Книга вторая. Пленник судьбы
 |
15 Властелин, но теперь-то зачем?Ты уже начал войну – наконец-то, давно пора! – так зачем ты опять позволяешь этому нолдору злить тебя?! Я же слышу, Властелин, я отлично слышу, как ты приказал Цитадели не позволять ему отходить от тебя дальше, чем на три шага. А сам кружишь по коридорам, раздражение сбросить пытаешься. Получается у тебя не ахти как. Зачем, Мелегорус?! Хочешь беречь свою живую игрушку как память о том, что и в Амане было что-то хорошее, – да запри ты его в Северо-восточной башне и храни там! Даже и не в башне дело – пусть бродит где угодно, но в душу, в Музыку свою зачем его пускать?! Властелин, вспомни: много ли во всем Эа тех, кто приводил тебя в ярость? Сколько тех, кому удавалось это более одного раза?! Так почему ты ставишь своего нолдора выше Эру с Манвэ?! Хорошо, допускаю, тебе нужна живая забава. Ну так возьми волколапыша какого-нибудь… а кстати, это мысль. Вон, Дарг любит с волчицами развлекаться – так что мешает мне подарить Властелину смышленого щенка? Отец – майар, мать – волколак… если такой щеночек будет расти на руках у Валы, если Мелькор разовьет и направит его сознание, то ой какой интересный зверь может получиться! Уже и не совсем зверь. Или совсем не. Властелина такая игрушка должна заинтересовать. Отвлечь, по крайней мере. 16 В покои Феанора Мелькор вошел совершенно по-хозяйски, сел в кресло, кивком разрешил нолдору занять второе.Пламенный безучастно повиновался, сцепив руки и глядя в никуда. “Ссора с ним – самая большая глупость, которую я могу допустить, – напомнил себе Мелькор. – У него Венец. Не мой и не его – наш. Да и атани… слишком многого мы можем достигнуть только вместе. Я – НЕ – ДОЛЖЕН – С – НИМ – ССОРИТЬСЯ. Это не в моих интересах. Это не в интересах моего дела. Он не способен быть разумным. В принципе – не способен. Значит, я должен быть разумен за двоих”. – Ты знаешь, что твой брат здесь. Ты сам видел это. Мелькор не спрашивал. – Война неизбежна. Но я не забыл о данном мною слове. Я сделал всё, чтобы привести Финголфина в бешенство; он рванет биться со мной – и это даст мне возможность не трогать твоих сыновей. Они не объединились; ты это видел. Феанор уронил голову на руки. От этого резкого движения Венец, как ни плотно сидел на голове, упал и покатился по столу. Мелькор сжал зубы. “Но ведь ты сам виноват. Ты сам натворил то, что я сейчас отчаянно пытаюсь исправить!” – Друг мой, – Мелькор аккуратно поставил Венец на дальний угол стола, – я уничтожу Финголфина и пришедших с ним, но не трону твоих сыновей. Избранные тобою нолдоры останутся живы. А твой брат и те, кто с ним, всё равно были приговорены Государем нолдор, разве не так? Пламенный медленно поднял голову. – Они все – мой народ... – хрипло сказал он. “Это уже чересчур! Ты сам бросил их! А теперь вдруг проникся жалостью?! Нашел время; лучше некуда!” Мелькор прикусил губу: говорить всё это вслух определенно не стоило. Надежно закрыл свои мысли от нолдора. Тот с горечью посмотрел ему в глаза. – Да, я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – Мастер снова опустил голову. – Догадаться нетрудно. Я сам сотни раз думал о том же. Тишина. – Да, – Феанор почти уткнулся лицом в стол, – да, я бросил их сам. Я не хотел их убивать... но я понимал, что, скорее всего... Впрочем, я тогда не слишком много размышлял о них. Он выпрямил шею, но глаза его были закрыты – то ли он боялся встретиться с Мелькором взглядом, то ли просто хотел отгородиться ото всего: – А сейчас... моя ненависть к ним перегорела. Я не могу больше думать о том, что они пошли против меня и тем виновны. Я вижу, что они совершили невозможное. Невозможное