Книга вторая. Пленник судьбы
 |
24 Нет!Предатель! Впрочем... Это называется не предательством. Это называется нарушением приказа. Это называется нарушением воли Властелина. Преступлением воли. Просто – преступлением. Но что же делать мне?! Звать Мелькора? Тратить все силы на осанвэ? “Вернись, Саурон нарушил твой приказ”?! Нет. У меня еще есть гордость. Звать на помощь я не стану. Я кое-чего стою сам. Здесь, в Ангбанде. Я – друг Мелькора. Единственный друг за все века. Я – создатель Венца. Я – победитель Унголианты. И с Сауроном я прекрасно справлюсь сам. Точнее, пока что не с ним, а с его орками. Он выпустил армию на Белерианд. Ну что ж... Пусть посмотрит, что может сделать с этой армией один... ну, так скажем, один друг Властелина. Один-единственный друг. 25 Феанор вошел в туннель, пропетый внутри Тангородрима.Коридор, где вместо стен, пола и потолка – Музыка. Незримая грань. Ноги опираются на пустоту. Идешь над бездной, дышащей огнем. Идешь – сотни локтей внутри вулкана. Идешь – словно по камню. Феанор остановился. Над ним было жерло. Под ним – пропасть, на дне которой спит, всхрапывая, багровая лава. Только рдяные сполохи по ней пробегают. Пламенный улыбнулся: здесь было единственное место в Ангбанде, где он мог всецело быть счастливым. Огненные горы тотчас отозвались. Глубоко вздохнули, просыпаясь и приветствуя того, кто был им сродни. Радость. Радость единения с огненной стихией. Радость от переполняющей силы. Радость мести. Здесь, в сердце вулкана, даже не надо призывать силу Пламени. Здесь можно просто говорить с воплощенным огнем. С лавой, которая уже кипела. Багровая пена шевелилась, раскаляясь, разбухая, растя... выше, выше – Феанору казалось, что его ступни сейчас утонут в алом кипятке! – но нет, лава обошла незримую границу и поползла вверх. Дожелта раскаленный вулкан гудел, ходил ходуном, лава поднялась Феанору до пояса, до плеч, до глаз... сомкнулась выше головы. Государь нолдор стоял внутри извержения – и своей волей, своим гневом, гневом нолдора и волей Пламенного гнал лаву вверх, вверх, вверх – к уже не видной ему горловине кратера и потом на юг. Вниз. На орков. Лава кипела вокруг незримых стен туннеля, пузыри жидкого камня лопались и растекались по прозрачным стенам, из трещин в скалах наружу вырывался огонь, и Пламенному казалось, что это его руки тянутся поразить орков, его гнев, его ярость извергается сейчас из жерла Тангородрима. 26 Жаль, я не могу этого видеть!Что ж, пусть придется разить врагов вслепую. Врагов нолдор. Моих врагов. Мне не нужно смотреть, чтобы знать, как лава настигнет орков, как они будут тонуть в этом расплавленном камне, гореть в вырвавшемся наружу огне глубин! Жаль, что я не могу так же легко справиться с первым из врагов. С тем, кто послал орков на юг. С тем, кто нарушил волю Мелькора. С Сауроном. Но нет. Сейчас Саурон ни в чем не виновен передо мной, и не мне его карать. Пусть с ослушником разбирается Мелькор. Я не умею ждать, но – подожду. 27 А вот это – просто подарок!Даже жаль, что нолдор мне враг. Такую правильную вещь придумал! Досадно, что я сам это не сообразил. Майар Ауле называется! – даром что бывший. Зрелище получилось шикарное – когда вышедших из Ангбанда ослушников догнала лава Тангородрима. А еще лучшим зрелищем были лица моих гвардейцев. Из них за ворота не ринулся ни один – хотя ой как хотелось. И наблюдать, как у уруков мучительно скрываемая зависть сменяется пониманием и обычным воинским спокойствием, – это приятно. Итак, гвардия в полном порядке. Уже в полном порядке. Больше всего мне сейчас хочется найти нолдора и поблагодарить. Самое смешное, что поблагодарить совершенно искренне: он помог мне восстановить в войсках порядок. Жаль, нельзя этого сделать. Та-ак, что творится на равнине? Треть ретивых орков зажарена. Немного. Сообразительные ребята – успели разбежаться в стороны. И настроены куда более решительно. Это правильно: раз им родная крепость подпалила пятки, надо выместить злобу на квын-хаях. Вот и посмотрим, как нолдоры готовы к войне. Эта битва во многом послужит к пользе Ангбанда. Я ее выиграл – даром что наверняка все орки полягут в бою. Это не потеря. Опять же – этот нолдор попытался сжечь воинов Ангбанда. Серьезное обвинение. Возможно, и хитростей с Вьяр не потребуется. 