Альвдис, Тэсса.
После Пламени, том 2. Предварительный вариант
Глава седьмая. Друг

1

Напряжение.

Оно растет постепенно. Медленно. И неотвратимо.

Напряжение и недовольство.

Недовольство майар, которое они уже почти не скрывают. Не хотят скрывать. Или не могут.

Недовольство Феанора, вынужденного заниматься пленными. Я стараюсь не думать, чего это ему стоит. Впрочем, для него лучше так, чем совсем ничего не делать.

Недовольство этого юного нолдора, Мори. Слабенькая мелодия, еле слышная. Я и не заметил бы ее, если бы не вслушивался невольно.

Недовольство и ненависть.

Ненависть нолдор, растущая по ту сторону Эред Энгрин.

А по эту сторону - ненависть орков.

И мы двое - между жерновов ненависти.

Между враждебных миров. Непримиримых.

Двое?

Да, двое. Но не вдвоем, как бывало прежде. Не вместе.

Феанор считает, что спрятал Венец, чтобы забыть о прошлом.

Он боится его. Сильмарилов боится.

Только вот понимает ли он, что, захлопнув крышку ларца, отказался не только от памяти - от части Силы?

Нашей общей Силы.

2

Сегодня Саурон вернулся в Ангбанд.

В другой раз я бы посетовал, что слишком скоро, но сегодня был почти рад. Я очень надеюсь, что его посольство к гномам было успешным. Даром что я сам должен был поехать к ним - только уж очень старательно “не верит” мне Саурон.

Ладно, я тоже не питаю к нему восторженных чувств.

Мелькор молодец. Он нашел выход там, где я бы и не подумал его искать. Он предложил отвлечь орков от войны... подготовкой к ней. Долгой подготовкой... такой, что на века хватит.

А для этого нужно оружие. Совсем не то, которое способны выковать орки. Мои нолдор скорее умрут, чем скуют им клинок, - так что Мелькор отправил посольство к гномам, живущим где-то на востоке.

И пусть даже поехал Саурон, а не я... впрочем, подозреваю, что Саурон был не очень-то рад, что на него возложили это посольство - он хотел лишний раз уверить Мелькора, что мне нельзя доверять, а пришлось самому браться за отнятое у меня дело...

Н-да, сказал бы мне кто, что я буду рад новому оружию для орков, - не поверил бы. А вот рад.

Любит Ангбанд шутки с нами шутить.

Не соскучишься.

3

- ...И единственным, что они сочли достаточно ценным, оказались те камни, что твои мастера сделали. Остальное их мало интересует. Даже алмазы.

Мелькор взял со стола один из привезенных Сауроном клинков, слабо изогнутый тяжелый меч с широкой гардой.

- Неплохо сработано - посмотри. И сталь хороша.

Феанор взял меч в руку. Когда-то он попробовал освоить ятаган - просто так, из любопытства. Этот меч был не похож на ангбандские. Смещенный баланс. Сталь несравнимо лучше, весит клинок меньше.

Пламенный сделал несколько взмахов. Меч упорно не желал его слушаться. Скривившись, Феанор положил его обратно.

- Переучиваться с таким мечом придется, - сказал он с усмешкой. - К балансу привыкать. Учиться точности вместо силы. Весьма долгое и увлекательное занятие.

- Увлекательное, - согласился Мелькор. - И не быстрое, верно. Особенно с учетом того, что клинки будут привозить в Ангбанд небольшими партиями, а я собираюсь перевооружить всех мечников и добиться того, чтобы они овладели новым оружием в совершенстве.

О том, что цель рано или поздно все же будет достигнута, Темный Вала предпочел не говорить - и так ясно. Это произойдет нескоро - уже хорошо. А к тому времени можно будет придумать что-то новое.

Феанор подержал в руках еще один меч, осмотрел лезвие. Спросил, полуобернувшись:

- Так что их заинтересовало в нолдорских камнях?

Этот небрежно, вскользь заданный вопрос. Готовность работать на Ангбанд - по сути.

- Такого нет в Музыке Ауле. Такого нет в моей Музыке, - в голосе Мелькора едва заметно прозвучало раздражение. - Рукотворные камни. Гномы не умеют их делать.

- Дело только в этом? - Мастер прищурился. - Ты уверен, что ни огранка, ни оправа, ни... я не знаю что еще - не ценится гномами в этих камнях?

- Гномы и сами мастера, как ты уже мог убедиться. А мастеру больше радости сделать что-то самому, нежели получить готовое. Кстати, Саурон говорит, что некоторые Дети Ауле просились учениками в Ангбанд. Отработать готовы. И своими умениями поделиться. Они пока не получили ответа.

Темный Вала выжидающе посмотрел на Пламенного.

Глаза Феанора загорелись восторгом: если свободные гномы станут трудиться бок-о-бок с нолдорами, которые, как ты ни создавай иллюзию свободы, были, есть и будут пленными... это сразу изменит сам настрой работы в мастерских! Это будет действительно свободный поиск, поиск, в котором одни будут учениками у других...

- Конечно, Мелькор! Я буду только рад! - Феанор улыбнулся широко и радостно, таким Мелькору веками не доводилось его видеть. - Они будут работать вместе... вместе...

Мастер вдруг осекся. Улыбка сошла. Лицо окаменело. Голос охрип:

- Нет. Ни за что. Ни одного гнома в мастерских.

- Почему? - нахмурился Мелькор. - Ты думаешь, нолдор могут наболтать лишнего? Попытаться настроить их против Ангбанда?

- Настроить против Ангбанда тех, кто готов с нами торговать? Не смеши. Всё проще: если нолдор узнают, что гномы делают оружие для орков... дальнейшее ясно, я полагаю?

- Взять с гномов клятву, - Мелькор пожал плечами. - К тому же, учениками в Ангбанд уйдут одни, а делать оружие будут другие. Откуда ушедшим знать, что происходит в их доме?

- Нет. - Спокойный, лишенный эмоций отказ. Тон, с которым бесполезно спорить.

- Почему?

Бесстрастным тоном. Почти как с ошибающимся учеником:

- Полагаю, о торговле с Ангбандом уже известно всем гномам. Все, кто видели нолдорские камни, знают, что за них расплатились оружием. Так что никаких “одних” и “других”. А клятвы... ну, допустим, гномы поклянутся, что никогда не скажут нолдорам об оружии. Кто помешает гномам говорить между собой? Нет, Мелькор, гномы знают то, что никак не должно дойти до нолдор. Значит - никаких гномов у нас. Пусть работают за плату. Плата - будет, обещаю.

- Что ж, ладно, - Мелькор явно был раздосадован. - Тогда для начала мне нужно четыре дюжины камней. Как скоро ты сможешь собрать столько?

4

Ну вот, а я должен все их замечательные идеи воплощать. Нет, я не против. И серьезно учиться искусству создания камней - это совсем не плохо. Просто... ну, я для него как резец, который должен драгоценных камней из скалы высечь побольше.

Вещь. Инструмент.

Если бы хоть кусочек моей воли он мне оставил - я был бы рад ему помочь. Да я бы светился от счастья! И не надо отпрашиваться в мастерские, а можно дневать и ночевать здесь, и учиться - здорово, и даже камни собирать - ну, ведь придумано отлично! Всё, всё хорошо - кроме одного: приказал. Ступай, учись, изобрази интерес, все ненужные им камни забирай - дескать, ты их на досуге рассмотреть получше хочешь.

Я же могу стать помощником тебе, Государь. Лучше бы ты мне меньше доверял! Ну, не объяснял бы, зачем тебе вдруг столько камней понадобилось. Просто - допустил бы на миг мысль, что я могу исполнить твою волю не как инструмент, покорный твоей руке, а как... ученик твой.

Дерзко, да? Не признает Феанор меня учеником?

Инструмент ходячий?

Ладно, буду инструментом.

- Могу я забрать себе этот камень? Кажется, он тебе не нужен? ... Прости, но это для тебя он неудачен. Мне до такого мастерства расти и расти. Да, я набрал уже несколько. Но ведь они такие разные. Так я возьму? Спасибо.

И свой камень к ним подложу. Не знаю, зачем. Просто потому, что я - не хуже.

Хотя ты, Государь, в своих заботах - не изволишь этого заметить.

5

- Мори, пойди сюда. Сядь. Слушай.
- Мори, я совершил ошибку. Я знал, что ошибаюсь, но у меня не было выбора. Я решил сохранить жизнь тем землепашцам, которые проторили дорожку к смерти. Раньше самые яростные, самые непримиримые уходили. Уходили навек. Теперь они скапливаются там, в теплой долине. И приносят еду мастерам. А вместе с едой - мысль о побеге.
- Мори, ты не слепой и должен это понимать: среди мастеров зреет подготовка побега. Но я сомневаюсь, что даже ты сможешь найти заговорщиков. Я - тем более. Мне не доверяют почти все. Тебе... меньше, но те, кого нам надо найти, тебе не доверяют.
- И я спрашиваю тебя, Мори, спрашиваю, что же нам делать?
- Мори, я долго думал и, кажется, нашел выход.
- Слушай, малыш. Я позову мастеров в дальние шахты. Всех, кто захочет. Для мечтающих о побеге это - шанс. Они сами выйдут вперед. А тогда... я попробую объяснить им, чем именно они рискуют, кроме собственной жизни. Поймут - умницы, в мастерских работы много. Не поймут - пусть бегут. Мешать не стану. Пусть на еще одной заставе сложат черепа горкой. Посчитать Повелителю Феныргу, ежели изволит, гм!
- Что скажешь, Мори?
- Д-да... к-конечно...

6

Итак, Государь изволит быть со мной откровенным.

Польщен.

Государь изволит делиться со мной своими мыслями. В планы посвящать. Можно сказать - советоваться.

Видимо, я должен от гордости сиять... или что там от гордости делают?

А я за такое “доверие” готов броситься на него с кулаками.

Потому что с равным успехом он может откровенничать со светильником на столе!

Что ж, Государь, хочешь ты того или нет, но я не стану просто соглашаться. Я буду думать над твоими словами. Искать в них ошибки, мимоходом тобой допущенные. Ты уверял меня, что ждешь моего совета, - ты его получишь.

Великий Феанор всегда упускает из поля зрения мелочи.

7

- Таким ятаганом не только что кости поломаешь квын-хаю. Таким ятаганом его враз пополам развалить можно, - меч зашипел в воздухе, и пленник из синдар без звука упал на землю, расеченный от плеча до пояса.