даже для меня. И я... – его стиснутые руки побелели от напряжения, – я не могу не вспоминать, какими были мы все когда-то в Тирионе. Я ведь знаю в лицо каждого из них... Помолчал и скривился в усмешке: – Уж прости мою непоследовательность. Мелькор положил ладонь поверх его сцепленных пальцев: – Пойми одно, друг мой: я с тобою. Я на твоей стороне. Нолдоры мне безразличны… честно говоря, все. Но ты – ты мой друг. Что бы ни происходило. Ты знаешь. В нашем постоянно меняющемся мире это одна из немногих вещей, в которой ты можешь быть уверен. Феанору показалось, что башня завертелась волчком. Как тогда, когда они – два врага – поняли, что враждовать им не из-за чего. Так и сейчас Пламенный осознал, что слишком поспешно уверовал в разрыв Мелькора с ним. Он открыл глаза и в первый раз за весь этот разговор посмотрел на того, кого столько раз заново учился называть то "врагом", то "другом". – Что ты можешь сделать? – в его голосе была почти мольба. – Что? – Уже почти ничего. – Темный Вала покачал головой. – Оркам нужна добыча. Им нужно войско Финголфина. Отозвать орков, не добив прошедших через Лед, я могу… но не более. Пламенный зажмурился, словно от резкой боли. – Хотя… погоди… – Мелькор хитро прищурился, – есть одна идея. Но…. – Что – "но"? – Но ее осуществить будет трудно. И заняться этим придется тебе. – Говори же! – Я могу приказать оркам брать пленных. Это не так уж просто… большие потери. Двое, трое орков за каждого пленника. А что будет потом, Феанор? Скажи мне сам, что проще: убить нолдор – или заставить их трудиться на Ангбанд?! – Тебе отлично известно, что сделать проще! – Феанор встал, отошел в стене, уткнулся в нее лбом. – Да, известно, – Темный Вала подошел к Пламенному, положил руки ему на плечи. – Но мне известно и то, что мой единственный друг не привык отступать перед невозможным. Или я ошибаюсь? Феанор медленно распрямился. Опущенные плечи развернулись. Даже не видя лицо нолдора, Мелькор понял, что тот одолел свое отчаянье. – Итак, друг мой, скажи: в силах ли ты убедить нолдор трудиться на Ангбанд? – “Если после так заданного вопроса он ответит отказом, то я совершенно не знаю его!” – У-бе-дить... – задумчиво произнес Пламенный. – Убедить нолдор можно в чем угодно. По крайней мере, я это сделать могу. Убедить даже в том, против чего они были настроены самым решительным образом. Ты сам знаешь, мне это однажды удалось... – Что мешает сделать это вторично? – приподнял бровь Мелькор. Феанор резко обернулся: – Попытаться, безусловно, стоит. Должно получиться. Не может не… – Вот такого Феанора я уважаю, – Мелькор стиснул его руку в дружеском пожатии. – Феанора, способного совершить невозможное. Феанора, который радуется трудностям. Феанора, сметающего все преграды. 17 Побеждать нолдор – не ведя войны?!Скажете – невозможно? Проще Воплощенному между струек дождя проскользнуть? Невозможно. А как же иначе? Это и только это – истинное дело для сильнейшего из Айнур – совершить невозможное. Задача, воистину достойная меня: совершить то, что не под силу никому иному. Феанор – берется. Уже взялся. Я это по его лицу вижу. Волевое лицо, решительное – как мне нравится смотреть на такое твое лицо, мой друг. Итак, орки будут брать нолдор в плен. Потери… потери неизбежны. Среди орков. Среди волколаков… их жалко. Ну да ладно. Придется смириться. Ты станешь прежним, мой друг. Это важнее сотни волколаков. Для меня – важнее. Ты получишь своих нолдор. Ты добьешься, чтобы они работали на Ангбанд. В этом я уже не сомневаюсь. А при захвате пленных погибнут самые рьяные орки… их, конечно, жалко, ну что ж…. это война. Зато армия слегка успокоится. – Феанор, друг мой, так мы решили? Ты займешься пленными? Займешься. Вижу. 18 Я только что согласился стать тюремщиком собственного народа.