверх. Что там?

Неважно.

Вверх. Через лед и камень. Впереди - что?

Цель.

Какая?

Не вспомнить…

Вверх. Вверх. Вверх.

Это была удача. Удача тем более приятная, что никто ее не ожидал.

Мясо пришло снизу.

Уруки западной заставы поймали его легко. Мясо пыталось сопротивляться, но Грахш-десятник, выбрав момент, ударил его по голове камнем, после чего оно сразу обмякло, и его осталось только связать.

Ни съесть мясо, ни поиграть с ним было нельзя: оно принадлежало Властителям. Грахш отправил вестового к Повелителю Саурону. С докладом.

Посланный вернулся через три кормежки. До смены дозора оставалось еще две.

Повелитель был щедр.

На удивление щедр.

Я не удивился.

Ничуть.

Я ожидал чего-то подобного.

Знает этот нолдо, что у него сбежал пленник?

А какая, в сущности, разница?

Он не посмеет доложить о происшествии Властелину.

Даже он не настолько глуп.

Не-ет, он промолчит. И я промолчу тоже.

- Передай десятнику, - гонец весь напрягся, когда я удостоил его взгляда, - что это мясо я отдаю вам. В награду за хорошую службу.

Тот вытянулся, ударив себя кулаком в грудь. Из уголка рта тонкой струйкой побежала слюна.

Приказ употребить “мясо” по его истинному назначению прежде, чем прибудут сменщики, не требовался. Кто из орков пожелал бы делиться?

Ну, что ж, нолдо, я сумею обратить на пользу и твои происки, и твои промахи. На пользу себе. На пользу Властелину.

На пользу Ангбанду.

- А кто вам сказал, что они уходят на свободу?!

- Трус!

- С каких пор разум называется трусостью?

- А с тех, когда ты предпочитаешь служить Морготу!..

- Не смей! Если бы я собирался служить Морготу, я остался бы в мастерских. У меня руки до сих пор тоскуют по работе. Сам Ауле однажды...

- Ну вот и вспоминай. Копайся в земле и вспоминай.

- Перестаньте. А ну, тихо!

- Что ты скажешь нам такого, чего бы мы не знали?

- Собратья, послушайте меня. Речь идет не о споре ради спора. Речь - о нашей свободе. Что мы знаем об уходящих?

- Ничего!

- Нет. Мы знаем, что они уходят - но для нас ничего не меняется.

- Они один за другим вырываются на свободу! И я тоже...

- Погоди! Ты, тоже, конечно. Но они - что угодно, только не “вырываются”. Вырваться - значит перебить орков на заставе.

- Н-да... тогда нас бы точно...

- Именно.

- Одно из двух: либо они все находят совершенно неохраняемую тропу...

- Во что я охотно верю!

- Глупец!

- Либо...

- Либо всех их уже давно...

- Но почему тогда не тронули нас?

- А, может, это у орков забава такая?

- Ну, я им покажу забаву, когда выберусь отсюда!

- Я боюсь, что наших братьев уже... Бежать бессмысленно.

- Давно ли ты повторяешь слова этого Фенырга? Тебе в мастерские не пора?

- Прекрати свои шуточки!

- Да всё равно, что нас ждет по ту сторону перевала! Бежать - ради побега! Свобода ради свободы!

- Это безумие!

- Ты говоришь, как раб!

- Да послу...

Это была моя вина.

В-валары! Сколько лет я не желал думать об этих “землепашцах”. Выбрасывал их, как пустую породу.

А это не пустая порода. Это нолдор из нолдор. Бунтари вроде меня самого. Будь я пленником в Ангбанде, я бы ни за что не согласился работать. Я бы бежал при первой возможности.

Как они.

Второй раз в жизни ошибиться так глупо! Я счел “пустой породой” Финголфина и всех, кто шел за ним, - а они доказали, что нолдорской решительности в них поболее, чем во мне самом. Я-то даже не подумал о пути через Лед. Впрочем, я спешил тогда.

Л-ладно, дело прошлое.

Вот и этих я выбросил из мастерских и забыл. Думать о них не желал. Раз они не хотят признавать мою волю - они не существуют для меня!

Глупец, ох, глупец…

Самых дерзких, самых непокорных я оставил без малейшего надзора! Конечно, мне интересны были мастера. Были, есть и будут. Всё, в чем нет творчества, мне отвратительно.

Ну, вот и получил.

Заметил неладное только когда мастерам стало ощутимо не хватать еды.

Пошел выяснять, в чем причина.

И вот вижу.

“Землепашцев” почти вдвое меньше, чем должно быть.

- Свободу, значит, любим…

Только это и сказал “Темный майа Фенырг”, увидев, сколько осталось пленных, работающих на земле.

Устало сел на камень, сцепил руки.

Нолдор один за одним молча подходили. Они все эти годы боялись, конечно, - боялись появления Мастера. И вот это произошло.

Только совсем не так, как предполагали.

Ни ярости, ни гнева. Ни орочьих пыток, которые ждут пособников беглецов.

Ничего.

Тихий, усталый голос. Будничный тон.

- Давно бегаете-то?

Молчание.

Испуг на некоторых лицах.

"Фенырг" обводит их внимательным взглядом. Мучительно вспоминает, давно ли здесь пугающиеся.

- То есть - не очень, - отвечает он за них.

Тишина.

Почти все уже собрались вокруг него. Если бы он ярился, они бы бежали прочь, но это немыслимое спокойствие притягивает нолдор против воли.

- Выпить принесите... свободолюбцы.

Рука, привычно вытянутая в сторону. Рука того, кто уверен - сейчас побегут и вложат в раскрытую ладонь чашу.

Вложили бурдюк. Очень быстро.

"Фенырг" пил долго и жадно. Не глядя, вернул изрядно опустевший бурдюк. Кому-то.

- По какой тропе они уходили?

Молчание. Напряженное и - дерзкое.

- Ну и не говорите... Думаете, мне так трудно это узнать самому?