Для пущей убедительности.

Урзук был отличным учеником.

И учителем тоже.

Глаза у орков блестели. Кое-кто обнажил клыки в ухмылке.

Хорошо.

Я отметил про себя, что эльф не поднял оружия, выданного ему для защиты. Только и смог - одарить меня ненавидящим взглядом и выкрикнуть что-то о жестоком и отвратительном слуге Моргота и о том, что всех не... Что именно “не”, он уже договорить не успел.

Глупец.

Он мог бы продержаться чуть дольше, если бы оборонялся. Хоть тираду свою возмущенную закончил бы.

- Это оружие - награда для лучших воинов, - негромко заговорил я, и в наступившей тишине не было слышно даже дыхания орков. - Милость Властелина. Знак доверия. Величайшая честь.

Выдержал паузу, глядя, как подрагивают ноздри воинов от запаха свежей крови.

- Ажг! Подойди сюда.

Они приближались по одному, и Урзук выдавал им мечи гномской работы.

Дюжина - пока только дюжина - новых мечей.

Дюжина воинов, которым надо учиться точности. Это непросто для орков. И это долго.

Властелин придумал для воинов дело. Трудное. И в то же время такое, которым они будут заниматься с удовольствием. С благодарностью.

Властелин мудр.

Воля Властелина закон. Для меня. Для армии. Для Ангбанда.

Мы примем ее. Мы все.

Я выполню приказ Властелина.

Я буду ждать.

Я буду учить орков биться по-новому.

Годами.

Десятилетиями.

Но рано или поздно они научатся.

И у нас будет другая армия.

Лучше вооруженная.

Лучше обученная.

Изголодавшаяся по настоящей войне.

И тогда уже Властелину придется принять волю Ангбанда.

8

- Государь, разреши мне остаться.
Феанор изумленно поднял бровь.
- Почему?
Кажется, Мори впервые шел против его воли и это было настолько неожиданно, что вызывало именно удивление, а не гнев.
- Ты что, в шахту лезть боишься? Или - спину в забое сломать?
- Государь, а на кого ты оставишь пленных? - тихо спросил Мори.
- Ни на кого, - пожал плечами Мастер. - Куда они денутся?
- Ты уверен? - Мори испытующе посмотрел ему в глаза.
Феанор задумался.
Закусил губу, прошелся по кабинету, мимоходом зажег пару светильников…
Обернулся к юноше.
- Ну, говори, что ты задумал.
- Остаться вместо тебя. Следить за их работой так, как следишь ты.
“И чуть-чуть внимательнее”, - добавил Мори про себя.
- Где ты видишь риск? В чем? Те, кто хотят работать, - работают независимо от моего присутствия. Те, кто не хочет работать, трудятся на земле. Остальные пойдут со мной. Что может случиться без меня, а?
- Разговоры, - выдохнул Мори.
Тишина. Ветер воет за окном.
- Разговоры между землепашцами и мастерами, - уточнил юноша. - Разговоры в твое отсутствие. Разговоры, которые некому будет пресечь.
- Всё это очень убедительно, малыш, за исключением одного пустяка: недовольных я заберу.
- А колеблющихся?
- Надо бы с тобой пофехтовать… - задумчиво проговорил Пламенный.
- То есть? - теперь растерялся Мори.
- У тебя очень интересные контратаки. Я бы даже сказал - изящные.
- Государь, - потупился юноша, - я плохо владею мечом.
- Зато хорошо владеешь мыслью. Это оружие опаснее клинка.
- Так мне можно будет остаться?
- Нужно! - решительно кивнул Феанор.

9

Я велел всем мастерам собраться. Вперед поставил пару дюжин решившихся пойти со мной в шахты.

Вы надеетесь делать то, что вы захотите, умники мои?

Р-размечтались!

У народа нолдор есть только одна воля: воля Феанора. Когда Феанор того желает.

Сейчас именно такой случай.

Пусть не Тирион, а Ангбанд.

Пусть не тысячи, а сотни.

Неважно.

Я люблю, когда глаза всех и каждого устремлены на меня.

Это наполняет силой.

А она мне сейчас понадобится.

Ради вас же, умники!

- Вот ты, - я кивнул одному из тех, кто не мог утаить возбужденно горящих глаз, - скажи, что больше: сто или единица?

- Тебе... тебе угодно смеяться, Мастер?

Потупился... сбит с толку... ничего, умел быть дерзким - умей за дерзость расплачиваться.

- Мне угодно услышать ответ.

Мой тон вздёрнул бы на ноги лежащего.

Этот умник выдавил:

- Ты сам знаешь, что единица меньше сотни...

- Я - знаю. А вот знаешь ли это ты? Знаешь ли ты, рассчитывая план побега, знаешь ли ты, как скажется каждый побег на каждой из сотен нолдор, остающихся здесь?

Вздрогнули все. Словно ветер прокатился по траве.

- Так что же больше: единица или сотня? - спросил я в такой тишине, что мой шепот был бы слышен всем, захоти я понизить голос.

- Сотня больше! - отчаянно замотав головой, выдохнул мой умник.

Действительно - умник. Быстро соображает.

Я улыбнулся.

- Вот и прекрасно. Думаю, теперь ничто не помешает нам насладиться поиском драгоценных жил в дальних шахтах.

10

А я всё равно убегу! Нет в мире ничего, превыше свободы. Пусть этот Мастер твердит о единице и сотне. Пусть другие повторяют его слова. Моя судьба - свобода!

Рабом Ангбанда я не буду.

В руднике совсем не трудно одному забраться куда-то... хватятся не сразу, а я буду далеко.

Я не стану трудиться на Ангбанд.

- Лориндил! Лориндил, где ты?

Нет меня здесь. По крайней мере, искать - бесполезно.

- Я же предупреждал: не разбредаться, - голос Мастера. - Здесь можно искать веками. И не найти. Или найти слишком поздно. Я не нянька каждому нолдору, мнящему себя самым умным.

Что?!

Что слышу? Выходит, он сам отпускает меня? Сам позволяет мне бежать?

Тогда тем более - на волю!

В заплечном мешке есть еда и фляга, этого хватит надолго. Горняцкий молот послужит оружием, когда я столкнусь... ох, лучше не думать об орках заранее!

Вперед.

11

Горы Ангбанда казались спящим драконом. Или клубком драконов. И спали эти чудища чутко.

Один из драконов медленно выгнул спину, и Лориндил, до того уверенный, что дорога приведет его вниз, был вынужден карабкаться и карабкаться вверх по склону.

Лориндил упорно шел на запад. То есть - очень старался держаться западного направления и был уверен, что идет туда. Только вот горы тоже... будто двигались. Можно было подумать, целые хребты сходили с места, чтобы преградить ему путь.

Мошка... Ищи дорогу, мошка. Ты надеешься нас обогнать? обогнуть? Упрямая забавная мошка... И очередной дракон поднимает шипастый гребень.

Лориндил только вечером шел по долине, окруженной невысокими холмами с отчетливо видным перевалом. Минула ночь - и он на дне ущелья, островерхие стены выщерблены ветром и кажутся мордами хохочущих чудищ.

12

Я свалился без сил.

Фляга пуста. Запас сушеных фруктов иссяк.

Дороги нет. Хуже чем нет.

Остается лечь и умереть. Мне не вырваться из этих живых гор.

И тут я увидел совсем рядом - долину. Не лед и камень, а зеленая трава. Горячий источник.

Вода...

Пить... пить сколько угодно!

Я помчался в долину, словно не умирал только что.

13

Лориндил заставил себя выйти из долины. Измученное тело отказывалось повиноваться, отказывалось уходить от тепла - в мороз, от воды - в голый камень, от еды (пусть это только корешки, но...) - в голод.

Лориндил заставил себя выйти из долины.

Трое суток он блуждал в лабиринтах гор, уверенный, что идет на запад.

На четвертые сутки он вошел в свою долину. С другого краю.

Этот шепот стоит у Лориндила в ушах. Этот шепот подчиняет, завораживает, околдовывает.

- Нет! - и нолдо рвется прочь из долины.

Чтобы через пару дней, потерпев поражение в борьбе с неприступными утесами, - вернуться.

И, упав на зеленую траву, ощутить блаженство.

14

- А он подрос за те восемь лет, что я его не видела. И морда длиннее стала.

Слышать голос Дэрт я не мог. За неимением органа слуха. Впрочем, за четыреста лет, проведенных без плоти, я так наловчился обходиться мелодиями, что почти ничего не упускал.

Подрос...

Будь у меня возможность, я бы скривился. Не надоест же им!

Ну, чем тут восхищаться, чем? Туловище длиннее стало! Какое счастье!

Я услышал, как отпрыск Глора приподнял голову. Ненадолго, впрочем. Удостоверившись, что угощения не предвидится, драконенок снова уткнулся носом в собственный хвост и смежил веки.

- Сколько уже у него таких? О-ого! - Дэрт хихикнула. - Армию создать можно. Отдельную. Когда подрастут.

Я фыркнул - увы, лишь мысленно. Ну, ясное дело, когда у тебя только и есть, что голова, хвост, скверный характер и погубленная репутация, только и остается, что... хм... трудиться. На благо Ангбанда.

Дэрт. Проклятие... уловила-таки мое настроение.

- Да уж, - не выдержав, отозвался я. - Особенно много принес, когда решил прогуляться по долине и наткнулся на эльфийских лучников. Властелин был в восторге, как же, помню!

О, да! Шум поднялся тогда на весь Ангбанд. Глор совсем ошалел от радости, пробуя, на что способно новое тело. Ну, и... допробовался.

- Когда-нибудь, - я начал сердиться, - я расквитаюсь с Тилионом. И с Огненной девой тоже. За себя. За Властелина. За Ангбанд. За Эндорэ. Ладно уж, и за Глора тоже, раз он имел глупость к земле себя привязать. Придет время, когда я сброшу эту парочку прямо на скалы Тангородрима, а обе ладьи пригоню Властелину. Тогда даже ты поймешь...

- Многим из нас досталось тогда, - вмешался Нэртаг. - Я вот тоже едва не лишился тела. Спасибо Ирбину, помог продержаться до возвращения Властелина.

- Ирбин! - двери распахнулись, и в подземный зал, вошел Дарглуин, без особых усилий таща на плече оленью тушу. - Можно я угощу твоего подопечного?

Юный дракон моментально проснулся и подполз к самой решетке.

