20

Пришедшие, между тем, начинали осваиваться. Многие лица были по-прежнему обращены к тому, что с земли казалось огненным диском. Многие, но не все. Кое-кто из атани перекатился на четвереньки и внимательно изучал траву, были и такие, что попробовали ее на вкус. Другие с любопытством разглядывали соседей. Пытались даже заговорить, правда, получалась пока невнятица. Какой-то юноша заметил Мелькора и шагнул к нему, но запутался в собственных ногах и плюхнулся на живот.
"Давай оставим их на время, – мысленно обратился Темный Вала к Феанору. – Мне надо с тобой поговорить".
И, не оглядываясь, зашагал в сторону ближайших деревьев, с трудом заставляя себя не слишком спешить.
Феанор пошел следом, в душе надеясь, что его напряжение не слишком заметно. Нолдору невольно вспоминались его самые первые дни в Ангбанде – дни полной неизвестности, когда поступки Мелькора были для него совершенно непредсказуемы.
Пять лет по счету Амана... Пять не самых счастливых, но спокойных и мирных лет – и всё с начала!
Мелькор выбрал тень погуще и уселся на землю, прислонившись к стволу. Единственное на небе облако резко свернуло, спустилось пониже и повисло над головой Темного Валы, зацепившись за крону дерева.
– Тебе ведь нравятся… м-м… новые Светочи, – это было скорее утверждение, чем вопрос.
Феанор молча кивнул. Садиться он не стал.
Мелькор внимательно посмотрел на Пламенного и неожиданно тепло улыбнулся:
– Это ничего не меняет, друг мой.
Тот осторожно перевел дыхание. Он по-прежнему молчал, но его молчание стало совсем другим.
– Это ничего не меняет, – повторил Мелькор. – Ты иной, чем я, и это твое право. Быть иным. Я тебе верил прежде, верю и теперь. Я хотел тебе это раньше сказать, да только, – он досадливо дернул бровью, – отвлекся.
Феанор опять кивнул – медленно, понимающе. Но продолжал молчать.
Не дождавшись ответа, Властелин Эндорэ нахмурился. Откровенничать он не слишком любил, и упорное молчание Феанора показалось ему почти вызывающим.
Темный Вала отвел взгляд. Вокруг Мелькора клубились черные тени, окутывая его с ног до головы. Вид получался жутковатый, а по сути – всего лишь защита от чужой Музыки. Да и то, не слишком надежная.
Феанор молчал, кусая губы. Так скверно у него на душе не было давно. Очень давно. Ощущение бессилия, как те полвека заточения в Форменосе: события идут мимо него. А он? – что сейчас может сделать он?!
– Полагаю, жизнь в Ангбанде тебе не слишком по вкусу, – тепла в голосе Мелькора не осталось вовсе. Сдержанный, деловитый тон. – Я хочу тебе кое-что предложить.
Темный Вала снова посмотрел на Пламенного, только взгляд его стал иным. Так смотрят на ценного союзника. Не на друга.
– Я слушаю, – спокойно ответил Феанор.
Ссора, которой он боялся всем своим существом, – вот она. Но не в крике и не в гневе, а в спокойных, холодных словах.
Пламенный испытывал непонятное облегчение от того, что самое страшное из возможного стало реальным. Ожидание ссоры было для него страшнее ее самой.
– Мне нужен наместник. Тот, кому я смогу доверить управление атани. Часть из них, когда придет срок, явятся в Ангбанд, но многие останутся жить в Эндорэ. И вершить мою волю.
Губы Мелькора изогнулись в улыбке, но взгляд остался холодно-сосредоточенным.
– Я хочу, чтобы этим наместником стал ты.
"И ты не предашь меня, Пламенный, ибо жизнь твоих сыновей и твоего народа в руках моих. Хотя бы поэтому. А, возможно, и только поэтому. Что ж, пусть так. Пусть из страха... лишь бы двигалось дело. А о прочем... я лучше думать не буду... хотя бы сейчас... слишком... невыносимо... сейчас – только о деле."
Не выдержал все-таки, резко повернул голову, и тяжелый замшелый валун чуть поодаль словно взорвался изнутри под взглядом Стихии. Осколки со свистом брызнули в стороны.
– Итак? – спокойный взгляд в лицо Феанора, ровный голос. Словно ничего не произошло.
Тот вздохнул, опустил голову.
Тихо выдохнул:
– Нет...
И – взгляд в глаза.
Меж их взглядов едва не проскочила молния.
А может быть, и проскочила. Этим двоим, стоящим сейчас на краю бездны, было не до таких мелочей, как молнии от взглядов.
– Почему? – очень тихо поинтересовался Мелькор.
– Потому что либо я – твой друг и ты мне можешь доверять именно как другу, либо я – тот, кому тяжело в Ангбанде. Тот, кто любил и любит Свет Древ. Тот, кто не умеет подчиняться. Никому. Тот, кому Властелин Эндорэ не может доверять.
Помолчал и добавил:
– Одно из двух, Мелькор. Или – на равных, или... я уж не знаю, что тогда. Я могу сделать для тебя многое. Почти всё. Я не могу сделать одного: служить тебе. Не потому что Владыки Амана были моими учителями, нет. Просто: я не умею служить.
– Друг?! – Темный Вала вскочил на ноги, непроизвольно сжав кулаки, отчего лицо его перекосилось от боли. – Да, я доверял тебе, доверял полностью. Я даже простил тебе радость при виде аманских... посланий. А ты!... Ты готов перечеркнуть всё, готов предать меня. С такой легкостью... Это ты называешь дружбой?!
– Я – готов – предать? – искреннее изумление Феанора ясно читалось на его лице.
От неожиданности Мелькор замолчал, глядя на Пламенного почти растерянно.
– А как еще понимать твое молчание? – спросил, наконец.
– Мелькор... – напряжение грозило прорваться смехом, диким хохотом, и Феанор еле сдерживал себя, – ты что, принял мое молчание за...
Тут силы у Пламенного иссякли, и он согнулся, давясь смехом.
Несколько мгновений Темный Вала ошарашено смотрел на это неуместное веселье. Потом уголки его рта дрогнули, губы плотно сжались, но попытка сохранить серьезность не удалась, и Мелькор расхохотался.
– Так я услышу сегодня от тебя что-нибудь... вразумительное? – спросил, когда оба отсмеялись. Резковато спросил, но по глазам видно было, что больше не злится.
– Сегодня? – переспросил Феанор, заставляя себя вернуться к серьезному тону. – Сегодня, честно говоря, вряд ли. Сегодня вряд ли я способен сказать что-нибудь вразумительное, и, прости за прямоту, сегодня ты вряд ли способен это услышать. Мы же оба пока не знаем, что нам делать теперь. Так какого вразумительного разговора сегодня можно хотеть?