Он закрыл глаза, глубоко вдохнул. Его осанка неуловимо изменилась, и многим показалось, что это он - пленник, жадно ищущий свободы.

Он пошел, раздвинув толпу своими широкими плечами. Начал подниматься по всем знакомой тропе.

По тропе, о которой многие мечтали, высчитывая дни и месяцы (может, поменять местами?) до своего побега.

Мастер поднялся на несколько локтей, обернулся и крикнул:

- Мертвы они!! Мертвы они все, поймите это, слепцы! Молитесь... уж не знаю, кому тут можно молиться, чтобы я успел спасти из-под пыток хоть одного-двух!!

От его крика со скал скатилось несколько камней.

Система работает идеально.

Я даже почти зауважал тебя, нолдо. Смышлен ведь, сыть орочья! Куда как смышлен.

Ловко приспособился избавляться от неугодных. Чужими руками. И сам чист, как вода родниковая, и проблемы решаются словно бы сами собой.

Молодец.

Впрочем, это ничего не меняет.

Лучше бы ты был поглупее, нолдо. Да гонор бы свой меньше показывал. Глядишь, и пригодился бы Ангбанду.

Интересно, ты думаешь, что орков моих используешь для своих целей? Или это попытка поладить со мной? Откупиться?

Неважно.

Не поладишь ты со мной, нолдо, зря стараешься. Не Властелину ты служишь, не Ангбанду. Себе одному - а таким здесь не место.

Странно, что ты еще не сообразил этого - при твоем-то уме.

Или - сообразил? Переиграть надеешься?

Меня? Властелина? Судьбу?

Что ж, пробуй, нолдо.

Играй.

Надейся.

Пока я тебя терплю.

Выжидаю.

Ждать мне теперь удобно. Слишком ретивых орков я посылаю охотиться на твоих соплеменников, пленных захватывать. А кто в живых остается и с добычей возвращается в Ангбанд, отправляется на западную заставу. В награду за доблесть.

Особенно приятно, что твои подопечные, нолдо, наладились бегать через почти равные промежутки времени. Мне даже следить почти не приходится - сбои были всего пару раз за одиннадцать лет. А дорога у всех одна, и захочешь - не потеряешься. Прямиком на заставу выйдешь.

Работает система, работает.

Правильно.

Хорошо.

Присел на перевале. Хорошо-о-о...

Ветер дует. Снежный ветер.

Впереди - Ангбанд.

Долина без дорог.

Ну?

Куда они уходили?

Найти ближайшую заставу, припугнуть?

А кто сказал, что они добирались именно до ближайшей?

Я должен пройти их путем. Повторить все их ошибки. Словно это я - беглец на чужой земле.

Это я “бегу” из Ангбанда. Из страны Врага.

Нет, не так.

Из страны-врага.

Как девятый вал обрушивается на пловца и вертит его, беспомощного, между своих соленых жерновов, так и разум Государя Форменоса оказался смят, сметен, сломлен двумя прорвавшимися чувствами: ненавистью к Ангбанду и жаждой свободы.

Не быть палачом своего народа.

Не подчиняться безликой власти, против которой восстает каждая искорка сознания!

Вырваться!

Феанор шел, не чувствуя не ледяного ветра, ни жара гейзеров. Шел быстро, стремительно… да что шел - летел, и крыльями ему были мысли всех тех, кто прошел этой дорогой до него.

Как пес мчится по запаху, так Феанор шел по отголоскам их стремления. Глаза нолдора были закрыты - зрение сейчас только бы мешало ему.

Шабрук потянул носом воздух и облизнулся. Поколебался немного - не поохотиться ли самому. Впрочем, нет. Отловить мясо - дело младших. Начальнику заставы и так достанется лучший кусок. Ну, и развлекаться с пленником Шабрук будет первым. А уж как начальство натешится, настанет черед рядовых уруков... если мясо до этого доживет. У Шабрука, впрочем, квын-хаи долго не дохли. В ловкости да сноровке с бывшим старшим по кухне немногие тягаться могли. За это ли вернул его Повелитель в строй, за ненависть ли к врагам Ангбанда, а только служил теперь Шабрук пусть не в гвардии, но десятником в армии. И до значка сотника оставалось ему совсем немного. Как этому вот квын-хаю до смерти.

- Раздуй пожарче огонь, Одноухий,- старший ухмыльнулся.- Мясо отогревать будем.

Четверо парней, отправленных Шабруком на охоту, скрылись за поворотом тропы. Остальные завистливо смотрели им вслед.

Опасности Феанор не почувствовал.

Как не чувствовали ее все те, опьяненные близостью свободы.

Но они были замерзшими до полусмерти. Они боялись взглянуть на юг, на черные башни Цитадели.

А он - просто шел к их свободе.

Зная заранее, что найдет не их свободу, а их смерть.

Когда тяжесть смрадного орочьего тела обрушилась на него, Пламенный сбросил врага с себя раньше, чем сам успел понять, что произошло.

Сзади раздался крик. Двойной (один остался жить, почему крик двойной?).

Глаза Феанора открылись, руки сами обнажили Рок Огня.

Впереди стояло еще двое орков.

Застывших в шоке.

И Феанор - отчетливо, обнажая зубы - улыбнулся им.

Орки попятились. Серьезного оружия при них не было. Только ножи и веревки.

Кто же знал, что дичь, которую ловят для Властелина снаружи, окажется внутри Ангбанда? Опасная дичь. На такую с ножом не ходят.

Орки медленно отступали, не сводя глаз с меча.

Нолдо спокойно шел на них. Спокойствие хищника, решающего - напасть или нет.

Ему надо было узнать, а не убить.

Поэтому убивать он не собирался.

Заставщики продолжали отступать. Страха в их глазах не было. Только внимание. Настороженность. Орки ждали. Ждали, пока их товарищ, крадущийся позади опасного квын-хая, подберется поближе и оглушит врага ударом камня.