- Э-э, стой! Куда ты ему с рогами-то? Да с копытами, да со шкурой! Он же маленький, понимать надо!

Вот именно. Лучше бы мое будущее тело лишний раз покормили. Оно-то уже не маленькое. А будет еще больше. Намного больше. Властелин обещал.

Впрочем, на этот раз никто не обратил внимания на мое недовольство.

- Освежуйте, - приказал Ирбин двум оркам, которым “посчастливилось” оказаться на страже именно в это время и именно в этом месте. - И чтобы ни куска не сожрали. Не то сами отправитесь ему на обед.

Дракончик громко облизнулся. Судя по всему, его любимым блюдом была отнюдь не оленина.

15

Век от века мы с Ангбандом срастались всё больше. И теперь отпала необходимость как-то договариваться о сроках привода пленных: когда ко мне вели очередного, я просто знал это - и спускался сам или посылал Мори.

Вот и сейчас - почувствовал.

Гм. Этого вели двое орков. Связанного. Двое. Первый раз такое вижу.

- Развяжите. Что стоите, корм драконий? Если вы так трусите, то можете заметить, что я - при мече.

Разрезали веревки. Ушли почти бегом.

Н-да, дружок, похоже, ты держишься на одной гордости...

- Пойдем.

Пленный поднимает голову.

Его лицо - в ссадинах и запекшейся крови, но... неужели он?!

Мы не виделись столько веков... Он должен был измениться.

Да он и изменился. Очень.

Если это - он.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Я вдруг понял, что мы с Рамараном (если, конечно, это Рамаран) так и стоим у входа. И Рамаран держится сейчас на одной ненависти. Не показать слабость врагу. Мне, то есть.

На миг захотелось назвать его по имени. Потом я понял: нет смысла. Я уже слишком давно - не его "чудовище".

А если и чудовище, то совсем другое.

16

- Кто это был? Тот, кто привел меня.

- Мастер.

- Кто он?

- Я же сказал: Мастер. Темный майа, кому еще быть. Имя его - Фенырг. Кажется. Называть надо Мастером.

- Он не майа.

- Ты не шевелись! Зря я тебя перевязывал?! Вот так. ...Почему ты думаешь, что он не майа?

- У него шрам на лице. Майар властны над своим обликом. У них не может быть...

- Прекрати вертеться! Раз властны - то вот он и сделал себе шрам. Не говори глупостей.

- А браслеты? Откуда у него эти браслеты?

- Знаешь, выпей-ка вот это и поспи. Тебе же лучше будет.

17

Браслеты. Я помню их на тебе, Куруфинвэ. Они были на тебе в тот день.

Я навсегда запомнил день нашей последней встречи.

Последней - потому что ни разу потом не подошел к тебе.

Я тогда играл на флейте у въезда в Тирион. Я хотел дождаться тебя - ведь рано или поздно ты приедешь в родной город.

И ты приехал. Не один - с тобой был Финрод, малышка Иримэ, вас встретил Финарфин, еще кто-то. Мы знали: ты тогда чудом выбрался из какой-то большой беды.

Не знали - из какой.

Только смутные разговоры и в них - имена Валар. Ирмо, Ниэнна, сам Манвэ и даже Мелькор... что случилось тогда, чудовище?

Я смотрел на тебя - издали. Ты мне кивнул, но не подошел. Не до меня тебе было. И родичей своих отослал.

Ты вошел в город один. Не зная, что я отправился следом.

У Каскада Фонтанов тебя ждал он. Он скрывал свои чувства, его лицо было бесстрастным ликом Валы. Но ты, чудовище, ты не прятал мыслей.

Не Валу ты приветствовал - друга.

И я понял: там, где великому Феанору становится другом Первый из Валар, там простому флейтисту нет места.

Я ушел. Я больше не искал встреч.

Место твоего друга было занято Мелькором.

... Он сам снял браслеты с твоего тела, Куруфинвэ? Или этот майа, зовущий себя Мастером, не погнушался обобрать поверженного?

18

- Послушай. Мастер за всё это время так и не спросил о моем имени.

Тирнур засмеялся:

- Ты многого хочешь!

- Разве Мастер не зовет пленных по именам?

- Только тех, с кем он работает сам. Вроде меня. Да и то, - Тирнур нахмурился, - мне кажется, он то и дело забывает, как нас зовут. Мы стараемся называть друг друга по именам при нем.

- Но как можно забыть то, что услышано единожды?

Тирнур пожал плечами:

- Он - Мастер. Он думает о камнях и металлах. Не о нас.

- Он - чудовище! - вырвалось у Рамарана.

И он сам вздрогнул от своих слов. Назвать этого вора, осмелившегося украсть браслеты Куруфинвэ, - назвать тем словом, что было прозвищем друга?!

- Он - Мастер, - Тирнур повторил это спокойно. - Никто из нас не способен чувствовать камень так, как он. Мы учимся у него.

- И вы что же, довольны?!

Тирнур кивнул.

- Но это речи раба!

- Если ты хотел оскорбить меня - тебе это не удалось.

Помолчали.

- Кстати, Рамаран, а кем ты был в Амане?

- Флейтистом.

- Тогда можешь быть уверен: Мастеру никогда не понадобится узнавать твое имя.

19

Против воли я следил за новым пленным.

Иногда я был убежден, что это Рамаран. Иногда я был уверен в своей ошибке.

Он остался в мастерских. Мастерил что-то - достаточно, чтобы не отослать его копать землю, но не более.

Я делал вид, что безразличен к нему. И поэтому хорошо видел блеск его глаз.

Знакомый блеск.

Взгляд будущего беглеца.

Подстрекателя.

Как я устал от подстрекателей в мастерских!

Пришлось опять искать мыслью новые, неразведанные жилы в дальних горах. Звать мастеров в рудники. Рамаран (но Рамаран ли он?) немедленно откликнулся.

Желающих набралось три десятка. Глаза поблескивали у троих.

Это уже легче. Когда раньше блестели у всех - вот это было тяжело. А сейчас - управлюсь.

Я больше не заставлял их сравнивать единицу с сотней при всех. Но - вопрос полезный. И я задал его им, когда мы добрались до рудных гор.

Двое из троих явно подумали о том, о чём я им велел. И подумали правильно. Ссутуленные плечи, опущенный взгляд… знаю, знаю.

По себе знаю.

Трудное это дело - думать о других. Жить ради собственной гордости и собственной свободы - не в пример проще.

Так, двое безопасны. Но не третий.

И его я позвал с собой.

Вот и пришло время нам поговорить.

20

- А как тебя звали в Амане?- спросил Мастер, усаживаясь на выступ породы.

- Что тебе за дело до моего имени?

Феанор рассмеялся, не разжимая губ.

- Ты как на допросе себя ведешь: не скажу, хоть режьте! Резать я, понятное дело, не буду. Но и причин не ответить на такой простой вопрос - не вижу.

- Рамаран.

“Так. Не ошибся. Как давно… словно и не со мной было. Что же мне делать с тобою, друг мой? Мой бывший друг”.

Холодно, презрительно:

- Так что же, Рамаран, ты намерен бежать?

- А какого ответа ты ждешь? - с насмешкой. - “Да” или “нет”?

- Хм…- скривился Мастер. - Логично. “Да” отвечать глупо. “Нет” - это такая очевидная ложь, что тоже глупо. Короче говоря, Рамаран, бежать ты намерен. Бежать, подставив своим побегом без малого три десятка нолдор - которые здесь. И сотни тех, которые там. Бежать, заметь, один - потому что твои товарищи передумали. То есть бежать почти без надежды на успех.

- Ты можешь выдать меня оркам и тем решить все свои вопросы, - с вызовом, дерзко вскинув голову.

На сей раз Феанор смеялся долго. Впрочем, всё так же беззвучно.

- Интересно, - задумчиво проговорил он наконец, - если бы я мог решить все свои вопросы тем, что выдам тебя оркам, я сделал бы это или нет?

- Тогда чего же ты хочешь? Если не подчинить или сломить меня, тогда - чего ты от меня добиваешься?!

““Куруфинвэ, чудовище”... Чудовище? Скорее уж - глупец. Но пусть это глупость... Во имя былой дружбы, хоть и прервавшейся еще в Амане... Пусть. Не могу иначе”.

- Понимания, - выдохнул Мастер. - О нет, я не жду, что ты поймешь меня, но - я жду понимания участи нолдор. Нас здесь без малого три десятка. Мы - остающиеся - не слишком большая цена за твой побег?

Тон Мастера вдруг показался Рамарану невозможно знакомым. Тон, голос, осанка… “Мы, остающиеся”. Не “они”.

- Ты говоришь так, будто ты нолдо.

Мастер вздохнул:

- Подумай лучше, что нолдо - ты. Точнее, что нолдор - твои товарищи, работающие в этом руднике. И нолдор - те сотни, что остались в Ангбанде. Все вы - пленники лишь по не-свободе. Но: вы все сыты, вы пьете чистую воду, у вас есть работа, достойная вашего мастерства; вы не знаете кандалов, темниц, пыток. А ведь это всё, - глаза Мастера сверкнули гневом, - в Ангбанде есть!

Рамаран молчал.

- Из тех, к чьим словам прислушивается Мелькор, я один хочу для вас сносной жизни. Саурон, другие майар, командиры - все в голос требуют, чтобы пленники не жили здесь как гости. А вы и впрямь живёте примерно как в Форменосе.

- Откуда ты знаешь о жизни в Форменосе? - вскинулся Рамаран.

Мастер сощурился:

- Я много чего знаю. И главное - я знаю, что каждый побег, удачный или неудачный, это удар по всем нам.

- “Нам”?!

- Да, Рамаран. Я не оговорился.

- Ты - нолдо?!

Мастер кивнул.

- Почему же ты служишь Врагу? У тебя кто-то в заложниках?

- Заложник у меня один: мой народ. По обе стороны Эред Энгрин.

- Но так мог сказать только…

Феанор отвел чары с лица, посмотрел былому товарищу в глаза:

- Ну? Так ты меня узнаёшь?

Мастер ждал любой реакции, но только не той, что последовала: с криком “Вражья тварь!” былой товарищ бросился на него.

Бросился до невозможности глупо - с голыми руками.

Феанор настолько не ожидал этого, что не успел перехватить его. Рамаран сжал пальцы на его горле, и Феанор непроизвольно ударил Пламенем.

Пленник словно схватился за раскаленное железо. Вскрикнул, разжал пальцы.

