Книга вторая. Пленник судьбы
|
Глава 3. Слуга Тебе со мною будет здесь удобно: 1 – Маэдрос!Едва послав призыв, я тут же оборвал себя. Кому я кричу? О чем хочу просить его? После Тангородрима любой на месте Маэдроса будет думать только о мести! О мести – но не только Мелькору. О мести – мне. Отцу, пославшему сына на муки. Да, сначала я был вне себя от ярости, а потом не нашел другого выхода. Искал, не искал – поздно судить. Не нашел. И всё-таки, Маэдрос, пойми: если ты начнешь войну, ты не достигнешь ничего. Мелькор не станет воевать против вас. Отыщет способ. Ты даже поражения не достигнешь, мой упрямый сын. Маэдрос, пойми это! Не хочешь отвечать мне – не отвечай. Пусть. Речь сейчас не о моей гордости. Речь – о нашем народе. Я не могу сказать тебе ничего нового, мой гордый, дерзкий, несгибаемый сын. Я могу лишь повторить: не затевай заново бессмысленную войну. Твоему отцу понадобилось проиграть ее, чтобы осознать, до какой степени она бессмысленна. Не начинай этой войны снова, Маэдрос. Прошу тебя. 2 Нолдор ему ловить!Мало в Ангбанде одного нолдора – теперь Властелину поселение эльфячье устроить надо! Хочется обернуться волком и собственными зубами кого-нибудь р-разодр-рать! И – не “кого-нибудь”, а вполне конкретного. Беда в том, что убивать игрушку Властелина – нельзя. Если я хочу достичь цели – я не должен трогать этого нолдора. Только так я смогу ему воспрепятствовать. Спорить с Властелином я не буду. Спорить. Молча делать свое дело – и никаких споров! Учитывая, что дело Властелина и мое дело – несколько расходятся. Велено брать пленных. Хорошо. Я не спорю. Во-первых, раз войну мы пока не ведем, то посылать за пленными я стану лучших. Награда. Воинам будет чем заняться, не выходя из Ангбанда: добиваться права идти за пленными. Для начала – неплохо. Во-вторых, приказ–приказом, а потери среди нолдор неизбежны. Даже если их стремятся захватить живьем, а не убить. И рано или поздно это достаточно разъярит нолдор, чтобы они бросились на нас сами. А тогда уж… впрочем, об этом – после. В-третьих… хм… некоторое количество пленных может – чисто случайно! – погибнуть и в Ангбанде. Правда, если вороны Властелина увидят, что орки нарушают приказ… м-да. Ну что ж, тот, кто попался, – виноват сам. Я-то не нарушаю приказ. Я не в ответе за каждого орка. Я вообще занят… чем я занят, кстати? – а, вот: я занят разработкой системы сигналов между орочьими дозорами. Самый надежный способ быстро сообщать о произошедшем на заставе – трубить в рог. Два раза, три, долгий звук, короткий… за мгновения новость на десятки лиг разойдется. Кхм. Действительно интересная идея. Займусь. …Тьма Великая, до чего же мерзко! Думал ли я когда-нибудь, что мне придется лгать – Мелькору?! Но если мы теперь безразличны ему, если он просто так дарит орочьи земли и орочьи жизни сыновьям своего проклятого друга… Но – Мелькора нет больше. К Мелькору я бы пошел, я смог бы ему объяснить, какую он ошибку совершает. Мелькором я был бы услышан. Но Мелькор – не вернулся из Амана. 3 – Властелин, позволь спросить.– Да, Саурон? – приподнял бровь Мелькор. – Тебе нужны только нолдоры? Здешних эльфов я могу отдавать оркам? Они объединились; на границе часто бывают смешанные отряды. – Отдавать ты, конечно, можешь… – задумчиво проговорил Темный Вала, – только как твои орки отличат нолдора от синдара? – Это очень просто, Властелин. По доспеху. Нолдоры для разведки предпочитают легкий кожаный, в бой идут в кольчуге. А синдары – в коже с железом. И потом – нолдоры всегда носят браслет ли, кольцо… Да по одному поясу, на котором у эльфа меч, я с закрытыми глазами определю, нолдор он или синдар! – Ты – определишь, а орки? – На первых порах я прикажу приводить в Ангбанд всех, объяснять буду перед строем. Выучат. – Хорошо. – Властелин… – бесстрастный голос Саурона становится мягче. – Что еще? – Нет, ничего. Я могу идти? – Ступай. 4 Итак, война. Тихая, пограничная война…Рано или поздно нолдоры перестанут это терпеть. А я обещал Феанору, что войны не будет – настоящей. С этой тихой ему придется смириться. Тут бессилен даже я: моих нынешних возможностей не хватит, чтобы подчинить волю орков. А майары мне не помогут… вон, у Саурона на лице написано, что именно он думает о моем приказе насчет пленных! Ничего, мой Первый Помощник (п-помощничек!), раз ты не хочешь понять, почему мне Феанор дороже сотен орков, – тебе придется исполнять мои приказы. Просто исполнять. Однако речь о нолдорах. Финголфин обустраивается в Хифлуме. Дозоры, укрепленные перевалы, крепости… он там явно намерен серьезно осесть. Вряд ли новый король нолдор простит