Я. Ставящий свободу превыше всего. Я. Звавший свой народ к свободе. Что я смогу сказать им? – когда их притащат пленниками сюда? Пленниками – по моему слову. Найду, что сказать. Должен найти. Я же смог в Тирионе убедить всех в необходимости ухода. Да так смог, что мой ненаглядный братец пришел сюда через Лед. А ведь как он противился когда-то самой идее прихода в Эндорэ! Стать тюремщиком – это чудовищно. Это отвратительно. Но – иначе мой народ будет перебит. Я не сомневаюсь, что с орками нолдоры могут биться на равных, но... я не знаю, сколько всего орков в Ангбанде. И – здесь не только орки. Стать тюремщиком – переступить через себя. Но Мелькор идет на гораздо большую жертву! Мы оба видели, скольким оркам придется жизнью платить за одного нолдора, взятого живым! А ведь орки – его народ. Ради меня, ради жизни моего народа он жертвует своим. Так как же смею колебаться я?! Да, заключить нолдор в тюрьму – это предательство. Но если мастер будет чувствовать себя пленным – он не сможет творить. Под страхом смерти ли, пыток ли – он не сделает ничего. А Мелькору нужны мастера, которые будут трудиться. Невозможно? Что ж, вот занятие, воистину достойное Феанора, – свершить то, что не по плечу никому другому. 19 ...Им обоим просто надо было придти в себя.Последние события, быстрота их смены – это оказалось слишком сильной встряской даже для них. Вот они и бродили по крепости. Просто так. Чтобы успокоиться. Чтобы окончательно убедиться в том, что их дружба осталась прежней. Чтобы ненадолго отвлечься от войны. Чтобы... Так, разговаривая ни о чем, они дошли до Тронного зала. Двери из черного камня послушно распахнулись им навстречу. Сколько раз ни бывал Феанор в Тронном зале, он всегда видел, что этот чертог – пожалуй, единственный в Ангбанде – зримо отражает то, что творится у Мелькора на душе. Тронный мог быть великолепным или сумрачным, ослепляющим величием или внушающим ужас... Порой Феанор задавался вопросом, точно ли воля Мелькора заставляет изменяться этот огромный зал – или сердце Цитадели меняется само по себе. Зайти сюда один Феанор так ни разу и не решился. Сейчас Тронный зал выглядел удивительно домашним. Чернота теплых углей очага. Тьма мягко обволакивала – так пушистый котенок трется о ногу хозяина. Золотистое пламя осторожно лизало края расщелины. Мелькор перешагнул через нее, кивнул Феанору – дескать, иди сюда. Сам поднялся на пару ступеней и опустился на верхнюю. Снова кивнул, предлагая усесться рядом. Оранжевое пламя поднялось выше, то облизывая пол перед троном, то устремляя протуберанцы вверх. Пламенный поднялся по ступеням, присел. Ему казалось, что они двое сейчас отгорожены от всего остального мира – отгорожены стеной теплой черноты и золотистой чертой огня. Мелькор взял его руку в свои: жест друга, никак иначе. Друга, с которым можно быть предельно откровенным. Откровенность Феанора была сейчас очень важна Мелькору. – Что ты думаешь о новых светилах, Мастер? – негромко спросил. – А стоит ли говорить об этом? – осторожно ответил тот. – Возрождение Древ нам с тобой уже стоило одной... – он хотел сказать "ссоры", но, помедлив, сдержался: – размолвки. – Имен-но! Ты тоже считаешь, что это – Древа. И я считаю так же. Да только я точно знаю, что их сила была выпита Унголиантой. Выпита до дна, вот ведь как. – Я понятия не имею, как им удалось возродить Древа... – покачал головой Государь нолдор. – Меня они уверяли в том, что это возможно только если расколоть Сильмарили, причем немедленно. Выходит, нашли другой