- Так ты будешь уверять меня, что ты эльда? - с гневной обреченностью спросил Рамаран.

Пламенный горько вздохнул. Он видел, что совершил ошибку, которую уже не исправить.

Не глядя на былого товарища, он забрал свои инструменты и вышел из штольни.

21

А ведь я ему почти поверил. Не вздумай он меня уверять, что он Феанор, я бы ему поверил совсем. Но он ошибся с личиной - Куруфинвэ всегда ставил свободу превыше всего, и он просто не мог говорить таких слов.

Ты хитёр, Враг. Ты знаешь, чем нас сломить. Один такой разговор страшнее месяцев пыток. Что же мне делать? Солгал мне этот майа - или нет? Есть ли в его словах хоть капля правды?! Если есть, то побег и впрямь будет страшным предательством.

Правда?! Правда - в речах темного майара?! Просто Врагу мы нужны покорными, и эти слова о самопожертвовании - лучший способ смирить нас.

Слышишь ты, тварь, принявшая облик моего друга! Я убегу. Я дойду до нолдор. Я расскажу, насколько чудовищен Враг в своей лжи.

Путь к свободе открыт. Этот лже-Феанор ушел.

А если… он ушел только затем, чтобы позвать орков? Если на выходе из штольни меня ждут?

Неважно. Служить врагу я не буду. Или погибну, или вырвусь на волю.

22

Глупец я, ох, глупец! Века жизни в Ангбанде меня ничему не учат! Ведь нельзя же было говорить ему правду! Ведь знал это. Нет, разнежился, юность вспомнил…

Н-да. И - оставил его в живых. В живых. Былого друга. Очень благородно. Он рванёт бежать, запас еды у него до смешного мал, воды - тоже, оружия - считай что нет, дороги он не знает, расположения дозоров - тем более. Так что он либо погибнет в горах, либо нарвется на заставу.

Милосерднее было бы его убить. А я - оставил его на медленную смерть. Вторично. Через Хэлкараксэ он прошел.

Сейчас еще не поздно вернуться и убить. Мгновенная смерть - это действительно много лучше того, что его ожидает. Так почему я этого не делаю? Во имя дружбы в юности…

Не могу.

Не могу убить нолдора. Не могу убить даже в ненависти. Иначе Финголфин давно бы был в Мандосе.

Да, Рамаран обречён. Но он погибнет на пути к свободе. Для него - не худший выход.

Я не хочу тебя убивать, мой бывший друг. Только - поздно сожалеть. Я уже приговорил тебя.

Остался лишь выбор смерти.

Нет, не допущу твоих медленных мук от холода в сводящих с ума лабиринтах скал!

Ты падешь в бою. Как воин. Как истинно нолдо.

Он погибнет, сражаясь с врагами.

Прощай, Рамаран. Это последнее, что я мог для тебя сделать.

23

Рамаран бежал. Распаленный яростью на майара-лжеца, на то, что тот посмел не только взять себе браслеты Феанора, но и посягнуть на его имя и облик, - Рамаран бежал, не глядя под ноги, перепрыгивая с камня на камень, скользя по осыпям вниз и карабкаясь по ним вверх.

Рамарана гнала ярость - и еще что-то, чему он не знал имени.

В его побеге была его месть: не подчиниться Ангбанду! Не сдаться. Не стать рабом.

Рамаран бежал.

Со склона одного из холмов он высмотрел далекий перевал в стене окружных гор. А совсем рядом виднелась странная долина. С зеленой травкой.

Трава - здесь?! В этих заснеженных скалах?!

И еще - в этой долине кто-то шел.

Рамаран рванулся туда.

Но - горы словно сговорились не пустить его. Склон холма, только что бывший гладким, вдруг превратился в нагромождение острых глыб. Пару раз нолдо падал, чуть не разбивая лицо.

Другие склоны не спешили меняться.

“Не пускают? Так туда, значит, мне и надо!”

Дороги в долину не было. Несколько раз сорвавшись, Рамаран отчаялся попасть туда. И закричал эльдару:

- Эй! Что с тобой? Как ты туда попал?

Тот поднял к Рамарану спокойное лицо. И - промолчал. Обвел рукой долину, улыбнулся.

- Ты немой?

Тот, кажется, не понял вопроса.

- Как спасти тебя? Как помочь тебе выйти оттуда?

Эльда внизу отшатнулся. Затрясся в страхе. Бросился прочь.

- Ты что, не хочешь уходить?

Тот отбежал еще дальше, спрятался за валун.

Рамаран скривился:

- Раб Ангбанда.

И поспешил к заветному перевалу.

Дорога снова стала на удивление гладкой.

24

Скучно.

Нет войны - одни стычки мелкие. Охота. Да и то - отбирают добычу. Почти всю. Для Властелина.

Скучно.

Редко кому выпадает удача развлечься с пленными, да и мяса нежного на всех не хватает. Едва ли половине взрослых уруков-воинов, родившихся в крепости, довелось хоть раз попробовать, каковы на вкус квын-хаи.

Едва ли четверть знает, что такое война. Настоящая война, не то баловство, каким стыдно заниматься уруку.

Старшие говорят - война будет. Старшие говорят - Властелин готовит великое наступление. Старшие говорят - скоро будет много мяса для всех. Очень много.

Старшие знают.

Только не знают, когда это все, наконец, случится.

Надо ждать. Ждать приказа. А Властелин все никак не пошлет своих орков в бой.

Скучно.

Смертельно скучно.

25

Четверо орков играли в кости на седловине восьмого северного перевала. Еще четверо спали вокруг костра. А чем еще занять себя воинам среди пустых заснеженных гор? Меж собой драться нельзя - об этом Повелитель Саурон узнает сразу. Говорят, ему ветер вести приносит. И еще птицы. Даже сами горы - они только на вид мертвые, а на самом деле с глазами, то всем известно.

Драться нельзя.

Воевать не с кем.

И дюжина дюжин страж до смены.

Одна только радость и осталась у воинов - кости.

Скучно.

Рамаран осторожно подобрался к ним. Разум говорил ему, что один против четверых доспешных воинов - безумие, что у него из “оружия” только горняцкий молот, что нужно бесшумно прокрасться по скалам в обход заставы - тем более что застава не отличается бдительностью. Но та непонятная сила, которая гнала нолдора вперед, на эту заставу, не давая отклоняться с пути, эта сила и сейчас не позволяла сделать шаг в сторону. А гнев, желание изрубить в куски хоть кого из врагов, вторил ей.

Нолдо бесшумно подкрался к заставе, выпрыгнул, размозжив голову одного из орков раньше, чем те успели понять, что на них напали.

Впрочем, орки даже на этой Морготом забытой заставе оставались воинами. Двое уцелевших мгновенно откатились в сторону - туда, где лежали протазаны. Еще один вскочил сразу, хрипло заорав что-то. В занесенной лапе блеснул длинный кривой нож.

Рамаран дал ему атаковать, чтобы, сделав полушаг в сторону, ударить молотом в лицо.

Нож выпал из мертвой лапы. Нолдо поднял его - и метнул в горло одному из двух вооружившихся протазанами воинов Врага.

Тот упал, хрипя и судорожно царапая шею когтями. Его товарищ заступил нолдору путь. Нападать не спешил, впрочем. Ждал. А там, за его спиной, расхватывали оружие пробудившиеся бойцы. Два орочьих голоса выкрикнули что-то. Вопрос?

Нолдо, не зная, сколько противников сейчас будет против него, стремительно вскарабкался на ближайшую из скал. Как по ровному месту пробежался. Думал ли Рамаран, мальчишкой лазая по Пелорам, что эти детские забавы однажды спасут ему жизнь...

Теперь у нолдора было вдоволь “оружия” - камней. Орк сообразил, что до нолдора ему не добраться, и что-то крикнул товарищам, не сводя глаз с врага, но и не пытаясь взобраться следом. К нему на подмогу уже бежали трое. Один - с луком. Рамаран услышал звук рога - два коротких сигнала, затем один длинный. Звук, тут же заботливо подхваченный и усиленный эхом: здесь сами горы были на стороне орков.

Что-то было в этом звуке рога - резком, злом, гневном: словно это был не обычный боевой сигнал, а отголосок древней, могучей силы...

Но Рамарану некогда было ни вслушиваться, ни пугаться: ближайшим камнем нолдо запустил в глаз лучнику - в миг, пока тот целился.

Еще одним врагом меньше (разве он его убил?скорее уж, глаз выбил). Зато двое других успели подхватить колчаны с земли и натянуть луки. Только вот целились они медленнее. Намного медленнее нолдор.

Они были одновременны, как стоящий у зеркала и отражение в посеребренном стекле: орк выстрелил, Рамаран метнул камень в голову второму лучнику.

И - тотчас упал. Упал за миг до того, как орочья стрела разорвала воздух - там, где была грудь нолдора.

Второй лучник отбежал в сторону, засел за камнями. Стрелять пока не пытался. Его товарищ бросил бесполезный протазан и вооружился луком.

И тут откликнулись горы. Не эхом уже - далеким звуком рога. Длинный сигнал, потом три коротких. С севера. И почти сразу - с юга.

“Всем Ангбандом ловить одного меня?! Ну ловите!”

Веселая злость взыграла в нолдорском сердце. Рамаран отполз за выступ скалы, стремительно распрямившись, опять метнул камень в орка. Опять опередил: рука лучника дрогнула, стрела ушла мимо, а сам орк рухнул с окровавленным лицом.

Снова рог. Два коротких. Совсем рядом.

“Надо спешить!”

Рамаран подхватил молот, побежал по склону, надеясь не столкнуться с подмогой заставщикам.

Плечо обожгло - очередная стрела все же достигла цели. Почти достигла. Царапиной обошлось. Меткостью орочьи лучники не отличались.

И вот тут-то из-за скального выступа вывернулся еще один орк. Острое навершие его протазана было направлено точно в грудь нолдору. Сверху вниз.

- Мяс-со! - воин Моргота оскалил клыки в злобной усмешке. - Брось топор, мясо.

Рамаран послушно бросил.

В голову врагу.

Тело скатилось к ногам нолдора. Молот - тоже.

Рамаран нагнулся вытащить нож из-за пояса убитого.

Вовремя.

Стрела, выпущенная из тугого орочьего лука, должна была бы прошить эльфа навылет, выйдя из живота.

Но вместо этого только вспорола кожу на спине.

И тут же совсем рядом просвистела следующая.

Потом еще одна.

И еще.