Крадущийся... крался он - исключительно по меркам самих орков.

Феанор отлично слышал его торопливый, сбивчивый шаг. И, разворачиваясь, рубанул мечом назад за миг до нанесения врагом удара.

Орк с разрубленной грудью рухнул к его ногам.

Пламенный выдернул меч из умирающего и продолжил неторопливо подниматься к заставе, пока не видной за поворотом.

Он очень надеялся, что вида окровавленного клинка будет достаточно. Убивать ему было нельзя. Совсем нельзя.

Что-то пошло не так. Шабрук почувствовал это прежде, чем из-за поворота тропы показались медленно пятящиеся воины. Двое из четверых.

Ветер ли принес слабый запах крови, сказалось ли воинское чутье, а только к моменту возвращения охотников Шабрук и его уруки были готовы.

Готовы к бою.

Но никак не ко встрече с тем, кто появился из-за уступа скалы.

Повелитель Фенырг не мог оказаться здесь. Просто не мог.

И все-таки оказался.

- Повелитель...

Успел Шабрук. Не все орки знали Фенырга в лицо - могло выйти плохо. Но старший - успел.

Чуть дрогнули мускулы, скользнули блики по стали клинков - и все.

Ни один из орков не сдвинулся с места. Сюда не зря посылали лучших - в награду за верную службу.

Ятаганы, обнаженные для боя, поднялись в салюте.

Повелитель Фенырг медленно кивнул.

Феанор незаметно перевел дыхание. Узнали. Отлично.

Сел на камень. Вытянул левую руку, жестом требуя что-нибудь вытереть меч.

Замешательство.

Недолгое, впрочем.

Шабрук прищурил желтые глаза, качнул головой - один из орков подхватил свернутый плащ, лежавший возле костра, и подал Повелителю.

Пламенный вытирал клинок медленно. Очень медленно.

Орки стояли навытяжку.

Наконец Повелитель вложил меч в ножны и задумчиво проговорил:

- Интересные вещи я расскажу Саурону сегодня вечером...

Шабрук сглотнул. Пламенный продолжал:

- ... что, когда я прогуливался по западным горам, на меня вдруг напали заставщики...

Шабрук облегченно вздохнул. За излишнюю бдительность с него вряд ли взыщут. Вот за то, что отправил парней на захват пленного с одними ножами, могли бы.

Старший по заставе продолжал молчать. Почтительно. Но чуть менее напряженно. Даже рискнул переступить с ноги на ногу.

- ... по ошибке приняв меня за беглеца. Ни одежды моей не разглядели, ни даже меча. Ох и посмеется Саурон наблюдательности наших застав!

Пламенный посмотрел на небо, видимо, воображая смех Саурона.

Шабрук куснул нижнюю губу.

- Повелитель Фенырг... - отважился.

Феанор приподнял бровь: ну?

- Этой тропой только беглые ходят. Мы выполняли приказ.

Вообще-то, те парни, что следили за тропой к западу от заставы, были гораздо лучше готовы к любым неожиданностям. Это знал Шабрук. Это знал Болдог. Это знал Повелитель Саурон.

Знал ли это Повелитель Фенырг? Полагалось ли ему это знать?

Повелитель Фенырг не командует воинами. Повелитель Фенырг командует пленными. И должно быть, решил проверить, исправно ли ловят тех, кто пытается убежать.

Шабрук приосанился.

- Ни один беглый не миновал заставу, Повелитель, - сказал с гордостью. - Все черепа здесь. Повелитель может пересчитать.

- И меня приняли за пленного? - снова поднял бровь Фенырг. - Это очень интересно. Или здесь собрались слепцы?

Феанор сделал вид, что пропустил слова о черепах. На самом деле... но обнаруживать свои чувства перед орками было нельзя.

- Не гневайся, Повелитель, но ты похож на них. Кого другого из Великих никто из орков не спутал бы с мя... с квын-хаем. Они пахнут иначе.

“С мясом? Т-так? Из вас самих бы мясо сделать!”

Он не имел права убить их. Хотя хотелось. Но его нолдор тоже многие хотели убить. И - пока он разумен - тоже не имели права.

Впрочем, никто не мешает слегка помучить орков.

- Да, я понял, - Повелитель Фенырг встал и собрался уходить. - Орки полагаются на чутье, не на зрение. Глаза вам совершенно не нужны. Раз вы не можете увидеть разницу между Повелителем и квын-хаем - зачем вам глаза?

- Мы видим разницу между квын-хаями.

Шабрук видел, что Повелитель недоволен, но бояться уже перестал. Наказать орков Фенырг не может. Наказать орков может только Повелитель Саурон. А он не станет взыскивать с воинов за чрезмерное усердие. Вот за беспечность точно бы шкуру спустил.

- На юге мы никогда не спутаем местного квына с пришлым. Но в Ангбанде все квыны равно принадлежат Властелину.

Десятник шумно перевел дыхание и на всякий случай добавил, почтительно склонив голову:

- Повелитель, мы не обознаемся больше. Не примем тебя за квын-хая.

Больше всего сейчас хотелось разрубить этого орка пополам.

Мало мне было того, что пришлось просить Мелькора убрать негодяя с кухни - мой мальчишка трясся при одной мысли о нем! Мало мне было этого - так он теперь здесь похваляется, что ни одного пленного не осталось в живых.

Пал-лач!

Что, Повелитель Фенырг, все черепа здесь? Можешь пересчитать!

Кажется, ты именно за этим и пришел?

Эти твари лучше меня знают число погибших! А я и число живых представляю смутно.

Можешь выместить свою злобу на нем, Повелитель Фенырг. Рубить его - неразумно, но ты же можешь рассказать, как на тебя напали. Не Саурону, нет. Мелькору.

Только я этого не расскажу. И дело не в гордости... хотя и в гордости тоже.

Этот жадный до крови орк - всего лишь меч в рубящей руке.

А рука... это даже не Саурон.

Это я.

Я, безразличный к судьбе своих бунтарей.

