Книга вторая. Пленник судьбы
 |
Глава 9. Песни лжи Вспаши свою жизнь, Кто блуждал по пустыне сорок лет – оказался обманут, 1 Что же достойнее? Кто мне ответит - что?Быть рабом судьбы, не смея спорить с той очевидностью, против которой не пойдешь, - или бросить вызов, сломить стену "предопределенного", эту плетеную изгородь, кажущуюся незыблемым камнем?! Что достойнее? Быть верным сыном - или быть верным себе? Король убит. И что я должен делать? - идти туда, куда зовет меня сердце, или сломать себя ради долга перед отцом? Впрочем, пойти против отца - это тоже сломать себя. Мир, ты взвалил на меня непосильную ношу! Я не тот, кто может это выдержать. Тут нужен либо воин с бесстрашным сердцем, либо... я не знаю, кто, - но не я! Я слаб для этого. О, если бы со смертью к нам могло придти забвение! Если бы нас ждал по ту сторону желанный покой... с какой радостью я расчелся бы с этой жизнью ударом кинжала! Но покоя нас там не ждет. Это я знаю. А что - ждет? Трус. Я - жалкий трус, и некому бросить мне в лицо эти слова. От страха перед жизнью я ищу смерти, от страха перед смертью - остаюсь жить. Меня справедливо винят за бездействие. На первый порыв я способен. А дальше - раздумья. И ничего больше. Я - виновен. Но мне не стать другим. И некого просить отпустить мне эту вину. 2 "Феанор! Немедленно ко мне!"Этот призыв был настолько неожиданным, что Мастер испугался: Мелькор всегда приходил сам. Что могло так встревожить Валу, что он требует Феанора к себе, даром что расстались полдня назад? Самые дурные предчувствия сжали сердце. И Пламенный помчался. Проходы открывались там, где всегда были глухие стены; коридоры (или, скорее, лазы) были узкими и низкими, они почти сразу смыкались за спиной нолдора, а он поспешно шел, порой бежал в полной темноте, не зная, куда его выведут потайные ходы, и страшась подумать о причине этой скрытности и этой спешки. Оранжевый свет на миг ослепил его. Всего лишь огонек светильника в кабинете Мелькора - после кромешной тьмы он казался ярким. - Пришел? - хмуро спросил Властелин, не глядя на нолдора. - Слушай. - Что произошло? - спросил Мастер, скрывая тревогу. - Война. Она начнется завтра ночью. Феанор сделал шаг назад... прижал руку к груди, словно не хватало воздуха или защемило сердце. - Нет... - прошептал он. - Ты не сделаешь этого... Ты обещал... - Сделаю! - крикнул Мелькор. - И сделаю именно я! Потому что если командовать войсками будет Саурон, то твои сыновья обречены. А если войну поведу я, то смогу спасти их. Прочими нолдорами придется пожертвовать, но твоих я уберегу. Мастер, то ли не слыша его слов, то ли не осознавая их, отступил еще на шаг, еще... уперся спиной в стену. Только что здесь был путь. Выход. Теперь выхода не было. - Друг мой, я помню о своих обещаниях, - Мелькор изо всех сил старался говорить сдержанным тоном. - Но сейчас у нас нет иного выхода. Если бы я отказался начать войну, ее бы начал Саурон. Он еще поплатится за это, поплатится жестоко!.. но, пойми, завтра война начнется со мной или без меня. Мы с тобой еще можем успеть, Феанор. Успеть спасти твоих. Придумать, как помочь им уцелеть. - Мы с тобой? - сощурившись, переспросил Феанор. - Ты полагаешь, я стану участвовать в планах уничтожения собственных сыновей? - Да услышь ты меня наконец, упрямое созданье! - Мелькор сорвался в крик. - Не уничтожить, а спасти. Да, только их. Но они, твои нолдоры, останутся целы. Скажи, как лучше достичь этого? - Что я могу сказать тебе такого, чего бы ты не знал? - спросил Феанор, глядя в никуда. - Ты хочешь, чтобы отец выбрал, кому из его сыновей остаться в живых, а кем пожертвовать? Ты этого ждешь? Или, - вопреки обыкновению, его голос был спокоен, - ты полагаешь, что я скажу: “Сравняй с землей Химринг, но не тронь Дортонион?” Что нового ты можешь услышать от меня? И что изменят мои слова в плане, который предложил Саурон? - Я веду войну! - рявкнул Мелькор. - Я, а не Саурон! И я пытаюсь спасти твоих сыновей, позаботиться о них, пойми же! - Я не веду войну против нолдор. Даже если ее называют “заботой”. 3 Пустота. Серое, вязкое ничто. Тошнотворное.