мне смерть своего отца (король! – как же мне хотелось поздравить его с долгожданной короной, к которой он так упорно шел! я сдержался с трудом), но сейчас он нападать не будет. Финголфин никогда не был ни глуп, ни безрассуден. Его народ измучен переходом через Лед… и это дает мне какое-то время. Жаль, что Феанор так невовремя проникся братскими чувствами. Впрочем… возможно, когда он узнает, что Маэдрос признал своего дядюшку королем, – мой Пламенный разъярится снова? Это бы многое упростило. Надо будет попытаться разозлить его. Л-ладно, в любом случае сейчас Финголфин не поведет армию на Ангбанд. Другое дело – сыновья Феанора. Что станут делать они? – особенно после того, как их победа над орками Нагорья вскружила им головы. Не могла не вскружить. Маэдрос. Дерзкий непреклонный мальчишка. Всё упирается в него. Простят ли ему братья отданную корону? И если он сохранит свою власть над ними – поведет он войска на Ангбанд или нет? Чем была бойня в Нагорье – разминкой перед битвой или вымещением зла на тех, до кого можно дотянуться?! Если бы знать… 5 Увидев Властелина, два орка, игравшие в кости у дверей Феанора, вскочили.Темный Вала досадливо поморщился: надо будет убрать отсюда этих дурней. Умный орк понимает, что в эту башню поднимается либо их нынешний хозяин, либо сам Властелин. Умный орк, заслыша шаги на лестнице, прячет кости и готовится встретить Великого заранее. А эти… тьфу! Сегодня же вызвать к себе сотника Лурха, велеть приставить к Феанору других. Сообразительных. Властелин наступил на одну из игорных костей. Она с хрустом раскололась. Орков мороз пробрал по коже. Мелькор нахмурился: его беспокоило, что до сих пор не удалось подобрать Феанору слуг, которые бы устраивали Пламенного. Тот предпочитал даже самые обыденные вещи делать сам, а не приказывать оркам: мало того, что нолдор их откровенно недолюбливал, так еще и его требования понимали с трудом. Или вообще не понимали. И с этим тоже надо было что-то делать. Впрочем, Властелина Ангбанда волновали сейчас совсем другие проблемы. Насущные. Феанор был в мастерской. Мелькор молча вошел и присел рядом, всматриваясь в работу мастера. Будущий светильник постепенно обретал форму. Темному Вале не хотелось говорить. Наблюдать за точными, уверенными движениями рук нолдора, видеть, как из куска металла возникает прекрасный, совершенный образ, в котором нет ни одного лишнего завитка, к которому ничего нельзя прибавить, – Мелькор поймал себя на мысли, что готов этим любоваться бесконечно. Пламенный тоже молчал и казался поглощенным отделкой. То ли и впрямь этот фигурный край светильника был так важен для него, то ли нолдору хотелось оттянуть начало разговора. Это молчание вдвоем в мастерской... оно так напоминало о прошлом – и не об Амане даже, а о том, что было до Восхода. До войны. В мастерской нет Властелина Ангбанда и Государя нолдор. Есть лишь дружба равных – давняя, многажды испытанная, дружба, как щитом закрывающая их от того, что творится за стенами крепости… да и внутри Ангбанда – тоже. Щит прочен, но… но только он не сделает происходящее – небывшим. Война идет. На рубежах бои. Эта спокойная тишина мастерской – спокойствие в сердце урагана. И только они двое могут совладать с этой стихией. Надо возвращаться в настоящее. Надо. Война не ждет. Только еще чуть-чуть… пока этот завиток не будет закончен. Теперь – пора. – Феанор, – голос Мелькора звучал хрипло, словно что-то мешало говорить, – давно ли ты видел Маэдроса? Пламенный молча покачал головой – то ли отрицал, что видел давно, то ли отказывался говорить о делах. – Не видел? Видел недавно? Что? – требовательно спросил Властелин Ангбанда. – Не молчи, Феанор! Если ты хочешь остановить войну – не молчи! Мастер отложил работу, вздохнул, глядя в никуда. – Я не могу этого сделать без тебя, – негромко добавил Мелькор. – Не видел, – снова покачал головой Феанор. Незаконченный светильник остывал, забытый им. – Не видел, в том-то всё и дело. Мальчишка закрывается от меня. Делает вид, что не слышит моего зова. – Он не хочет говорить с тобой, верю. Но ты не раз поднимался на Вторую Западную. Оттуда ты видишь всё, что пожелаешь. Значит, тебе известно то, что происходит у твоих сыновей. Мелькор положил ладонь поверх руки Пламенного: – Друг мой, мои вороны летают на юг, и я вижу многое. Но знать, что думают Маэдрос и его братья, можешь только ты. Без этого знания нам не совладать с войной. Феанор непроизвольно сжал его руку и устало заговорил. – С Бес... в общем, из своего кресла я видел только то, что ты и так знаешь. Они забрались в восточные горы. Это всё, что