Выместишь ли свою злобу - на этом орке, Повелитель Фенырг?

Это так просто - карать других за свои ошибки.

- Уверен, что не примете, - усмехнулся Феанор, оборачиваясь.

Шабрук молча вытянулся, всем своим видом выражая глубочайшую преданность Ангбанду, Великим и Повелителю Феныргу лично.

Пламенный брезгливо скривился. Но этого орки уже не увидели.

Он медленно пошел вниз, туда, где, раскатисто каркая, кружили вороны над убитыми орками (или кто-нибудь из них еще жив? неважно, главное, чтобы Мелькор сейчас не вздумал смотреть глазами именно этих птиц).

Шабрук глядел в спину уходящему Повелителю, поглаживая кончиками пальцев рукоять кинжала, висящего на поясе.

А вид отсюда - удивительно красивый.

Гейзеры паром фыркают, иногда фонтанами воду вверх бросают.

Далеко видно...

На горизонте северную стену Эред Энгрин разглядеть можно.

Сижу и любуюсь.

Очень не хочется думать о том, что сейчас учинят мои "землепашцы". Они испугаются, это я знаю точно.

Но вот что они сделают от страха?

Решат переждать? Дадут мне время на поиски решения?

Или - рванут "пока не поздно"?

И чего я из кожи вон лезу, чтобы оставить в живых тех, кто торопится к оркам на жаркое?! Они ж смерть рабству предпочитают!

Вот и шло бы всё - как шло. И бунтари довольны - пока живы. И орки довольны, и в Ангбанде поспокойнее.

Мне достаточно просто ничего не сделать. Вернуться к своим занятиям. К своим мастерам. Сказать, что самоубийцы выбирают сами.

Правду сказать, между прочим.

А я?

А я хочу совершить самый неразумный поступок - спасти их жизни.

Зачем?

Хотя бы затем, чтобы не отдавать этих глупых гордецов на забаву оркам.

Мои бунтари не оставили мне выхода.

Я им - тоже не оставлю выхода.

В прямом смысле.

Меч прошел чуть правее, чем было задумано.

Мелькор опустил руку с клинком.

Постоял немного, борясь с желанием убрать меч в ножны.

Нет. Сейчас отдыхать он не будет. Рано еще отдыхать.

“Крылья бабочки”. Разворот. “Кошачий коготь”.

Та-ак, уже лучше.

По-хорошему, надо бы поработать в паре. Хоть понять, что можешь на самом деле.

Позвать... нет, только не Саурона. И не кого-то из майар - незачем им знать о... временных трудностях Властелина.

Феанора?

Феанора... Лучшего партнера и пожелать нельзя - тренироваться с ним было когда-то наслаждением.

Было.

Вот и пусть остается, как было. В памяти.

Потому что так - уже не получится.

Надо было торопиться в Ангбанд, но Феанор шел небыстро. Это не было той нарочитой медлительностью, которой он только что пугал орков (гм, десятник их не очень-то испугался), - просто Пламенный искал решение и не мог найти его.

Надо было попросить Мелькора запереть кольцо гор, в котором трудятся “землепашцы”. Попросить как можно скорее. Пока не случился новый побег.

Но.

Попросить надо так, чтобы вызвать как можно меньше вопросов.

Учитывая, что они с Мелькором почти читают мысли друг друга... задача!

Феанор отвлекся от раздумий, критически глянув на дорогу.

Феанор завернул за скалу и замер.

Он увидел небольшую ровную площадку, а там - Мелькора с мечом в руках.

Темный Вала едва не вздрогнул от неожиданности. Надо же, не услышал! Слишком увлекся... но как Ангбанд пропустил? А впрочем, понятно, как. Сам же Мелькор о Феаноре и подумал не вовремя. Да не просто подумал - захотел того видеть. Слишком отчетливо захотел. А желание Властелина... Н-да.

Глупо вышло.

Стоять вот так, с обнаженным мечом в руке, было еще глупее, и надо было избавиться от этой неловкости, скрыть смущение.

Немедленно.

Не дать Феанору догадаться, насколько некстати тот появился. Не позволить увидеть лишнее.

Мелькор двинулся к Пламенному, явно готовясь атаковать, но рассчитав скорость так, чтобы тот успел выхватить Рок Огня.

Напасть неожиданно - как бы неожиданно - одна из любимых их игр в Амане. В прошлом.

“Мелькор? С мечом?

Он, что, узнал?!

Да нет, он просто тренируется.

Обнажить меч и вперед.

В-валары!

Стер ли я кровь с клинка?! Если он увидит... Кажется, стер - всю.

А одежда?

Я же в крови!

Впрочем, на черном...

Не оглядывать себя! Нельзя. Этим себя выдам...

Так, заметить ему нечего”.

- Ты меня всегда ловил на внезапных атаках.

Феанор демонстративно потер бедро, куда плашмя ударил меч Мелькора.

- Продолжим? - Темный Вала улыбнулся и отступил на пару шагов, предоставляя теперь Феанору начать бой.

- С удовольствием! - ответно улыбнулся Пламенный.

Его удар был ударом по мечу - слегка размяться перед новой серьезной схваткой.

А заодно и поговорить.

“Как кстати!”

- Между прочим, я давно хотел тебя попросить...

- М-м? - Мелькор провел пару пробных выпадов, дожидаясь подходящего момента для атаки.

- Завязал бы ты... - скользящий удар по клинку, намек на “звездный луч”, - тропинки в горах, где мои умники еду растят, - “крепость в горах”, уход в оборону, - а то присматривать за ними...

- А что... - “атакующий ястреб”, резкий разворот, “тройная молния”, - бегать, что ли, пытаются? Так дальше заставы, - тут меч Мелькора обошел-таки феаноровскую “стену тумана” и ударил плашмя по предплечью нолдора, - не убегут.

