37

38

Качнулись еловые ветви. Из-за деревьев выскочил волк и коротко рыкнул. Морда зверя была вымазана свежей кровью.
Темный Вала сделал знак высокому белобрысому парню, одному из своих помощников. Тот быстро собрал нескольких мужчин, и вся компания направилась в лес следом за волком – забрать ту часть добычи стаи, которая предназначалась для атани.
…"Мелькор, что с моим сыном?!"
Темный Вала, который задумчиво глядел вслед Людям, даже вздрогнул от неожиданности.
"С которым?!"
"Что с Маэдросом? Что с ним произошло?! Ты обещал мне, что он останется жив!"
Темный Вала подошел к Пламенному и успокаивающе положил руку ему на плечо.
– Он без сознания. Давно. Еще с твоего возвращения в Ангбанд. И для него это, я думаю, лучше. Я мог бы привести его в чувство, но зачем?
Феанор побледнел, отступил на шаг:
– Мелькор, ты лжешь – мне?
– Я – лгу? Феанор, да что с тобою стряслось?! Ты можешь внятно объяснить?
– Что со мною стряслось? Изволь. – Тон Феанора был ледяным. – Сын говорил со мною. Только что.
Нолдо выдержал паузу.
– Он прощался со мной. И теперь я его не слышу.
Снова пауза. Долгая, тяжелая. И – резко, словно выпад мечом:
– Что с Маэдросом?!
Глаза Властелина Эндорэ сузились, на скулах проступили красные пятна. Мелькор стиснул зубы, с трудом сдерживая гнев. Подобного тона Темный Вала не спускал никому. Л-ладно, выяснить отношения с Феанором он еще успеет. После того, как разберется, что там еще случилось с этим щенком.
Мелькор сосредоточился, потянулся – нет, не к сознанию Маэдроса, а к его роа. К роа, в котором Темный Вала искусственно поддерживал жизнь все эти годы.
...Мертвое!
Нет!
Не может быть!
"Саурон!"
Ответное осанвэ было слабым и отрывочным из-за чужой Музыки, которую принесли в Эндорэ светящиеся ладьи:
"звал тебя... на орле... отсек руку... унес... не решился... сам Единый".
Больше ничего разобрать не удалось.
Мелькор замер, невидяще глядя прямо перед собой расширенными глазами.
– На орле... – пробормотал чуть слышно. – Только этого не хватало.
Выражение лица Мелькора сказало Феанору больше любых слов. Что бы ни произошло с Маэдросом, Мелькор здесь не при чем. Одной тяжестью на сердце меньше.
– Что с Маэдросом? – повторил Феанор свой вопрос, но его тон теперь был тихим тоном просьбы.
Темный Вала медленно перевел взгляд на Пламенного.
– Я его не чувствую больше, – сказал очень ровно, изо всех сил стараясь скрыть смятение. – Его кто-то унес с Тангородрима. Саурон не смог вмешаться, а это значит... Феанор, мне придется вернуться в Ангбанд. Немедленно.
– Нам.
Короткое слово, тяжелое и жгучее, как капля расплавленного металла.
– Нам придется немедленно вернуться.
Голос Пламенного тих, но лучше бы Феанор кричал.
– Мой сын был щитом от войны. Войны с моим народом.
Горло Феанора перехватило.
– Ты думаешь, мне нужна эта война?! – потерял терпение Мелькор. – Да нолдор сейчас наименьшая из моих проблем! Ты хоть понимаешь, кто должен был вмешаться, чтобы Саурон позволил снять пленника с Тангородрима?!
– Та-а-ак... – Феанор аж зажмурился. Личной неприязни к Единому он не испытывал, но заботы Мелькора привык считать своими. – Тогда почему мы до сих пор здесь?
Опять "мы"! Темный Вала хотел возразить, но только рукой махнул. Не до споров. Если сбросить телесный облик и поспешить, отсюда до Ангбанда можно добраться за несколько часов. Феанор потом догонит, если захочет.
Мелькор задержал дыхание, готовясь развоплотиться, но, против ожидания, боли не было. И мелодия тела не изменилась. Совсем.
Темный Вала пробовал снова и снова, не желая верить, что утратил власть над собственным обликом, не понимая, как такое вообще могло случиться.
Ничего.
Всё равно, что пытаться ковать холодный металл.
Он скрипнул зубами и метнул ненавидящий взгляд на запад:
– Будьте вы прокляты!
Бурузурус прискакал на мысленный зов почти сразу, но Мелькор не в состоянии был дожидаться – пошел навстречу. И побежал бы, если бы не атани, которые недоуменно смотрели на него. Резким движением вскочил в седло и, не оборачиваясь, погнал коня к Ангбанду.
Феанор последовал его примеру.

* * *

Атани сгрудились, не понимая, что происходит. Испуганные малыши, хотя тела их были взрослыми. Увидев, что тот, кто лечил их, кто заботился о них, поскакал прочь, они жалобно закричали – и в этих бессвязных звуках была мольба не покидать их.
На Феанор даже не обернулся. Судьба своего народа была ему неизмеримо важнее судеб Людей.
Свет Сильмарилов стремительно удалялся на северо-запад.

39

Я слышал горестные крики Детей. Мне было жаль атани, жаль до щемящей боли в груди. До этого момента я и сам не знал, что успел привязаться к Младшим. Глупо, бессмысленно привязаться.
Но я не разрешил себе оборачиваться. Дети одеты, волки помогут им добыть пропитание, да и научиться кое-чему Люди всё же успели. Не пропадут. А если и пропадут, то не все.
Я не могу позволить себе жалеть атани, когда речь идет, скорее всего, о войне с Аманом. Если я сумею отбиться – а я сумею! должен суметь! – я вернусь к Людям. С Феанором или один – вернусь. Через месяц, через год, через сотню лет – вернусь.
А сейчас я не стану оборачиваться. Не стану думать о своих разрушенных планах и о сомнительной судьбе тех, кого сделал своим народом.
Не стану.
Я должен смотреть вперед.

40