я видел. Маэдрос не хочет говорить со мной. Но... – Пламенный сощурился и наконец посмотрел на собеседника, – своим молчанием он проговорился. Один из фитилей двух горящих светильников на столе слегка затрещал. Феанор протянул к нему левую руку, чуть поправил, не обращая внимания на огонь, оставляющий копоть на пальцах. – Понимаешь, – теперь он смотрел Мелькору в глаза, – если бы Маэдрос ненавидел меня и твердо решил идти на Ангбанд войной, он бы не преминул хоть как-то ударить меня своей ненавистью. Поверь мне. Если Маэдрос идет против меня – он это делает открыто. А он не захотел говорить со мной. Это значит, что против Ангбанда – против меня – он воевать не будет. Мелькор сощурился: – Он – не будет. Верю. Но его братья – останутся ли они послушны тому, кто по своей воле отдал корону? Полагаю, ты знаешь об этом. Феанор невесело усмехнулся: – Послушают ли? а куда ж они денутся? Он старший брат и этим всё сказано. Во всяком случае – для нолдор. "Мой сын признал королем Финголфина. – Феанор глядел в пляшущее пламя. – Назло мне? Вряд ли. Назло мне он повел бы войска на штурм. Ради мира между нолдорами? Возможно... Полезный шаг. Отрезвляет даже самые горячие головы. Но скорее всего – не то и не другое. Мой брат будет законным королем, только если я мертв. Маэдрос для всех подтвердил факт моей смерти... как я нужен мертвым тебе, мой верный сын!.." Мелькор стиснул руку Пламенного крепче и сказал негромко: – Эта передача короны… друг мой, если тебе нужно выговориться – не молчи. Феанор покачал головой: – Мальчик поступил правильно. Он не допустил раздора среди нолдор. “Сорвалось!” – досадливо поморщился Мелькор. Вслух он сказал другое: – Допустим, Маэдрос не нарушит твоей воли. Но его братья считают тебя мертвым и рвутся в бой. Сколько времени понадобится тому же Келегорму, чтобы он перестал подчиняться брату – ради мести за отца? Феанор дернулся, но почти сразу овладел собой. Заговорил спокойно: – Значит, ты нас совсем не понимаешь... Старшинство для нолдор – это не сила, идущая извне и подчиняющая. Это то, на что мы опираемся. Мы все. Нолдор редко противится воле старшего, но даже если это происходит... можно не исполнить приказ, редко, очень редко, но можно. Но совершить поступок, противоречащий воле старшего, – нет. То, что Маэдрос сейчас не начинает войну, – доказательство тому. Пламенный помолчал. – А Келегорм... он не пойдет против воли Маэдроса. Наверняка он будет пытаться переубедить его – но на большее он не способен. Маэдрос не разрешит, а Келегорм не пойдет на прямое нарушение воли старшего брата. Поверь, я всё-таки знаю своих сыновей. Мастер почувствовал, что лукавит. Что знает сыновей гораздо меньше, чем пытается доказать и Мелькору, и себе. Что годами был безразличен к ним, и сейчас это может обернуться бедой. – Нет, друг мой, – покачал головой Мелькор. – Ты знал их. После твоей “смерти” они ожесточились. Они стали другими, Феанор. Если ты видел, как они расправились с Сосновым нагорьем… – С Сосновым нагорьем? – Феанор приподнял бровь. – Если ты спрашиваешь меня именно как их отца, то я отвечу: ничего особенного они там не сделали. Они убивали в Альквалондэ своих сородичей. В Нагорье они убивали своих врагов. Этой нолдорской холодности тона хватило ненадолго. Пламенный опустил голову, проглотил комок в горле: – Мелькор, я видел, что они сделали. Более того, я это предвидел. Но я знаю... не только то, что делали они. И это я тоже – предвидел. Мелькор вздрогнул. Переменился в лице: – Ты… знаешь?! Ты – видел?! Феанор предпочел это понять как вопрос о сыновьях. О том, что уцелевших орков добил сам Мелькор, Пламенный не подозревал, и замешательство Темного Валы воспринял как нежелание говорить о судьбе нолдорских пленных. А уточнять, о каких именно ангбандских жестокостях он знает, Пламенному не хотелось. – Если быть точным – не видел. Чувствовал. Но, судя по всему, ничуть не ошибся. Недолгая тишина. – К чему этот разговор, Мелькор? Я сказал тебе всё о том, как поведут себя мальчишки. Не лучше ли помолчать? 6 Я не хочу терзать тебя. Я и так причинил тебе слишком много боли.Я вижу, насколько тяжел для тебя этот разговор. И мне тоже хочется помолчать. Ты работаешь, я смотрю. Или заняться этим светильником в четыре руки – как ни странно, после того, как меня сковало телом, руки стали болеть меньше. Заметно меньше. Но, Феанор, мы не можем спрятаться от войны. Спрятаться в работу. Спрятаться в память. Спрятаться в дружбу. Если мы хотим одолеть войну – мы должны выйти ей навстречу. – Ты говоришь: нолдор не пойдет против воли старшего. А ты сам? далее |
|
|