- Так потому и прошу, - Феанор не остановился, невольно перейдя к “конскому скоку”, так что Мелькор под его натиском начал медленно пятиться, - что дальше застав, - “конский скок” превратился прям-таки в галоп, - не убегут.

Некоторое время Темный Вала молчал, сосредоточенно защищаясь. Отступал - неохотно, сражаясь за каждый шаг, но все-таки отступал. Пока не уперся спиной в скалу.

И вот тут-то, когда казалось, что шансов у него не осталось, и перешел в атаку. Настолько яростную, что отвоевал семь шагов обратно.

- А какой прок, - “морской змей”, - с тех, кто только о побеге мечтает? К чему бездельники в Ангбанде?

- Ни к чему, - Феанор послушно согласился (слишком послушно!) и заодно отступил на пару шагов. - Только когда они десять раз пройдут... - встречный “морской змей”, - по одной и той же тропе, то это их пыл... - “пропасть”, - поубавит!

Меч Мелькора “провалился” в подставленную “пропасть”, и Феанор, оказавшись за спиной Темного Валы, плашмя ударил того по лопаткам.

- Хм... - Восставший опустил меч и повел плечами - удар получился довольно чувствительный. - Пожалуй, это имеет смысл. И новеньких вразумит. М?

Феанор тоже опустил меч и встал, опираясь на него.

- Вразумит, и весьма внятно. Сделаешь?

Я барабанил пальцами по резному подлокотнику. Сменщиков на западную заставу послали сразу, как только прибыл вестовой. Но пока старший дозорный доберется до крепости, пройдет несколько часов. Самому слетать вышло бы быстрее, но этого делать нельзя.

Оркам незачем знать, что Великие не ладят между собой.

Авторитет властителей должен быть незыблем. Иначе они рано или поздно лишатся власти.

Что ж, нолдо, посмотрим, как ты будешь объяснять Мелькору свой “подвиг”. Жаль, что трупов уже наверняка не осталось. Можно даже не проверять.

Какими бы друзьями вы с Властелином ни были, а этого он тебе не простит. Ты же, глупец, не просто на орков меч поднял. Ты на дело Мелькора меч поднял. На Музыку его.

Ты собственными руками разрушил все, что у тебя было. Ты мог стать частью Ангбанда, но ты отвергаешь Ангбанд. Ты сумел оттолкнуть от себя майар. Тебя ненавидят орки.

И я си-ильно сомневаюсь, нолдо, что твои пленники относятся к тебе намного лучше. Для них-то ты - тюремщик. Палач. И предатель.

А сегодня ты сам уничтожил вашу с Мелькором дружбу. Обрубил своим мечом последнюю ниточку, на которой еще держалась твоя никчемная жизнь.

“А ведь он раньше не отдыхал так долго. Руки? Наверняка, руки. Сам не скажет. Л-ладно, не всё на этом свете надо объяснять. Учту”.

Феанор сидел, привалившись спиной к скале, самым старательным образом показывая, как ему приятно отдохнуть.

Мелькор пару раз искоса взглянул на него и наконец поднялся первым.

Выхватил меч - чуть резче, чем делал это обычно. Взгляд стал жестким и сосредоточенным. Темный Вала явно настроился взять реванш.

“Кажется, меня собираются порезать на кусочки, - Феанор улыбнулся одними уголками губ, вскочив следом и изготовившись к обороне. - Мы оба сегодня увлекаемся больше, чем следует. Такого никогда раньше не было...”

Первый же удар Мелькора заставил Пламенного теперь думать только о поединке. Темный Вала сражался на этот раз в своей любимой манере: нападал. Нападал непрерывно, с бешеной энергией, не давая противнику ни мгновения передышки. “Ураган в пустыне”, “огненное кольцо”, “морской змей” и опять “ураган”. Устоять против такого натиска было почти невозможно.

Феанору было очень трудно.

Трудно поддаться.

Потому что сознание было бессильно против этой лавины ударов.

Взбунтовавшееся тело откликалось помимо воли, и оборона нолдора была непробиваемой.

Казалось, миновала вечность, но в конце концов атака Мелькора стала менее напористой.

Феанор облегченно выдохнул и стал нападать.

Он рубил широкими взмахами. Его “танец молний” был вдвое дольше чем стоило бы, а уж “крыло орла” размахнулось так, что...

Так, как Пламенный и хотел.

Клинок Мелькора ударил плашмя по плечу нолдора. Темный Вала остановился, отвел тыльной стороной ладони мокрую прядь со лба. Отдохнуть, впрочем, не предложил - в боевую стойку вернулся.

Феанор напал тотчас - чтобы Мелькор не заподозрил, что его успех был чуть-чуть... организован.

Феанор напал, но его меч опять повело по слишком большой дуге.

“Кошачий коготь” рассек воздух.

Удар Мелькора пришелся теперь вдоль спины мастера.

Восставший отступил немного назад, молчаливо предлагая продолжить. Только ярость из взгляда ушла. Задумчивостью сменилась.

Феанор осторожно перевел дыхание. Удар по спине в реальном бою означал бы снесенную голову или перерубленный позвоночник. Конечно, так рисковать не стоило... впрочем, обошлось.

Для убедительности игры Пламенный пошел в атаку сам. “Тройная молния”, потом его любимый “конский скок”... только вот “конь” скакал усталый. Опять замахи меча стали больше и медленнее, чем нужно.

Ответом Феанору вместо ожидаемой “стены тумана” или “кроны дерева” стала не слишком уместная “крепость в горах”.

Но Пламенный не воспользовался этой очевидной ошибкой.

А противник его вдруг решил перейти с правой “горы” на левую, да еще так, что меч ушел далеко назад, и Мелькор оказался открыт. Полностью.

Феанор не сразу понял, о чем его сейчас спросил Мелькор, и - промедлил. А когда понял... поздно.

Темный Вала резко опустил руку с мечом.

- Поддаешься, - сказал жестко, глядя в лицо Пламенному. - Зачем?

- Хватит на сегодня.

Феанор избегал смотреть Мелькору в глаза, что бывало редко. Очень редко.

