10

В темных глазах Ниэнны было почти обвинение.
– Брат, когда-то я спасла этому мальчику жизнь. Он дорог мне! Чего ты хочешь от Феанора, Мелькор?
Она боялась за своего воспитанника – боялась лишь потому, что я проявил к нему интерес. Она, та, что называла меня братом, не доверяла мне. Они все относились ко мне, как к волку, забравшемуся в овечий загон. Только, в отличие от волка, у меня не было выбора.
– Мелькор, ты желаешь ему блага. Но ты хоть на миг задумался, куда приведут его твои благие намерения?!
Ну, конечно! Что бы я ни делал, что бы ни говорил – от меня ждали зла. Ждали так жадно, так уверенно, что у меня то и дело появлялось желание дать им то, о чем они так мечтали – и Айнур, и Дети. Зачем же разочаровывать окружающих?
А Феанор… Феанор был первым – нет, единственным, который взглянул на меня без страха. С интересом. С симпатией.
Это было – как в той, прошлой жизни, в Эндорэ, когда я был окружен друзьями и сподвижниками, когда мы вместе обустраивали свои земли и понимали друг друга даже без осанвэ. Я уже почти забыл, как это – когда к тебе относятся без плохо замаскированной неприязни и подозрения.
– Феанор не будет скрывать вашей дружбы, Мелькор. И всё то, что несешь на себе ты, придется нести и ему.
Я знал это. И знал то, что мне нужен – необходим! – союзник. Манвэ пользовался любым удобным случаем, чтобы напомнить, что судьба моих соратников в Эндорэ висит на волоске. Порой мне казалось, что он нарочно меня провоцирует в надежде, что я совершу ошибку. За каждым моим словом, за каждым шагом следили. Я чувствовал, что меня загоняют в угол – неторопливо, вдумчиво, аккуратно. Я словно шел по лезвию ножа – и понимал, что вечно так продолжаться не может. Рано или поздно я сорвусь. Единственным выходом было – покинуть Аман прежде, чем это случится. Но я был слишком ослаблен заточением – вернись я тогда в Эндорэ, Валар легко уничтожили бы меня. А заодно и моих сторонников.
Феанор с его единственным в Арде даром был нежданной удачей, которая улыбнулась мне, когда я почти отчаялся.
– Да, я прошу от тебя жертвы, – суровый взгляд Ниэнны стал почти умоляющим.– Но не ради себя. Ради этого мальчика, которому, по твоим словам, ты желаешь добра. Откажись от дружбы с ним, Мелькор.
Скорбящая, похоже, не понимала, о чем на самом деле просит. Или делала вид, что не понимает. Я был один в Амане – но не в Арде. Меня ждали в Эндорэ. Ждали и верили в мое возвращение. Соратники. Те, что приняли мою Тему. Я не мог пожертвовать ими.
И еще – сам Феанор. Одинокий, как я. Чужой своему народу. Бесконечно несчастный. Как я мог оттолкнуть его – ведь я сам предложил ему помощь!
– Ты погубишь его. Остановись, брат!
– Нет.

11

Мелькор некоторое время молчал, склонив голову. Наконец снова посмотрел в глаза Феанору.
– Я убил твоего отца, – он сказал это спокойно и твердо, не отводя взгляда.– Мы с ним были врагами – ты знал это. Но я пощадил бы его ради тебя, если бы не счел тебя предателем.
В его голосе послышалась горечь:
– Я могу понять, что ты не желал сражаться против родичей и тех, кого считал учителями. Но, Феанор, почему ты отказался отдать мне Камни? Ты ведь знал, что я не мог оставить их в Амане, что они были необходимы мне, чтобы уравновесить силы. Достанься они Валарам, и у меня не было бы шансов.
Мелькор умолк, словно колеблясь, потом продолжил неожиданно жестко:
– Всё могло быть иначе, договорись мы тогда. Теперь же ты потерял семью, а я…
Он не договорил. Просто протянул вперед руки.