Орк стрелял быстро, почти не целясь.

Он не стремился убить жертву.

Лишь задержать.

Пока не придет подмога.

26

С заставы пришел сигнал тревоги.

С одной из застав.

Та-ак.

Нападение извне?

Вряд ли.

Я бы знал.

Мы с Властелином знали бы об этом раньше, чем участники нападения. Возможно, даже раньше, чем его организаторы.

Значит...

Впрочем, я не люблю догадки.

Я люблю точность.

Узнать, на какой заставе подняли тревогу, дело нехитрое.

Вслушаться в музыку гор. Просто вслушаться.

...Здесь.

Полсотни орков на выручку.

Для начала.

Горы сами доведут их до места. И в бою помогут.

Теперь - летучие мыши. Для выяснения подробностей.

На атакованную заставу. Прежде всего. И еще несколько - в шахты, куда двадцать три стражи назад отправился Феанор с подопечными.

Просто на всякий случай.

27

Рамаран кубарем скатился со скалы.

Путь - вниз.

По ту сторону.

Хребет пройден.

Но это всё еще Ангбанд.

И путь к свободе еще долог.

Рога продолжали перекликаться, только их гневные голоса уходили всё дальше и дальше.

Рамаран бежал, понимая, что в любой миг на него могут...

Три стрелы свистнули одновременно. Одна разорвала эльфу ухо. По шее побежала горячая струйка.

- Стой, мясо!

Рамаран бежал, прыгая с камня на камень.

За ним оставались кровавые следы.

Две стрелы. Мимо.

Кажется, число преследователей сократилось. Но - у них луки. Успеть уйти на дальность выстрела!

Орочьего выстрела.

Орки не выцелят далеко.

Успеть!

Прыжок, другой. Снова стрелы. Вонзилась в ногу, но лишь на половину наконечника.

На излете.

Вырвать ее на бегу.

Еще прыжок.

Теперь стрелы не...

...камень уходит из-под ног.

Оползень.

28

Рамаран, друг мой... Мой бывший друг.

Теперь уже навсегда - бывший.

Я убил тебя. В Ангбанде свобода и смерть - одно. Я оставил тебе свободу. Я отправил тебя на смерть.

Я не мог поступить иначе. Ты живой был для меня опасен. Не для меня даже - для нолдор. Ты не мог понять, что эти мастерские - единственный способ сохранить вам жизнь. Тем, кто здесь. Тем, кто там. Твоему ненаглядному Финголфину тоже... или кому ты служил?

Я дал тебе самое большое, что мог. Я дал свободу. Я дал смерть в бою.

Большего я не делал ни для кого.

Я знаю, что я прав.

Но я чувствую себя предателем.

Убийцей друга.

29

- Чтоб их Тург-хас расколотил, эти горы! Пропало мясо.

- Так он сдох - ты глянь! Завалило ж.

- То-то и оно, что завалило. Поди выгреби из-под каменюк-то.

- Мож попробовать? Спуститься за ним?

- Сам и пробуй. Хошь следом отправиться?

- Не... Стрелу разве - чтоб наверное.

- Ну, стрелу ладно. Потрать одну.

Рамаран скорчился между камней. Как он остался жив, он не понимал. Еще меньше он понимал, зачем он жив до сих пор.

Это бегство... он может убить еще многих, но ведь рано или поздно они найдут его.

Хотелось... нет. Не хотелось ничего.

Хотелось блаженного забытья. Перестать чувствовать боль. Перестать карабкаться к свободе, зная наперед, что на последнем шаге тебя поджидает...

Беспамятство.

30

Восьмая северная. Когда мои разведчики добрались до нее, все уже было кончено. Семь трупов. Пятеро выживших. Восемь воинов пришли на подмогу с соседних застав.

Поздно пришли.

Поздно - чтобы вмешаться в бой. Но как раз вовремя, чтобы отпустить тех, кто участвовал в схватке, ко мне. На доклад.

Феанора там не было.

Феанор был в шахтах.

Работал.

Будто бы он не при чем.

Будто бы это не от него сбежал пленник.

Пленник? Пленники?

И - сбежали ли?

Я немного поколебался - очень хотелось выяснить все как можно раньше.

Впору было самому лететь на заставу.

Но Феанор по-прежнему оставался в шахтах. А Повелителям не пристало проявлять беспокойство. Поспешность. Волнение.

И я ждал.

* * *

Дождался.

Все, как обычно. Беспредельная преданность в глазах каждого из орков. Преданность - и страх. Смертельный. Всепоглощающий. Почти лишающий разума.

Почти.

-... Охотились, как положено... Четверо. Три лука.

-...Подал сигнал, как только...

- ...Бросив добычу, примчались...

- ...Четверо эльфов... в доспехах...

-...С топорами...

- ... С мечами и копьями... Восемь, я сосчитал...

-...Не меньше дюжины. И один с луком...

-...Вступили в неравный бой...

-...Бились, не щадя...

-...Во имя...

-...Почти настигли их...

-...Трупов нет - всех накрыл оползень...

Н-да... Сколько живых, столько и мнений. Особенно мне про доспехи понравилось. И про лук.

Копаться в их памяти я не стал. Лишнее.

- Ступай,- приказал последнему.

Казнить, что ли, их? Или так, по мелочи, выпороть? Или - героями объявить? Вот, мол, сражались. Бдительность проявили. Никто не ушел.

Объявить героями и примером для всех бойцов. Не называя имен. Только слух пустить.

А сами “герои” исчезнут. Тихо. Без шума.

Ни к чему мне лишняя болтовня.

Да, так, пожалуй, лучше всего.

До казармы они не дойдут.

Все, что нужно знать воинам, я сам сообщу болдогам.

После.

* * *

- Восьмая северная застава, Властелин.

- Больше половины убитых.

- Беглецы. При оружии.

- Нет, ни один не ушел. Стрелы. Горы.

- Он там, поблизости, Властелин. В северных шахтах. Я проверял.

- Нет, не один.

- Да. Я уверен.

Я низко склонил голову. Чтобы не видеть лица Мелькора - ему бы вряд ли это понравилось.

Чтобы он не видел моего лица.

31

Я возвращался в прескверном настроении.

Хотя - ничего особенного не произошло.

Когда я велел мастерам собираться из рудников домой...

(Гм. “Домой”. То есть в Ангбанд. В крепость. И большинство моих мастеров уже так и мыслят.)

...собираться домой, то только кто-то один спросил про Рамарана. Остальные - привыкли. Из дальних рудников почти всегда кто-то не возвращается.

Что я тогда сказал? Не помню. Кажется, “не послушался меня, и я теперь ничем не могу ему помочь”. Кажется...

Сколько вас бегало таких, умников, за все эти века? Скольких я отпускал - на смерть под орочьими мечами? на смерть от холода? на вечное блуждание по долинам Ангбанда?

Посчитать черепа, повелитель Фенырг?

Тошно...

И ведь Рамаран ничем, ровно ничем от них не отличался. Разве что когда-то, в глубоком детстве, был другом того Куруфинвэ. Того, который перестал быть еще в Амане.

Стоп.

Куда это я зашел?! Совсем разум потерял. Собрался к себе в башню, а иду в Тронный зал.

Вот так - назад и налево. Так быстрее всего к своей башне выйду.

С чего я сбился? Да, Рамаран.

Пора перестать думать о нем. Однажды я уже оставлял его на смерть. Вместе с Финголфином, со всеми. Тогда он выжил. Что ж, вот смерть и настигла его. О чем тут жалеть? Я же не жалел его тогда, в Лосгаре.

Я ведь никого не жалел. И все те, чья смерть сейчас стала для меня бедой, все они уже были отправлены мною на смерть.

Да, но они смогли пройти...

Нет! Не верю своим глазам. Я совсем забыл коридоры Ангбанда? Почему я опять у Тронного?

Вдохнуть. Прикрыть глаза. Отрешиться от мыслей. Ощутить крепость живой. Всю. От высочайшей башни до подземных недр. Я слышу, как дышит Ангбанд. Ангбанд слышит меня.

Ничего, я просто устал. Сейчас приду к себе, велю Мори...

Вход в Тронный. Ничего не понимаю. Зачем? Если я нужен Мелькору, то почему он просто не позвал?

Но... если Ангбанд не пускает меня никуда больше...

Это становится интересно.

Что случилось?

А двери раскроются от мысленного прикосновения?

Тоже нет?!

Совсем интерес-сно.

Что произошло за время моего отсутствия?!

Ладно, моя гордость перетерпит, если я дверь рукой открою.

32

Дверь захлопнулась за спиной. Наглухо. Ни щелочки не осталось, через которую мог бы просочиться луч света из коридора. Будто и не было двери.

Может, уже и не было.

Феанор не стал проверять.

Темнота сомкнулась вокруг. Не та бархатная темнота, ласковая и уютная, которая встречала здесь Мелькора и его друга, когда они изредка приходили вместе.

Не величественная Музыка сердца Ангбанда, устрашающая врагов и вселяющая уверенность в сердца верных Темному Властелину.

Не та мрачная и тревожная мелодия, которая рождалась от усталости или горечи хозяина Ангбанда и которую не слышал почти никто.

В последнее время - никто, кроме Феанора.

Эта темнота была тяжелой. Давящей. Удушливой, словно дым.

Враждебной.

В зале не было никого, кроме нее, нолдора и того, кто сидел на троне.

Пламенный медленно пошел вперед.

Спокойно.

Это было спокойствие воина, ждущего удар... неведомо откуда.

Не числя за собой никакой вины, Феанор ждал обвинений.

В том, что они последуют, он уже был уверен.

Шаг. Другой.

Тишина.

Оглушающая. Давящая на уши. Заполнившая собою весь Тронный зал.

Скрадывающая звук шагов. Поглощающая песню пламени в расщелине.

Феанор подошел к огненной полосе.

Пламя стояло в его рост, выше плеч нолдора то один, то другой протуберанец взвивался вверх, но под ними беззвучно полыхала стена огня.

“Не подпускает”.

Феанор мог пройти сквозь пламень, мог усилием воли подчинить (попробовать подчинить) огненную ярость. Мог...

Он не стал делать ничего.

Остановился перед пылающей стеной, спокойно, чуть расслаблено опустив руку на перекрестье меча, и взглянул по ту сторону огня.

Там была Тьма.

Ни трона, ни сидящего на нем не было видно.

Тьма.

Пламенный терпеливо ждал, пока Тьма заговорит первой.