- Нет! - Восставший скрипнул зубами. - Нет, не хватит. Мы продолжим. Сейчас. И не вздумай...

Не договорил - перешел в атаку. Яростную - словно разом исчезла усталость. Словно и не был этот бой тренировочным.

Феанор резко отскочил назад, не поднимая меча.

- Стой! Мелькор, заклинаю тебя, остановись!

Восставший опустил меч.

- Зачем - ты - поддавался?

- Послушай, - Феанор заговорил с усилием, словно ему не хватало воздуха. - Мелькор, я не понимаю, что творится сейчас. Годами мы рубились с тобой, и это было радостной забавой. Сегодняшнее - я не знаю, как это назвать, но радости в нем нет ни для тебя, ни для меня. Мелькор, я не знаю, что с нами происходит. В наши мечи вошла злость. В наши руки вошла ярость. Я не доверяю себе. Я... я не доверяю тебе сейчас. Если угодно, я - боюсь. Не надо продолжать.

Некоторое время Восставший молчал, глядя как будто сквозь Феанора.

- Я не причиню тебе вреда, - процедил наконец. - Продолжим.

И поднял меч.

- Как скажешь, - тяжко выдохнул Пламенный.

А стоит ли ждать старшего по заставе? Мы с Властелином можем выслушать его доклад вместе.

К тому же нолдо, чего доброго, сообразит, что натворил, и доберется до Мелькора первым. Не то, чтобы я сомневался во Властелине, н-но... лучше, если я поспешу.

Просто на всякий случай.

...Сознание Мелькора было закрыто. Занят? Или - нолдо опередил меня?

Это следовало проверить. Немедленно. И вмешаться, если потребуется.

Мелькор был где-то вне крепости - я сейчас не слышал его Мелодии.

Несколько летучих мышей, повинуясь мысленному приказу, взмыли в небо, и я смотрел их глазами, выискивая Властелина.

Нашел.

В глазах темно. От бешенства? Или от боли? Теперь, когда почти не осталось сил, ее уже не ослабить, не заглушить. Рукоять меча словно превратилась в раскаленный кусок металла. Невозможно держать. Но невозможно и бросить. Не разжать сведенные пальцы - будто прилипла рука к мечу, приросла намертво.

В глазах темно. И не думаешь уже, какой прием применяешь, чего хочешь добиться. Просто рубишься - исступленно, бесцельно, не видя противника, лишь по музыке угадывая, где он и каким будет следующее движение.

Что со мною? Я не хочу этой ярости, не хочу! Он был и остается моим другом, он - брат мой, а о тех, об убитых на заставе, он знать не знал!

Так уже было. Меня ведет злость, и мне только кажется, что я владею ею. Нет, я лишь щепка в бурунах ярости; желание убивать и крушить - мой господин, а я...

Нет!

Я не хочу этого!

Я не буду рабом этой силы! Я не хочу рушить в ослепленье!

Он... он же брат мой.

Да что же это...

Боль. Темнота. Это не прекратится. Это не может прекратиться. Словно ничего иного и не осталось в мире. Только боль. Только ярость. Только эта настырная музыка - там, почти на острие моего меча. Так близко.

Музыка моего

соперника.

Уничтожить ее - и станет легче. Утихнет боль.

Он убивал моих собратьев.

По его приказу. По его воле.

И был бы рад отдавать беглецов оркам.

Он - это Ангбанд. Ангбанд - это он. Все квын-хаи принадлежат Властелину. Повелитель Фенырг - мяс-со...

Сколько черепов на той заставе? Пересчитать?

Феанор закричал, закричал, будто его самого пронзила сталь - так кричат, нанося врагу смертельную рану.

Пламенный кричал, пытаясь сдержать руку, выворачивая мышцы, разрывая их в безумном натяжении, так, что от натуги кровь выступила на коже.

Он удержал руку.

"Молния", рушившаяся на голову Мелькора, ушла в сторону.

Но раны избежать не удалось.

Впрочем, это была всего лишь легкая рана в плечо Темного Валы.

Поздно!

Я мгновенно понял, что происходит, и зарычал от ненависти и бессилия. Недопустимая, непростительная оплошность! Я знал - я всегда знал, что этот нолдо предатель. Я должен был предостеречь Властелина. Любым способом заставить его поверить мне. Ладно, пусть не убедить, но хоть оберегать его тайно - должен был. А теперь...

Теперь - поздно.

Я видел их бой - Мелькор уже с трудом удерживал меч, а этот... др-руг...

Я видел тот последний удар - удар, нацеленный в голову Властелину. Неотвратимый. Смертельный.

Я не смотрел дальше. Тяжелая рама окна с грохотом вылетела из креплений - я вышиб ее в прыжке, почти без усилия. И еле успел выбросить в стороны широкие кожистые крылья, поймать ими восходящий поток воздуха, рвануться вверх - уже от самой земли.

Полностью изменять тело было некогда - я мчался туда, где Феанор только что лишил Властелина облика. Облика, к которому тот был теперь привязан больше, чем майар. Гораздо больше. Мелькор никогда не говорил со мною об этом, но я умею наблюдать. Думать. И делать выводы.

Только вот - слишком долго я думал. Поздно вмешался.

Поздно - для Властелина.

Но еще не поздно для Ангбанда.

И для мести.

Феанор бросил меч, почти упал на ближайший валун, затрясшись в беззвучных рыданиях.

Сейчас, когда всё уже было позади, силы изменили Пламенному.

Он сумел. Сумел удержать руку.

Теперь можно было позволить себе - слабость.

Феанор заплакал бы (так он же и плачет) - если бы мог. Не от обиды, боли или жалости - а просто потому, что вложил все силы в этот уведенный в сторону удар. Вот сил и не осталось...

Мелькор стоял неподвижно, опустив меч и невидяще глядя прямо перед собой.