Расширенными, обезумевшими глазами Феанор смотрел на руки Мелькора. Кожа ладоней была чистой и ровной, но… это были сожженные руки. Боль пульсировала в них, скручивала, разрывала – Феанор на миг ощутил, как будто это творилось с ним.
– Мелькор, кто тебя так?! – непонимающе прошептал нолдо.
– Камни, – Темный Вала криво усмехнулся.– Сильмарили.
Вгляделся в побледневшее лицо нолдора, уронил руки вдоль тела и постарался, насколько мог, ослабить связь с Феанором: тому и так несладко, будет с него.
– Мне пришлось сразиться с той тварью, которая помогла мне убить Древа, – пояснил Мелькор.– Она оказалась слишком серьезным противником. Я не смог одновременно биться с ней и сдерживать Силу Камней.
Он отвернулся к окну.
– Можно я тебя спрошу? – Феанор проглотил комок в горле, слова давались ему с трудом. – Я понимаю, что есть темы, на которые нам лучше не говорить, но всё же… Скажи, если бы я отдал тебе Камни, ты пощадил бы Древа?
Мелькор долго не отвечал, глядя вдаль, туда, где за окном медленно кружились редкие снежинки. Наконец повернулся и прямо посмотрел в глаза Феанору.
– Раз уж ты задал этот вопрос... постарайся понять меня. Я не мог пощадить Древа, – он предупреждающе поднял руку.– Я погубил их не ради мести, Феанор. Я должен был вернуться в Эндорэ. Вернуться так, чтобы меня не преследовали. Убив Древа, я нанес удар в средоточие силы Валар, в самое сердце Амана. Если бы я этого не сделал, сейчас, скорее всего, был бы уже не здесь, а в Мандосе.
Он умолк, глядя на нолдора почти со страхом: поймет ли тот? Или отшатнется в ужасе?
Феанор ответил на удивление спокойно:
– Значит, я понимал всё правильно...
– Понимал? – взгляд Мелькора оставался напряженным.
Вместо ответа Феанор долго молчал, глядя в потолок, и потом заговорил словно о другом:
– Я должен ненавидеть тебя. Ты уничтожил всё, что я любил. Всё, что было мне дорого. В Амане и здесь. Ты не просто лишил меня семьи. Ты убивал моего отца – но ты убил Короля Нолдор. Ты сгубил самое святое, что было для меня, – Древа. Я должен тебя ненавидеть… – на слове "должен" он тяжело вздохнул.
Мелькор молчал. Феанор говорил, словно рассуждая сам с собой:
– А вот брата моего Финголфина я должен был любить. Должен. Надеюсь, у него хватило ума вернуться в Аман. Иначе его смерть будет очень тяжелой… если он еще жив…
– А что случилось с Финголфином? – Мелькор немедленно ухватился за возможность увести разговор от мучительной для обоих темы.
Что сделано, то сделано. Остается только идти вперед. Не оборачиваясь.
– Я оставил его подышать бодрящим морозным воздухом, – с усмешкой отвечал Феанор. – У самой границы Хэлкараксэ. Так что сейчас он либо вернулся к проклявшим нас Валарам, либо… если он действительно так решительно настроен мстить тебе, как кричал, то он должен был отправиться через Лед. Но к холодам он не привык. Отнюдь.
– Проклявшим?… – Мелькор в три шага пересек комнату и уселся в кресло у изголовья нолдора.– Расскажи мне, что там произошло, в Амане. После того, как я скрылся. Пожалуйста, Феанор.
"Пожалуйста". Давно ли эти двое полыхали ненавистью?
– Мало хорошего произошло… – Феанор снова принялся рассматривать потолок: воспоминания были не из приятных. – Если тебя интересует Проклятие… оно было за Альквалондэ. Тэлери не хотели давать корабли. Пришлось брать самим. Силой. – Нолдо скривился. – Вот Валар и пожелали нам "счастливого пути". Похоже, Намо был не так уж и неправ… бесплодность войны с тобой и предательство нас уже настигли.
Феанор опять надолго замолчал, перебирая в памяти недавние события.
– Кстати, ты напрасно волновался, что Сильмарили могут достаться Валарам. Они их у меня потребовали – когда еще не пришли вести из Форменоса. Сказали: возродить Древа. А я не понял, зачем им для этого нужны все три. Один – понимаю. Три – нет. Настолько не понял, что отказал. Ясно? – он повернул голову и посмотрел на Мелькора в упор.
– Феанор, – очень тихо проговорил Темный Вала, – как ты думаешь, сколько времени ты продержался бы против Стихий, если бы они твердо решили забрать Сильмарили? А ведь Камни были нужны им не меньше, чем мне.
– Ты ошибаешься, – Феанор снова стал смотреть в потолок. – Они не осмелились взять их силой. Ты, между прочим, тоже…– он сцепил тонкие, исхудавшие пальцы, несколько раз размял их, безуспешно скрывая мучительный поиск единственно возможных слов. – Уже поздно считаться прошлым, Мелькор, но одно я хочу сказать тебе: я не предавал нашей дружбы. Я твердо решил держаться в стороне от войны, и даже гибель Древ не смогла поколебать моих намерений. Я отказал Валарам в Сильмарилах, как отказал тебе. Только потом…
Сын Финвэ закрыл глаза, пряча под ресницами своевольные слезы. Его губы сжались, лицо напряглось, застыв каменной маской.

далее