- Скольких воинов Ангбанда ты убил этим мечом, Феанор? - голос раздался будто бы со всех сторон сразу.

Незнакомый голос.

В нем не было гнева. В нем не было горечи. В нем не было даже интереса.

Похоже, тот, кто сидел на троне, уже все решил для себя.

- Скольких - с тех пор, как ты получил его от меня? И скольких ты убил чужими руками?

- Своими руками - двоих, - невозмутимый, бесстрастный ответ. - Чужими - ни одного.

- Когда?

- Давно. Века назад. Когда узнал, сколько пленных нолдор перебито орками.

- Как это было? - спросила Тьма. - Где?

- Тебя интересует мой ответ? - приподнял бровь Феанор. - Одно из двух: либо я уже обвинен - и тогда частности неважны, либо я не обвинен - но тогда дай мне хотя бы подойти к тебе. Дай взглянуть тебе в лицо.

- Частности всегда важны, - ответила Тьма. - Как это произошло, Феанор?

- Я был зол и не помнил частностей, - дерзко ответил нолдо.

Молчание. Только мрак, казалось, выдавил из тронного зала весь воздух. И пламя перед троном из багрового сделалось темно-фиолетовым.

- Пятая западная застава, - сказала Тьма. -В тот самый день, когда ты попросил меня закрыть горные тропы. Попросил как друга, не сказав о причинах просьбы. И я не стал спрашивать ни о чем. Не стал, потому что верил тебе.

Огонь в расщелине дрогнул. Несколько золотисто-оранжевых языков взметнулись вверх, но тут же опали, побежденные фиолетовым.

- Если мои ответы не нужны, я могу молчать. Как молчал в Амане, в Круге Судеб. Когда моя ссора с братом послужила поводом для того, чтобы меня судили за то, что я стал другом тебе.

Пламя чуть посветлело, налилось багрянцем, заметалось, словно под беспорядочными порывами ветра, лизнуло пол у ног Феанора, откатилось, брызнуло искрами на ступени трона.

И успокоилось.

Снова встало стеной.

Темно-фиолетовой.

Нерушимой.

Стеной между Властелином Ангбанда и Государем нолдор.

- Ты не делаешь различия между мною и Валар? Впрочем, неважно. Мы говорим сейчас не об Амане. Не о Круге Судеб. Мы говорим об Ангбанде. И о тебе.

Голос шел теперь сверху. Из-за стены огня. С невидимого в темноте трона.

Живой голос.

Знакомый.

Гневный.

Но был в нем не только гнев.

- Несколько твоих мастеров бежали и прорвались через северную заставу. Сорок семь страж назад. Они были вооружены, Феанор. Кто дал им оружие?

- Несколько?! Бежали? Прорвались? Вооруженными?!

Бесстрастие Мастера сменилось нескрываемым изумлением.

Фиолетовый цвет медленно сменился багровым. Пламя поднялось выше, словно сидящий на троне хотел получше рассмотреть лицо нолдора.

- Ты не мог не знать этого.

Утверждение, вроде бы. Не вопрос. Но утверждение без уверенности. И - едва заметной ноткой - надежда.

- Что там произошло, в северных шахтах? Что, Феанор?

В голосе Пламенного больше нет гордого бесстрастия. Есть - горечь. И безуспешная попытка скрыть ее.

- Я отправил на смерть своего... - пауза, - одного нолдора. Он мутил бы остальных. Я его отправил прямиком на заставу. Горы попросил. Теперь... - пауза, - я от тебя узнаю, что он через заставу прорвался. Ты знаешь больше моего.

Пламя опало. Теперь темноту не нарушало почти ничего - только в расщелине у самого дна бились красно-оранжевые языки, лизали каменные стены.

Некоторое время сидящий на троне молчал.

- Кто он был? - спросил, наконец. - Он сумел перебить половину дозорных. И скрылся. Где он мог взять оружие, Феанор?

- Оружие?! - в крике нолдора была злость. - А это ты у своих орков спроси! Может, он верхом на коне в блистающих доспехах заставу перебил? Спроси, спроси у них! Спроси, раз ты не веришь мне! Раз ты можешь допустить, что у моих пленных откуда-то возьмется оружие!

Голос Государя нолдор сорвался. Хрипя, Феанор закричал снова:

- Я уверен, что послал своего друга на смерть, ну, пусть бывшего друга, неважно, а твои орки не способны дюжиной справиться с одним! Не было у него оружия! НЕ БЫ-ЛО! И быть не могло! Потому что я не лгу тебе - и мне нечего утаивать! Но если Властелину Ангбанда угодно считать меня предателем...

Пламя снова взметнулось вверх, багровые языки яростно хлестнули по каменным плитам. Еще. И еще раз.

И отпрянули в стороны, чтобы дать дорогу тому, кто спустился по невидимым в темноте ступеням престола.

Спустился.

Перешагнул расщелину.

И встал лицом к лицу с Мастером.

- Покажи мне все, - очень тихо сказал Мелькор. - Покажи, Феанор.

Разъярившись, Пламенный остановиться уже не мог.

- Показать?! Что я могу тебе показать?! Как я позволил одиночке бежать на все четыре стороны и приказал горам, чтобы любая дорога вывела его на заставу? Ты не хочешь смотреть глазами Саурона! Как же, ведь тогда станет видно, что орки были отнюдь не разрублены! Ты хочешь видеть доказательства моей вины! Ты рад верить полуправде Саурона! Так зачем спрашивать?!

- Если бы я хотел тебя обвинить, я не стал бы искать доказательств, - Мелькор казался совершенно спокойным. Только усталым, пожалуй. - Половину правды, известную Саурону, я выясню. Вторую половину я могу узнать лишь от тебя. Покажи мне этого нолдо. Таким, каким ты его видел, когда вы расстались.

- На, смотри! Мало я сделал? Мало?! Я должен был собственными руками убить друга детства - на радость твоему ненаглядному Саурону?!

Мелькор медленно кивнул и нахмурился, обдумывая увиденное. Огонь за его спиной поднялся выше - синие языки переплелись с фиолетовыми и багровыми.

Потом Темный Вала вздохнул и положил руку на плечо Феанору.

- Ты сделал достаточно. В том, что случилось на северном перевале, твоей вины нет.

Пламя опять ушло вглубь расщелины - только отблески по краям скользили. Рыжие отблески.

И одновременно вспыхнули светильники по сторонам трона. Все четыре.

Пламенный дернулся назад, стряхивая руку Мелькора с плеча:

- Достаточно?! Достаточно для того, чтобы меня обвинить в предательстве! Достаточно для того, чтобы ты приволок меня в Тронный зал за шкирку, как щенка! Достаточно для радости твоих майар, которые жаждут видеть меня пленником, а лучше - мертвецом!

- И где же те майар, которых я, по твоим словам, так хотел обрадовать?

Восставший говорил по-прежнему тихо. Только взял Феанора обеими руками за плечи. Крепко взял. И встряхнул, так что у того голова мотнулась в сторону.

- Где они, Феанор? Где мои майар? Где гвардейцы? - по-волчьи оскалил зубы. - Почему я говорю с тобой один на один сейчас? Почему тебе оставили меч? Как ты думаешь, если ты вообще способен на такой подвиг?

Еще раз встряхнул. Отпустил - почти отбросил от себя.

- ОТВЕЧАЙ! - эхо подхватило окрик, заметалось по залу.

- Ты знаешь, о чем я говорю! Знаешь, что они ждут любого моего неверного шага! Знаешь, что их наша дружба приводит в ярость! И ты знаешь, что, будь мы здесь не с глазу на глаз, я бы не сказал ни слова! Как молчал в Валмаре, когда меня судили не из-за Финголфина, а из-за тебя!

- Да при чем тут мои майар?! - Мелькор окончательно сорвался на крик. - Я поступил с тобой, как поступил бы с любым из них в подобном случае! И перестань, наконец, вспоминать Валмар!

- Перестать? - Феанор сощурился. - Наверное, тебе очень бы хотелось, чтобы я перестал его вспоминать. Потому что мне есть, что вспомнить. То, что ты, похоже, предпочитаешь забывать. И то, чего ты и не знал никогда!

- И чего же я не знал, Феанор? - Мелькор положил руки на пояс и пружинисто шагнул к Пламенному, глядя на того сверху вниз. - Может, поделишься?

- Надо же когда-то об этом рассказать, - усмехнулся Государь нолдор. - Ты знаешь, что за каждый год нашей дружбы в Амане ты заплатил годом скитаний, а я - годом изгания в Форменос. Наверное, ты полагаешь, что я легко отделался по сравнению с тобой? ведь ты прятался от возможной погони, а я жил среди родичей. Так вот слушай, - он подошел к Мелькору почти в упор, - слушай, как я жил эти годы!

Оранжевые языки пламени вырвались из расщелины.

- Да, отец ушел со мною. От короны отрекся! Очень благородно. Великая любовь к сыну. Весь Аман рыдал. А потом - все эти годы - отец заставлял меня чувствовать свою “великую жертву”. Самим своим присутствием в Форменосе обвиняя меня в том, что я своим нераскаяньем заставляю отца страдать. И слал при случае гонцов в Валмар: дескать, всё еще упорствует, но я не теряю надежды переубедить заблудшего сына!

Феанор резко выдохнул:

- Мало мне было отца! Сыновья, мои сыновья и все, кто был согласен с ними, все! - пришли в Форменос... о да, “разделить мои горести”. Все страдали в изгнании - “ради меня”. Ради того, чтобы я оставил мысли о тебе и вернулся к ним.

Феанор снизу вверх взглянул в лицо Темного Валы. Глаза в глаза:

- Они безмолвно говорили мне все: “посмотри, как мы страждем, и забудь о нем”! И я был один - против них: отца, сыновей, друзей. А ты - ты тоже был в Амане один. Судьба не превращала тебя в тюремщика и палача собственного народа!

- Тогда - да. Я был один. А сейчас я - тоже один - удерживаю Ангбанд от войны с нолдор - если ты вдруг забыл об этом. От настоящей войны, Феанор, потому что то баловство, которым мы занимаемся все эти века... так не воюют. Я вынужден бороться с собственной Музыкой - ради тебя. Ради тебя я делаю вид, что не замечаю растущее недовольство майар - моих друзей, Феанор. Друзей, последователей, соратников, с которыми мы прошли через многое, которые веками ждали моего возвращения из плена. Ради тебя я позволил уничтожить орков Нагорья. Ты, вероятно, уже забыл об этом? Ради тебя я терплю присутствие нолдор не то, что в Эндорэ - на Севере. В Ангбанде. Да, ты дорого заплатил когда-то за дружбу со мной. Но теперь мы в расчете, Пламенный.