Слегка успокоившись, Пламенный подошел к заснеженной скале, умылся снегом, пожевал его и с полной пригоршней подошел к Мелькору:

- Плечо дай. Будем разбираться с этой раной.

Темный Вала не ответил. Медленно вложил меч в ножны. С третьей попытки. На Феанора не взглянул даже. Думал о чем-то своем.

Феанор смыл снегом кровь, свел пальцами края раны и заставил себя сосредоточиться. Получи он сам такой удар, он гордо отказывался бы именовать это иначе, чем порезом, и залечить было бы легко... Но сейчас, когда пальцы нолдора дрожали, нужного настроя добиться не удавалось.

Мелькор посмотрел на свое окровавленное плечо, словно только сейчас заметил рану. С досадой и недоумением посмотрел - словно мастер, у которого внезапно сломался привычный и проверенный инструмент.

Собрался было что-то сказать, но не успел.

Крылья со свистом вспороли воздух.

Саурон.

Феанор отлетел в сторону, отброшенный ударом кулака.

Майа выхватил меч и, по-волчьи оскалившись, двинулся к нолдору.

- Что, у самого, что ли, рука ни разу не срывалась? - усталым голосом спросил Феанор, поднимаясь с земли. - Ну так я уже убрал рану. И совсем бы убрал, не мешай ты мне.

- Саурон, в чем дело? - подал голос Темный Вала.

Очень недовольный голос.

Я замер.

Я был готов к бою - и бою нелегкому. Этот нолдо - не обычный Воплощенный. Он покалечил когда-то двоих майар. Он уничтожил Унголианту.

Он опасный противник.

Да только я опаснее.

И я был готов.

Готов к бою - но не к тому, что увидел на этой площадке, укрытой скалами от ненужных взглядов.

- Что такое произошло, что ты не послал вестника? - спросил Темный Вала. - Не дождался ответа?

Саурон стиснул зубы. Помедлил пару мгновений. Бросил меч в ножны. Повернулся к Мелькору.

- Властелин, - склонил голову, - ничего срочного. Я не ожидал, что ты занят: Ангбанд пропустил меня.

Темный Вала нахмурился и отвел взгляд. Впрочем, тут же снова посмотрел в лицо майара.

Говорить ничего не стал.

- Я предоставлю доклад позже, - Саурон уже овладел собой и казался теперь совершенно бесстрастным, - когда Властелину угодно будет меня выслушать.

Мелькор слегка кивнул, сжав губы.

Ветер, поднятый черными кожистыми крыльями, разбросал мелкие камешки. Смену облика Саурон завершил уже в полете.

Мелькор посмотрел вслед летучей мыши, потом снова перевел взгляд на раненное плечо.

- Странно, - проговорил тихо, удивленно покачав головой. - Почему так долго?

- Долго? - переспросил Феанор, отнеся это на свой счет. - Сейчас я всё уберу, разве что шрам останется.

Он собрался снова заняться плечом Мелькора.

- Да при чем тут ты? - Темный Вала поморщился. - Странно, что это вообще приходится убирать.

- Послушай... - Феанор явно не понимал его. Или оказался слишком взвинчен стремительной сменой событий. - Ну да, я виноват. Да, мне следовало быть осторожнее. Виноват, не отрицаю. Но что теперь, весь Ангбанд сюда тащить на меня гневаться? Что, в самом деле, с глазу на глаз ты не можешь мне всё сказать?.. А то прилетает, на голову падает, крыльями хлопает, мечом машет... - процедил нолдо сквозь зубы, потом снова обратился к Мелькору:

- Пожалуйста, сядь. Я заживлю рану очень быстро.

Я больше не могу сражаться.

Я в состоянии терпеть боль, но прежней точности движений уже не будет. И - что еще хуже, слишком легко потерять над собой контроль. Я вспыльчив, да, но я никогда прежде не позволял гневу завладеть мной во время серьезного боя. Тем более - на тренировке.

Я мог убить Феанора сегодня. Я готов был убить его.

Пламенный возится с моей раной. Пустяковой. Такие заживают сами за несколько минут. Не понимаю, почему плоть так медленно восстанавливается на этот раз. Наверное, потому что я слишком измотан. Хотя помощь Феанора не требуется в любом случае. Просто - он хочет позаботиться обо мне, а я не препятствую.

Холодно. Холодно на ветру в мокрой рубахе. Холодно от усталости и от боли.

А сильнее всего - от мыслей.

Я больше не могу сражаться мечом на былом уровне.

А допустить, чтобы кто-то видел, каким я стал...

Нет.

Не увидят.

Я отвернулся от Феанора, внимательно разглядывая трещины на скале.

Значит - снова отсиживаться за чужими спинами. “Следующий бой я приму сам, чего бы это ни стоило”... Слова. Только слова, которые я уже не способен подкрепить делом.

...Не способен?

Я больше не могу сражаться - мечом.

Мечом.

Но так ли уж мне необходим - меч?

Я никогда не видел его настолько усталым.

Лицо без выражения.

- Государь...

- Спать, спать...

Даже не глядя в мою сторону, он отстегнул меч, сунул мне, ввалился в кабинет и рухнул на ложе.

В чем был.

Хорошо, хоть ноги свесил.

Ну, Феанор-р!

Ну нет у тебя сил самому сапоги снять - так хоть мне скажи! Я, между прочим, твое меховое одеяло недавно чистил... хотя, конечно, Великий Мастер выше того, чтобы замечать такие мелочи!

Л-ладно.

Стяну я с тебя эти сапоги - не оставлять же тебя, в самом деле, спать обутым?

Так, один. Другой... орку тя в глотку, снимается туго!

А, проснулся.

- Угу, спасибо. Тунику снять помоги. Ее надо от крови отчистить.

- От чего?!

- От крови... - а голос сонный-сонный.

- Государь, что случилось?!

- Двух орков убил, Мелькора ранил.

И повалился спать.

Да что же это?!

Кто из нас сошел с ума?! Орков поубивал, Мелькора ранил - и спит, как ни в чем не бывало!