Так было, когда погиб отец. Я стоял над его телом и не понимал, кто я, что я и как мне быть дальше. Словно меч Мелькора отсек часть меня. Так и сейчас. Мне было душно. Я брел по Ангбанду как в тумане, плотном, давящем, где и вздохнуть - тяжкий труд. Я был мертв - как мертв был мой отец, как мертвы были нолдоры, еще живые, но уже обреченные на смерть - новой войной. Войной, которую я так и не смог предотвратить. Не смог предотвратить. Но… Но я успею предупредить их! Война еще не начата! Я не смог уберечь своих мальчиков от нее, но дать им хотя бы день, два, полдюжины на подготовку я еще могу. Эти мысли вернули меня к реальности. Я стоял в одном из южных коридоров Ангбанда и то, что окружало меня, больше всего походило на бушующий океан. Нет, облик Ангбанда остался прежним, но я чувствовал торжествующую ярость, захлестнувшую здесь всё - и готовую выплеснуться наружу. Успею ли я?! Я помчался на Бесснежную. Словно бег сквозь встречный ветер. Сила Ангбанда не пускала меня, отбрасывала назад, но я шел упорно, зло стиснув зубы, лез вверх по каменным ступеням, ставшим чудовищно крутыми и скользкими. Добрался. Сел в кресло. И - увидел. Туман, заволакивающий нолдорские крепости. Из этого кресла видно те земли, где сильна Тема Мелькора. Нолдор боролись с ней. Возводя крепости и покрывая камни узором, они не только бастионами отгораживались от того, кого звали Врагом. Они отгораживались от него Силой. И сейчас мне не увидеть их. Я смахнул со лба мокрую от пота прядь волос. Пусть всё так. Но я смогу дотянуться до Маэдроса. Должен. Маэдрос вышел на стену крепости Химринга. Ниже мерно расхаживали часовые. Выше были ледники и звезды. Правитель Восточного Белерианда смотрел на север. На Ангбанд. “Ненавижу тебя, - шептал он. - Ненавижу. Лучше бы ты был мертв. Ты предатель, и превращаешь в предателя меня. Вчера приезжал Келегорм, требовал наступать… мои отговорки уже не убеждают никого. Меня называют предавшим отца. Как бы я хотел действительно оказаться способен на это!” Не получилось. Маэдрос не хочет слышать меня. Он закрылся. А осанвэ идет так тяжело… силой мне не пробиться в его сознание. Ну что ж… попробуем иначе. Не Маэдрос. Келегорм. Убеждать Неистового, что я жив, - глупо, но… умолчим о том, как умершему отцу удалось обратиться к сыну. Я вспоминаю это лицо - тогда, в час Клятвы. Его глаза горели, его рот был оскален - ты вряд ли сильно изменился за эти века, мой неистовый сын. Келегорм соскочил с коня, рывком сорвал перчатки, не глядя бросил их кому-то из дружинников. - Мой лорд… - Оставьте меня! “Отец! Почему я вспоминаю тебя так ярко, словно ты был жив еще вчера?! Словно ты и сегодня жив?! Отец! Надеюсь, тебе не дано знать, что творится здесь. Надеюсь, ты не знаешь, в какого труса превратился Маэдрос. Мне стыдно думать о том, что он - твой сын… Отец! Твоя смерть была вчера. Сегодня. Миг назад. И мы не сделали НИ-ЧЕ-ГО, чтобы отомстить! Мне хочется плакать. Или рычать как зверь, в кровь раздирая углы рта!..” Не услышал. Пытаться дозваться до них через грохочущую Тему Ангбанда - всё равно что целить из лука при встречном ветре. Сил почти нет… Неужели… я так и не смогу предупредить их? Один застыл в своей ненависти, другой в гневе не видит ничего. А если попробовать поговорить с третьим? С тем, кто умел понимать меня лучше, чем мои собственные сыновья! Отдав распоряжения переписчикам, король Фелагунд спустился вниз, в пещеры. Прошел несколько залов, молча одобрив их убранство. Природное каменное кружево было подчеркнуто, отделано нолдорским резцом, и маленькие светильники были спрятаны в нем столь искусно, что посторонний не смог бы угадать, откуда идет свет. Бесчисленные складки скальной породы, словно тяжелая занавесь, скрывали вход в следующую пещеру. Финрод присел на камень. “Государь… ты бы порадовался, если бы смог увидеть это. Ты научил меня работать не с формой камня, а с его душой. Раскрывать ее. Делать зримой. Так из невзрачной ракушки достают сверкающую жемчужину. Государь… Учитель… Не знаю, почему я сейчас вижу тебя так отчетливо, словно - вчера расстались. Не хочу вспоминать наш последний разговор. Не хочу вспоминать твое лицо, искаженное гневом. Твое презрительное “Так оставайся с ними!” Не хочу… Ты был другим. Ты был добрым и мудрым, Государь. Только таким я тебя и помню…” Я чуть не рухнул с кресла. Он не слышит меня. Мне не достает сил заставить его услышать. Я больше ничего не могу… если меня не услышали эти двое, то остальные тем более… Проклятье! Я, зная о войне, не могу их спасти! Предупредить даже не могу… Мальчики мои… мальчики… Вы погибнете - и я обречен видеть это… Лучше шагнуть со скалы. Или - с балкона у себя в башне. Стоп. Моя башня. Вершина Бесснежной помогает видеть, но не усиливает осанвэ. Скорее наоборот - тут ведь всё держится на Теме Мелькора. А вот у меня… там всё другое. Уголок нолдорской Силы в Ангбанде. Мой дом. Скорее! |
|
|