Мелькор резко отвернулся от Феанора, отошел к расщелине, уставился в огонь.

- Я знаю, что мне надо было убить Рамарана, - прокричавшись, Феанор говорил тихо и горько. - Так было бы лучше всем. Тебе - нам не пришлось бы сейчас считаться ранами души. Ангбанду - не поднялся бы весь шум из-за перебитой заставы. Самому Рамарану - потому что убить полдюжины орков еще не значит вернуться к своим, и в его спасение я не верю. Даже мне самому - смерть былого друга всё равно на мне, но не было бы... вот всего этого. Я знаю, что я должен был его убить, - Феанор проглотил комок в горле. - Знал тогда. Но - я не могу. Дело не в том, что Рамаран был когда-то моим другом. Просто - я не могу убить нолдора. Оставить гибнуть - мог. И сейчас могу. Но глаза в глаза зарубить - нет.

Пламенный низко опустил голову.

- Я смог, - тихо сказал Мелькор. - Те орки, которые сумели скрыться тогда от твоих сыновей на Сосновом нагорье, - их добил я. Добил, когда они шли ко мне за спасением. Я не хотел говорить тебе.

Повернулся, подошел к Феанору.

- Тебе не придется делать это самому. Достаточно мне сказать. Смерть тех, за кого ты попросишь, будет быстрой, я обещаю. Рамаран ведь не был последним.

Феанор не ответил.

Сел на пол, обхватил колени руками. Ссутулился. Опустил голову.

Обреченность. Беспросветная обреченность.

- Вставай, - потребовал Мелькор. - Встань и займись делом, если тебе все еще не безразлична судьба твоих нолдор. Потому что на этот раз ты почти вывел меня из терпения.

Феанор молча встал. Так движется неживое, подчиняясь чужой воле.

Некоторое время Темный Вала смотрел на него, и взгляд Мелькора постепенно смягчился.

- Ладно, - сказал Восставший. - Ты сделал, что мог, и я ни в чем не виню тебя. Ступай, Феанор.

Посмотрел в спину Пламенного, который покорно направился к двери. Поколебался. И в несколько шагов нагнал нолдора.

- Пойдем-ка вместе.

Створки дверей распахнулись, открывая дорогу.

33

Я не могу быть сейчас мягким с тобой: ты был дерзок. Недопустимо дерзок.

Если бы что-то подобное позволил себе кто-то из майар, я бы ударил его. Музыкой. В лучшем случае.

Но ты не майа. Да и кто из них мог бы настолько забыться?

Ни один.

Только вот для них Ангбанд - дом. А ты, Феанор, ты - все-таки пленник.

Не мой пленник.

Ангбанда? Обстоятельств? Судьбы?

Или - ты сам себя в плену держишь? Не желаешь забыть Валинор. Не способен почувствовать Цитадель домом? Своим домом. Не домом друга, где ты вынужден был задержаться.

Молчишь...

И взгляд отрешенный.

Пустой взгляд.

Неправильный.

Я тоже молчу. Старательно держу паузу.

Впрочем, не только это. Я просто не представляю, что говорить теперь. Да и что они изменят - слова?

“Друг детства”. Я не знаю, что это, Феанор. У меня и друг-то - именно и только друг - был один за все время.

Ты.

Смог бы я тобой пожертвовать, ради...

Ради чего?

Ради иной дружбы. Ради народа своего, ради Музыки, ради дела.

Смог бы?

Ха, глупо спрашивать!

Уже не смог.

Или - пока не смог?

Нет.

Не хочу выбирать. И не буду.

Я найду способ развязать этот узел. Найду.

Должен найти.

Пришли.

Ну... И чего ты встал посреди комнаты? Идем на балкон - может, хоть воздух холодный тебя вернет к действительности.

Думаешь, я не знаю, каково тебе здесь?

А ведь ты прав, Феанор. Не знаю. Или - знаю отчасти.

Я был в плену у врагов. Не в гостях у друга.

И пожалуй, мне приходилось легче.

Мне было, к чему стремиться. У меня надежда была.

Я не в силах помочь тебе, Феанор. Войны ведут не правители. Не только правители.

Я могу выбирать, что мне петь, но только отчасти. И замолчать я не волен.

Я, который хотел для себя полной свободы выбора и пожертвовал ради нее всем.

Ладно, друг мой. Кое-что я еще могу.

А раз могу, значит, сделаю.

34

Как поступит с предателем Властелин? Убьет сразу, одним ударом - в приступе гнева или ради былой дружбы? Дружба значит для него много.

Слишком много.

А может - лишит возможности двигаться и отдаст оркам? За предательство Мелькор способен покарать очень жестоко. И ненависть его равна будет прежней привязанности, а то еще и превзойти ее может. Ну, и я в этом случае позабочусь, чтобы орки не лишились своей игрушки раньше времени.

Властелин сейчас в Тронном зале, и сознание его закрыто. И нолдора к нему отвел Ангбанд - не орки.

Пощадил все-таки Мелькор бывшего друга. Не захотел унизить при всех.

Без свидетелей говорит с ним.

Значит, и казнит без свидетелей. Если, конечно, сам нолдо глупостей не наделает.

А ведь не только о его гордости заботится Властелин. О своей тоже.

А может быть - только о своей.

Не-ет, он быстро убьет нолдо.

И подопечных его истребит так же быстро.

Разом покончит со всеми - он всегда был решителен. Иногда слишком.

Жаль. Пленных можно было бы использовать с большим толком.

Впрочем, это уже мелочи.

Тем более, что неизвестно, чем мне придется платить за то, что открыл глаза Властелину.

Не отправит ли он и меня следом за нолдором?

Может.

Что ж, пусть так.

Главное - Мелькор будет свободен от паутины, в которую позволил себя завлечь.

Главное - Музыка Ангбанда зазвучит во всю мощь, как она и должна звучать.

Главное - Эндорэ вернется под руку истинного Властелина и будет петь с ним.

С нами.

Или, что вероятнее, - с ними.

Уже без меня.

Я поднял глаза к небу, рассеянно следя за ползущими по нему тяжелыми тучами.

Рано или поздно Властелин поймет, что я поступил правильно. Что я спас его. Его и его Тему.

Рано или поздно.

Скорее поздно...

Для меня - поздно.

Не для него.

...В разрыве облаков показалась звездочка.

Еще одна.

Потом третья...

Не может быть!

Тучи расходились - словно чья-то рука по-хозяйски уверенно раздвигала занавеси.

Пять огоньков... шесть... семь.

Серп Варды.

Некоторое время я смотрел на него. Потом отвернулся.

Итак, Властелин принял решение.

Неразумное, неожиданное, но - принял.

Что ж. Он принял свое решение, я - свое.

35

- Здравствуй, Рамаран.

- Ты устал с дороги. Позволь мне угостить тебя, прежде чем ты заговоришь о своём деле.

- Да, я налью ещё.

- Конечно, слушаю тебя.

- Прости, если мой вопрос причинит тебе боль. Но: ты был узником в Ангбанде?

- Выпей ещё. Вино настояно на травах, тебе станет легче. Говори, если хочешь. Или ты хотел спросить - меня?

- Лорд Маэдрос, ты - один из немногих, кто сумел вырваться оттуда. И я хотел спросить…

Ко мне. Я - “один из немногих”. Я не единственный, кто бежал из Ангбанда. Но ты поехал через весь Белерианд - ко мне. Неужели… ты видел его?!

- Рамаран. Чьё имя ты хочешь произнести - и не смеешь? Не имя ли моего отца?

- Да! Маэдрос, я видел его там, я говорил с ним!

- И он не был пленником? И он верой и правдой служит Мелькору, так?

Такой - ты хуже чем мёртвый. И ради памяти тебя живого я буду лгать.

- Рамаран, выслушай меня. Я видел в Ангбанде того, о ком ты говоришь. Тебя он призывал к покорности под видом свободы, меня он призывал к отказу от войны. Скажи, Рамаран, - веришь ли ты, что это Феанор?!

- Мой отец мертв. Я видел его смерть собственными глазами. А этот - это майа, принявший его облик. Да, Рамаран, Враг хитер. Он знает, чем сломить нас.

36

- По душе ли тебе нынешние мелодии, Дарглуин?

- Чьи мелодии, Саурон?

- Эндорэ. Ангбанда, - пауза, затем тихо, на грани шепота. - Властелина.

- Эндорэ теперь недоступно для нас, ты же знаешь, - майа прикрыл синие глаза, - а помнишь, как было?..

- Помню.

Ослепительно-яркой вспышкой - воспоминание, общее для обоих: радость охоты и неудержимо быстрого бега, буйство запахов, сладковатый аромат крови и вкус свежего, еще теплого мяса.

А потом - Песнь. Уже не волков - майар.

Творцов и хозяев мира.

- А в Ангбанде живут те же мелодии. Почти те же.

- Почти?

- Если постараться забыть о Воплощенном.

Саурон поднял брови:

- Что могут изменить в Музыке пленники?

- Я не о них.

Дарглуин приподнял верхнюю губу, обнажив клыки. Слишком длинные и острые для облика Сына Песни.

- Глор смог забыть... обо всем.

- Глор всегда был порывист, Дарглуин. Порывист и непостоянен.

- Властелину он предан. Как и все мы.

Первый помощник Мелькора покачал головой: сомневаюсь, мол.

- Властелин почти перестал петь, - он снова понизил голос. - Как ты думаешь, почему?

- Почему? - Дарглуин недоуменно уставился на Первого, даже клыки спрятал.

- Нолдо, - серые глаза Саурона сузились. - Предатель, называющий себя другом Мелькора. Другом, Дарглуин, не соратником. Не слугой. Не воином. Равным.

- Равным?! - клыки появились снова. - Воплощенный - равным?! Да ни один из нас... Что там, из нас! Из Валар!

- Но он же сумел победить тебя - тогда, прежде, чем против него вышел Готмог. Я помню, каким ты вернулся в Ангбанд. Если бы не Властелин с Ирбином...

Из груди майа вырвалось глухое рычание.

- Я убью его. Все равно убью, Саурон. Ладно, пусть не теперь. Но когда-нибудь мы сочтемся. И еще, - он сжал кулаки, - выйди против него не Готмог, а ты - чем бы кончилось?

