6

Я заставил себя успокоиться.
Гнев, проклятия, мольбы и угрозы… хватит. Накричался. За всю свою жизнь я не кричал столько.
А теперь пришло время холодного разума.
Я пока жив. Я пока даже цел.
Вот только сил совсем нет. Всё отцу отдал.
Сил нет, но они могут мне понадобиться в любой миг. Похоже, Мелькор не отдаст меня палачам. Похоже, он мною займется сам.
Тьфу, не "Мелькор", конечно же! Моргот.
Отец накрепко выучил нас, как называть Врага. Аманские привычки держатся, не вырвешь.
Ладно, не о том речь. Надо собраться с силами.
Вот на столе – кувшин и какой-то хлеб. Поесть – это правильно.
Я подошел к столу, взял кувшин в руки – и замер. А что, если?..
Нет, я боялся не яда. Вернее, не смертельного яда.
Я нужен Врагу не мертвым. Я нужен Врагу сломленным.
Как отец.
И подмешать какое-нибудь зелье, парализующее волю, Моргот вполне может.
Вода в кувшине призывно булькнула, когда я поставил его на стол.
Н-нет. Не стану пить. Хотя хочется.
Я сел, стиснул виски пальцами.
Итак, что же случилось с отцом? И главное: когда это случилось?
Маэдрос, Маэдрос, в твоем вопросе – ответ.
В Амане. Конечно, еще в Амане. Давным-давно.
Тогда: зачем он Врагу?
Зачем? После сегодняшнего ты еще спрашиваешь: зачем?
Да. Конечно. Отец был единственным, кто мог бы ему противостоять. Был.
Как из разрозненных камушков возникает четкий рисунок мозаики, так я сейчас собирал события последнего века заново.
Я слышал, что отец как-то владеет Силой Пламени. Слышал – от Маглора. Сам Государь никогда не говорил со мной об этом. Да и с Маглором, похоже, только говорил.
Стоп. Неважно.
Важно другое: я сам видел, как отец может противостоять майарам. Стало быть, он и Валарам мог бы противостоять. Чуть не на равных.
Знал ли это Мелькор?
Разумеется!
Знал – и поспешил стать другом моего отца.
Так, этот камешек лег на место. Собираем мозаику дальше.
А вот и место для второго камешка: гибель Древ.
Что было бы, прими отец сторону Мелькора? Позволь он Пламени вырваться не в Белегаэре, а в Амане?!
Я содрогнулся.
Но этот камешек не лег в свое гнездо. Отец этого не сделал. Устоял перед ложью Врага.
А вот – третий камешек. Беспросветно-черный.
Смерть Короля.
Отец не оправдал ожиданий Врага, и тот – отомстил.
Камешек четвертый. Сильмарили.
Гм… здесь – не понимаю. Если они были так нужны Врагу – почему он предложил мне Алмаз сейчас?
Ладно, этот камешек поставим позже.
Собираем мозаику дальше.
Итак, отец смог стряхнуть наваждение Моргота и не стал орудием в его руках. Он прозрел – пусть ценой смерти Короля. Государь сделал то, чего Моргот боялся больше всего: вышел на бой с ним.
Мог ли Враг убить его?
Не знаю.
Его сегодняшние слова о своей силе – а правда ли это?
Что?! Маэдрос, ты хоть на миг полагаешь, что Отец Лжи скажет правду?!
Итак, Моргот захватил моего отца в плен. Захватил, похоже, тяжело раненым. Захватил и…
Правильно: лечил.
Друг выхаживал друга. Выхаживал, простив ему гнев и вражду.
Очень трогательно.
Сейчас слезу пущу.
Только одно в этой внезапной доброте меня интересует: что Моргот сделал с сознанием Феанора, пока лечил его тело?!
Вот он, последний камешек. Главный.
Как красиво всё должно было получиться! – отец отрекается от мести ("Наша смерть не воскресит Короля!"), я передаю его волю братьям ("Воля отца священна!"), мы заключаем мир, Мелькор, полный заботы о нас, отдает нам Сильмарил (Менестрели, сюда! Это надо воспеть!), и мы, сожалея о былом неразумии, начинаем…
Да-да-да, именно это.
Мы начинаем слушаться его. Исполнять его "просьбы".
Мы превращаемся в его рабов.
Благодарных и сытых рабов.
Рабов, искренне верящих в мудрость господина.
В то, во что превратился отец.
Красивый узор, ничего не скажешь.
Вражий.
Отец, прости меня. Ты уже ослеп, но я еще зряч. Ты назовешь меня предателем, но, Государь, клянусь тебе – я не предатель! Я верен тебе – настоящему. Не одурманенному Врагом.
И пусть лучше нолдор погибнут в голоде и мучениях, но – они не станут счастливыми слепцами в руках Моргота!
Я отказался сегодня взять Сильмарил – как подачку.
Я преступил Клятву. И Внемировой Мрак – мой удел.
Что ж…
Но я, Маэдрос, сын Феанора, говорю: я не стану тем, чем хочет видеть меня Враг. Что бы он ни делал со мной, как бы ни ломал мою волю, я останусь – собой!

далее