способ. Мастер жестко усмехнулся: уверенный в том, что он был обманут, он не желал называть Валар иначе, чем холодно-отстраненным "они". – Валары?! – Мелькор скривился в усмешке. – Они найдут, жди дольше! – Тогда я перестаю понимать что бы то ни было! – выдохнул Пламенный. – Получается, что Единый вмешался в судьбу Арды – а ты этого не заметил. Мало того, получается, что я не почувствовал возрождения Древ. Что столь же невероятно. Поверь мне, – он сглотнул, – ты ведь знаешь, чем они были для меня. Помолчал, скривился в усмешке: – Выходит, два события, переворачивающие все судьбы мира, произошли – а оба мы этого даже не ощутили! Интересно, чем мы были так увлеченно заняты? – Венцом, – тихонько подсказал Мелькор. – Венцом?! – невольно переспросил Мастер. – Венцо-о-ом... – повторил он, размышляя. Встал, несколько раз прошелся вдоль огненной расщелины. Языки пламени поднимались ему навстречу и опадали, когда он проходил мимо. Их золотые отблески плясали на полу, но не рассеивали бархатной черноты, заполнившей Тронный зал. "Венцом..." – твердил про себя Феанор. Он помнил, как почувствовал себя вратами для Пламени, входящего в мир. Пламени, о котором говорили, что именно он дал думам Валар бытие. Феанор покусывал губы. Если эта догадка верна – то она столь же отрадна для него, сколь и опасна. Если верна... – Друг мой, – Мелькор понимал, что ему особенно важно заново добиться доверия Феанора, – я сначала было подумал, что это Единый. Но если бы вмешался он, то… никак не ради одних Древ. Он бы стер Ангбанд в порошок. Он бы расправился со мной. Да и тебе могло бы… перепасть от его щедрот. Тишина. Точно рассчитанная пауза. – Но он – не враг Арде. А сейчас даже сила Валар слишком велика для мира, обретшего форму. Эру понимает это ничуть не хуже меня. Мир просто расколется, ударь один из нас по-настоящему. К сожалению… мы сейчас как со стеклянными фигурками возимся. Мелькор досадливо нахмурился. – Так что возрождение Древ – заслуга не Валар и не Единого. Это следствие, хм, наших успехов. Пламенный повернулся к нему. Темнота, заполонившая зал, подступила ближе, и трона уже не было видно – высокие ступени уходили во мрак. Только игра изжелта-белых языков пламени на полированном камне и силуэты двух фигур. Феанор подошел к Мелькору, присел ступенью ниже и с виноватой полуулыбкой посмотрел на него: словно извинялся то ли за то, что всё вот так вышло, то ли за свою радость, скрывать которую было бесполезно. Мелькор в очередной раз напомнил себе, что ссориться с Пламенным нельзя. – Рассуждаем дальше, – произнес Властелин довольно сухо. – Возрождение Древ произошло помимо их воли. Но они послали Свет в Эндорэ. Зачем именно – вопрос. – Это не они послали, – усмехнулся Феанор. – Это тоже мы. – Мы?! – Мелькор непонимающе нахмурился. – Что ты такое го… Он побледнел, вперился в Феанора взглядом: – Ты?! Ты посмел?! Пламенный откинулся назад и сказал негромко: – При чем здесь я? Объединить Тьму и Свет – это были твои слова. Я лишь сделал то, чего хотел ты. В зале стало тихо. Только огонь гудел в расщелине. Феанор рискнул нарушить молчание: – Мы оба не подумали о том, как создание Венца отразится на Амане. Мы сами сняли границу, разделяющую Тьму и Свет. – Эт-того не доставало… – процедил сквозь зубы Восставший. – Меня угораздило так помочь моим собратьям! Открыть границу… Л-ладно. Темный Вала овладел собой, и продолжил уже спокойно. – Феанор, друг мой, война с Аманом грозит бедами нам обоим. Валары не имеют причин любить ни тебя, ни меня. Нолдор кивнул. – Тьма Великая, дорого бы я дал за то, чтобы узнать, что происходит сейчас в Валиноре! – выдохнул Мелькор. далее |
|