- Не обо мне сейчас речь, - оборвал его Первый. - О Властелине. Об Ангбанде.

- А что мы можем поделать? Мелькор ведет Песнь.

- Я хочу кое-что проверить, - тонкие губы Саурона растянулись в улыбке. - Мелькору этот нолдо нужен. Во всяком случае, он так считает. Мелькору нужен. Ангбанду - нет. А я, Дарглуин, намерен выяснить, что нужно нолдору - на деле, не на словах. И ты мне поможешь в этом.

37

Ты все-таки получишь урок, нолдо. Не от Властелина. От меня. Пусть.

Потолки в этом зале низкие, твоим двуручным мечом не очень-то размахнешься. Зато мне короткий клинок в самый раз будет. А лучше два.

Да, ты способен призвать Пламень, и я помню, как страшно изувечил ты Дарглуина. И как Глор корчился и едва не плакал от боли, помню.

Ирбин тогда исцелил обоих. Долго возился. И Властелин помогал ему.

Что ж, тела восстановили, это дело нехитрое. Но забыть, как тебя победил - Воплощенный?

Глор сумел. Впрочем, что с него взять, с Глора? Полагаю, нынешний червеобразный облик куда лучше соответствует сути, чем тот, которого лишила его майэ с огненной ладьи.

Н-да, неудивительно, что Глор захотел овладеть силой огня. Сначала этот нолдо, потом Ариэн...

Нет, нолдо, глубоко под землей, почти в самом сердце Темы Мелькора, не воспользуешься ты силой Пламени. Не дозовешься.

Потому что, хоть ты и зовешь Властелина другом, Музыку его ты не принял, нолдо. Чужая она тебе. Враждебная.

А если и дозовешься, если каким-то чудом сумеешь противостоять мне, за спиной у тебя будет Дарглуин.

Он-то ничего не забыл.

Не думаю, что у тебя хватит выдержки, чтобы не броситься на меня с мечом. Я распорядился о том, какие пленники мне нужны.

Ты не останешься к ним равнодушным, нолдо.

И гвардейцы - доверенные мои, лучшие - сделают все, как надо. Гвардейцы в форме рядовых армии. Гвардейцы, которые получат в награду пленных.

Ты поднимешь против меня оружие, нолдо. И тогда я убью тебя.

Убью по праву - и по долгу - майара Ангбанда. Верного Властелину.

Впрочем, выбор у тебя есть. И если ты, вопреки всему, останешься жить, ты смиришься, нолдо.

Что ж, это тоже меня устроит.

Лишних слуг не бывает.

38

Феанор быстро шел по Ангбанду, услышав, что ему привели пленных.

Коридоры крепости вели сами, и Пламенный слегка удивился, обнаружив, что на сей раз ему приходится идти не ко входу в мастерские, а куда-то сильно южнее. Гораздо ближе к воротам.

Феанор остановился, вслушался. Всё так. Пленные ждут. И ждут совсем не там, где обычно.

Пламенный пожал плечами и позволил крепости вести его, как ей надо. К воротам - так к воротам. Сначала надо забрать нолдор, а уж потом разбираться, что это за новшества и откуда они взялись.

Потолок коридоров становился всё ниже. Феанор при желании мог бы достать до него рукой. Светильники давно сменились факелами, да и те горели всё дальше друг от друга. Мастер передернул плечами - тут ему определенно не нравилось.

“Почему пленные здесь? Кто шутит со мной такие шутки?!”

Повернув, Феанор увидел - кто.

В небольшом зале стоял Саурон. То есть - нолдор там тоже были, но первым Феанор увидел именно темного майара. С недавних пор - своего врага.

Медленно выдохнув, Феанор заставил себя успокоиться. Ссориться с Сауроном - безумие. Начавший ссору будет виновен в глазах Мелькора.

Саурон стоял у стены, скрестив руки на широкой груди, обтянутой кроваво-красной туникой. Спокойный, собранный. Как всегда.

Два коротких меча на поясе. Новых. Феанор не видел их прежде.

- Забери свою часть добычи, - едва шевельнулись тонкие губы майара.

Пленников на этот раз было много. Необычно много. Четверо нолдор. Один - совсем мальчишка. Трое синдар - двое мужчин и подросток.

Две женщины - тоже синдар.

Синдар.

В рыже-ржавом свете факела не было видно, насколько Феанор побледнел.

Но ответил он бесстрастно - и не Саурону, а стоящим поодаль оркам:

- Развяжите нолдор. Мои пленники связанными не ходят.

- А мы? - вскинулся мальчишка-синда.

Ему никто не ответил.

Орки послушно сняли путы с тех четверых, кому предстояло отправиться в мастерские.

- А он? - мальчишка-нолдо потянулся к сверстнику. - Ты же освободишь его, правда?

Молящий взгляд Мастеру в лицо.

Феанор промолчал. Одна мысль: “Чем быстрее мы уйдем отсюда, тем лучше”.

Мастер развернулся, собираясь уходить, - и вздрогнул.

В стенной нише сидел волк. Неподвижный, словно статуя. Глаза горели синим огнем.

- Сколько мяса можем забрать мы, Повелитель? - раздался за спиной орочий голос.

- Троих, - равнодушно ответил Саурон. - Вы хорошо поохотились и заслужили свои развлечения. Выбирайте любых. Оставшихся отведете в казармы. Шабрук!

- Повелитель?

“Он злит меня. Ему... им, их двое, им надо, чтобы я сорвался. Прочь отсюда!”

- Следуйте за мной, нолдор.

- Проследи, чтобы мясо доставили в казармы живым. И целым. Проверю.

- Нолдор, я сказал: идемте. Или и вы хотите остаться?

- Слушаюсь, Повелитель! Позволь - мы заберем себе девок. И этого, мелкого.

- Да сколько ты с мелкого мяса снимешь, Шабрук? - зашумели другие. - Выбирай покрупнее. Девки вон гляди, какие тощие.

- Нолдор, идите! Ну же!

- С девками интересней, - огрызнулся Шабрук. - С мелким тоже. Вам лишь бы пожрать.

- Мелкий меньше продержится. Сдохнет.

- У меня долго не сдохнет. На спор?

- Спаси! - младшая синдэ рванулась к Феанору. Упала к ногам, схватилась за колени. - Спаси!

Ее оттащили за волосы. На ноги поднимать не стали, так и поволокли по полу.

- Ныш! Бархуг! Файх! Отведите мясо в казармы. И чтоб по дороге не трогать!

- А наша доля?

- Успеете. Я же сказал: у меня долго не сдохнут.

Саурон молча смотрел в глаза Феанору.

Просто смотрел.

И улыбался.

Феанор окаменел под этим взглядом.

“Не дать увидеть. Не проявлять чувства. Не проявлять. Нет. Нет”.

Государь нолдор закусил губу. По щекам катались желваки. Даже спасительное “идемте” он сейчас не мог выдавить.

- Хифлин! - закричал мальчишка-нолдо. - Не-ет! Спаси его! - Он схватил руку Мастера, стал тормошить его. - Спаси его, ну что тебе стоит!

- Идем, м-мя-асо, - Шабрук схватил юного синдара за шиворот. - С тебя и начнем. А девки посмотрят. Гнарт! Забирай оставшуюся.

Саурон улыбался.

- Он - не нолдо, - прохрипел Феанор. - Я не властен спасти его. Идемте.

- Полагаю, - негромко сказал Саурон, глядя на волка, - одного урока будет достаточно. Нолдор ведь быстро учатся. При правильном обращении.

Насмешка в спину.

Государь нолдор остановился на полушаге. Зажмурился, стиснул зубы. Ведь он при мече! Одного удара хватит!

Но - нолдор. По обе стороны Эред Энгрин.

Феанор медленно перевел дыхание. Из прокушенной насквозь губы скатилась капелька крови.

Шаг. Другой. Третий.

Прочь отсюда.

39

Давно мне не доводилось видеть тебя таким, Дарглуин. Что могло тебя настолько обрадовать? Победа в дружеском поединке? Похвала Властелина? Подруга новая появилась?

Сияют глаза, клыки скалятся в довольной ухмылке, даже уши, кажется, заострились под голубовато-серыми волосами. Что-то трудно сегодня тебе удерживать облик Сына Песни, Дарглуин. Иная мелодия наружу просится, не дает покоя. Волчья.

- Что случилось-то, Поющий в лесах? Неужто, армия наконец выступает?

- Случилось? Нет, ничего. Просто - удачно поохотиться довелось. Очень удачно. Давно так не было.

40

Привел новую четверку в общий зал. Прислонился к стене. Закрыл глаза.

Одними губами:

- Соберитесь. Все.

Ангбанд. Тихий шаг сотен ног. Безмолвие.

Сотни взглядов.

Горьким шепотом:

- Слушайте меня, нолдор...

- Не хватит ли вам смертей?

- Ангбанд вам не одолеть. И дело не в Мелькоре. Ему вы безразличны. Но вас жаждет уничтожить Ангбанд.

- Вы все до одного мечтаете о побеге. Но, прорываясь на заветный перевал, подумайте, что ценой смерти первого убитого вами орка могут стать жизни всех нолдор, кто здесь, а ценой смерти второго - уничтожение тех, кто на Химринге, в Таргелионе, Дортонионе, Хифлуме...

- Пусть каждый из нас, мечтая о свободе, спросит себя, стоит ли ваша свобода жизни всех - родичей, друзей и тех, кого вы не видели даже. И если решите, что стоит, - ответ вам держать не передо мной. И даже не перед нолдор. Перед иным Судом.

- Вы не желаете быть рабами Ангбанда. Не будьте ими. Мечом не прорубиться к свободе. Ваша свобода внутри вас. Ваше тело в Ангбанде, но дух способен вырваться за пределы Железной Темницы. Ваша свобода - в вашем творчестве. Его не в силах отнять никто.

- Свободу нельзя добыть. Свободу нельзя завоевать. Свободу нельзя отнять. Свободу можно лишь найти - в своем сердце.

- Вы можете считать меня своим врагом. И уж тюремщиком вам я точно стал. Ненавидьте меня, если вам так легче. Но прошу вас: ради ложного призрака свободы - не губите свой народ.

На щеках блестят влажные дорожки.

Вытирает их, не стесняясь этого.

- Не губите самих себя, нолдор...

Безмолвие.

Разворачивается. Уходит.

Сотни мастеров стоят, не шелохнувшись.