Ах ты воплощение Проклятия Валар!

Стоп. Феанор безумец, но не дурак. Значит, опасности нет. Может, они с Мелькором тренировались?

А скорее всего - так и было.

Но - орки?!

Сам-то он хоть не ранен?

Нет, вроде. Хоть это хорошо.

Ох, Стихийное бедствие ты, Государь, ей-Эру!

Тунику теперь ему отчищай... А крови немного. Интересно, как ты их убил, если на одежде почти нет крови. Может, на рубахе? - проснешься, велю переодеться.

Спит... Пришел, напугал, а сам спит спокойненько! Живешь с ним как на вулкане. На вулкане, впрочем, можно заранее узнать, когда рванет, - а с этим Стихийным бедствием!..

Капризный, избалованный, самодовольный эгоист! Видит во всем мире только себя! Ну, Мелькора иногда... хотя и того вот ранил. А сам цел.

Раз в несколько лет уделяет мне свое внимание - как кость собаке бросает. Знает, м-Мастер, что ради одного урока у него, ради одной возможности поработать в четыре руки, и год, и два, и десять готов терпеть эти издевательства!

Наказание мое... за какие вины, спрашивается?

Улегся поверх одеяла. А в окно снег летит. Надо бы укрыть его чем-то... он так устал, не сможет во сне греться.

Хотя полезнее было бы оставить разок замерзнуть!

Нечем накрыть. Разве что моим одеялом - оно вполовину короче, чем его, но если положить углом...

Вот так. Хоть в тепле спать будешь, горе ты нолдорское!

Вид у Саурона был такой мрачный, что у Шабрука тоскливо заныло в животе.

- Докладывай, - отрывисто приказал Повелитель, глядя поверх головы десятника.

Шабрук доложил. Повелитель Фенырг напал на дозорных при исполнении. Двоих убил.

Орки сражались храбро, но ведь во власти Великих не только оружие. Силы были слишком неравны. Шабрук заговорил с Феныргом и тем самым сумел предотвратить гибель западной заставы и дальнейшее уничтожение орков, принадлежащих Ангбанду и лично Властелину. Повелитель Фенырг сказал, что пришел проверить, насколько хорошо орки ловят пленных. Но черепа считать не пожелал. Зато грозился лишить заставщиков глаз.

Тут Саурон посмотрел на десятника, да так, что тот отчаянно пожалел, что не попался под меч к Феныргу. Хоть быстро бы умер.

- Значит, глаз грозился лишить? - очень ласково спросил Повелитель. - Дозорных Ангбанда?

Шабрук подтвердил. И осторожно перевел дыхание, сообразив, что Саурон, похоже, гневается не на него.

Повелитель задумался. Надолго. Наконец, снова взглянул на орка.

- Можешь идти, рядовой...

Шабрук отсалютовал. Что ж, могло быть и хуже. Намного хуже.

- ...гвардии, - закончил фразу Повелитель Саурон.

- Так в чем же все-таки дело? Плохие вести от наблюдателей с побережья?

- Нет, Властелин. Там все тихо.

Саурон не избегал моего взгляда. Просто глаза у него стали - словно наглухо закрытая дверь. И это мне очень не нравилось.

Прикажи ему сейчас что угодно - выполнит. Быстро. Точно. Безукоризненно. Равнодушно.

А равнодушие меня не устраивало. Совсем.

Нет, никого из вождей нолдор не захватили в плен. Нет, на фронте без изменений. Нет, разведка не принесла принципиально новых сведений. Нет. Нет. Нет.

Отстраненный взгляд. Зеркальный.

- Но ведь что-то заставило тебя явиться без предупреждения. Что?

В моем голосе слишком отчетливо слышалось раздражение. Против воли. Я не собирался отчитывать Саурона. Я хотел разобраться, в чем дело. Если бы только он перестал злить меня своим нелепым упрямством!

- Властелин, я совершил ошибку. Это больше не повторится.

- Ты следил за мной? - спросил я напрямик. - Или - не за мной, Саурон? За Феанором? Зачем?

Наконец-то его взгляд слегка оживился.

- Я тревожился, Властелин. Я не доверяю этому нолдору.

- Я знаю, - у меня резко пропало желание продолжать разговор. - Знаю, что не доверяешь. И знаю, что будешь следить за ним, даже если я прикажу не делать этого. Так?

- Так, Властелин, - без колебаний.

- Что ж, - я пожал плечами. - Следи. Только впредь будь... осмотрительнее. И не предпринимай ничего, прежде не доложив мне.

И я следил. Добросовестно - как я привык делать все, что считаю своим долгом.

Восемь лет я следил за нолдором, но тот вел себя смирно.

И беглецов больше не было. Ни одного.

Зато пленники, те, что в земле копались, очень полюбили гулять по горам. Кругами. Впрочем, интерес к этому содержательному занятию сохранялся у них недолго. И в основном среди новичков.

Итак, тут не обошлось без вмешательства Властелина. Нолдо его попросил? Нет, вряд ли. Нолдо сделал бы это раньше, а раз не сделал, значит, существующее положение его устраивало.

А почему он тогда напал на заставу?

Сорвался - иного объяснения я не вижу. Возможно, среди беглых попался кто-нибудь для него ценный. А нолдо вспыльчив, это я знаю. Порубил орков, напал на Мелькора - от этой мысли меня каждый раз в жар бросало. Тот отбился. Когда-то Властелину не было равных в бою на мечах. Нолдо зря понадеялся на то, что у Мелькора искалечены руки. Тот оказался сильнее, чем ожидал предатель. И победил.

Победил - и пощадил нолдора. Не тронул. Даже мне не стал ничего говорить. Лишь следить за ним приказал. И пленников запер в долине. Видимо, для того, чтобы не провоцировать нолдора - раньше времени.

Предательства Властелин не прощает.

А значит, нолдо заплатит за все. Только не сразу.

Заплатит - когда перестанет быть нужен Мелькору.