21

– Повелитель, позволь!..
Болдог оскалил клыки и сжал рукоять ятагана. Глаза его блестели от предвкушения схватки.
– Мы швырнем их головы к твоим ногам, повелитель. Мы скормим их потроха волколакам. Властелин будет доволен.
– Властелин приказал не трогать нолдор, – сказал я сквозь зубы.
Я был взбешен. Эльфы подступили к самым воротам и трубили вызов. Наглые, самоуверенные, позабывшие всякую осторожность. Орки, которые изводились от скуки в отсутствие войны, готовы были самовольно броситься в бой. Командиры едва их сдерживали. Дело пахло бунтом.
Мне достаточно было даже не приказать – лишь отвернуться и не мешать им. Эльфов просто смела бы стальная лавина.
…А может быть – отвернуться? Ведь сыновей Феанора там нет – выяснение этого стоило мне троих крылатых разведчиков.
Переплавить оружие и доспехи, а уж мясо у нас точно не залежится. К возвращению Властелина не останется ничего. Ни малейшего следа схватки. И не проговорится никто. Орки будут молчать из страха, а майар – из ненависти к эльфийскому выскочке, к которому Мелькор почему-то питает слабость.
Конечно, если Властелин задаст прямой вопрос, никому из нас не удастся его обмануть: Музыка выдаст. Да только не спросит он. Откуда ему догадаться?
Он ничего не узнает. Никогда.
…Нет.
Не могу.
И не в приказе дело. Вернее, не только в приказе.
Мелькор всегда доверял нам. Мне доверял. Как и мы привыкли верить ему.
Я его не предам. Даже если он ошибается – всё равно.
Мы поем одну Тему.
– Повелитель! Властелин приказал не нападать на нолдор. Но эти пришли са…
Договорить он не успел – отлетел к стене от удара моего кулака.
– Ты, кажется, хотел что-то сказать, Арзыг? – холодно осведомился я.
Болдог поднялся с пола, слизнул кровь с разбитых губ:
– Каков… будет приказ Повелителя?
– Бойцов – на плац. Тренироваться. Без перерывов. Пока я не распоряжусь прекратить. Особо ретивых вояк – в рудники. На девять страж. Всё. Ступай.

далее