28 – Огонь на севере! Тангородрим!– Враг бросает нам вызов! – К оружию, нолдор! – Наконец-то! – Гильмар! – Да, командир? – Поедешь гонцом к Королю Финголфину. – Командир! – Ты до сих пор здесь? – Командир, молю: пошли гонцом любого! Мое место в бою. Дай мне рассчитаться. За себя. За них. – Гильмар, ты смеешь спорить? – Я хочу драться! Вы выгнали меня из разведки, вы не верите мне, бывшему пленнику, вы боитесь, что моя воля может быть подчинена Врагу! Ваше право! Я не прошу мне верить! Я прошу одного: дайте мне у-би-ва-ть орков! Дайте мне погибнуть в бою! – Алдамир! Скачи к Королю! Стрелой!! – Мы перехватим врагов, да, командир? – К бою! 29 Вот оно! Наконец-то! Я рассчитаюсь за каждого из нас, из замученных в Ангбанде!Ближе, твари, ближе! Вы звери. Вы хуже зверей. Зверь терзает добычу от голода. А вы?! Вы – гнойник на теле Арды. Вас надо изничтожать. До последнего. Вам дан разум, твари, но вы хуже безмозглой гадины, хуже паука, сосущего кровь из мухи. Уничтожать вас – это даже не убивать пауков. Каждый ползучий гад хоть чем-то полезен миру. Вы же – зло. И только зло! Убить любого из вас – мужчину, женщину, ребенка – это выдавить из мира каплю скверны. К вам не может быть жалости. И я буду вас убивать. Пусть погибну, но я буду убивать вас, твари! 30 Феанор взбежал – да нет, взлетел на вершину Бесснежной. С размаху сел в кресло.И – увидел свою ошибку. Извержение только показалось ему большим. На самом деле лава залила лишь окрестности. И главное – почти не причинила вреда оркам. Ну... не “почти”. Треть врагов всё же погибла. Но не более. Волчьи всадники просто рванули вперед – лава течет слишком медленно, выученный ангбанский зверь способен от нее удрать. Даже с седоком. А умные командиры пехоты отвели своих орков к западу и востоку. Лава-то текла на юг. И вот теперь орочья армия (да, уменьшившаяся, да, подпаленная, но всё же оставшаяся армией) тремя языками стремительно шла к нолдорским крепостям. Эред Вэтрин. Дортонион. Химринг. Химринг! Маэдрос. С покрытых ледниками пиков Химринга видно далеко. Извержение Тангородрима предупредило всех нолдор об идущих на них врагах. Хоть в этом оно оказалось действительно полезным. А сейчас на Химринге не могут не разглядеть приближения орков. Феанор закрыл глаза. Попытался позвать Маэдроса. Предупредить. Помочь. Не сыну – всем нолдорам. 31 Враг начал войну! Что с отцом?! Убит?!Я сжал палантир левой и обрубком правой. Жи-и-ив... “Маэдрос!” Я чуть не выронил палантир. Но – сейчас не время для гордости. – Что происходит?! Скажи – что?! “Это Саурон. Мелькора нет в Ангбанде. Я пожег орков... жаль, мало. Не рассчитал”. – Это извержение – ТВОЕ?! “Мое... Ж-жаль... ладно. Орки идут к вам. Не спи, не жди, пока они постучатся в твои ворота! Высылай отряд-другой, перехвати, пока они не перестроились по-боевому”. – Спасибо! Отец, я всегда знал, я не верил... “Молчи. Предупреди... а, Саурона во Тьму Внешнюю через Таниквэтиль Унголианте в глотку, чтоб подавилась, – предупреди Финголфина. На него нападут сегодня. До тебя им еще дойти надо”. – Конечно! “И – Дортонион. Там волчьи всадники”. – Отец... Я с трудом сдерживал слезы счастья. Отец, я так мечтал об этом – когда-то! Я отчаянно надеялся, хотя не смел верить все эти годы, что ты всё-таки станешь – собой, что ты, ты и только ты будешь командовать всеми нами, что ты и только ты укажешь единственный способ разгромить армии Ангбанда. Я ничего не сказал, но он – понял. “Поторопись, мальчик мой. К тебе пришла война”. – Да, Государь. 32 Волна осанвэ изгибается над Белериандом.“Фингон, армия орков нападет на вас сегодня же!” “Маэдрос?! Откуда ты знаешь?” “В палантир смотри!” “Келегорм! Ты хотел войны? Она настала. Выводи конницу!” “Брат, наконец-то!” “Финрод! Аэгнор и Ангрод не услышат меня. Предупреди их: на Дортонион нападут сегодня. Или завтра, не позже”. “Спасибо, Высокий! Я поспешу!..” “Ты не успеешь им на выручку. Но поторопится конница Келегорма”. “Маглор! Враг идет на нас. К бою дружину! Мы выступаем немедленно!” “Как прикажешь, брат!” Палантир замерцал. Маэдрос схватил его – и увидел Финголфина. “Маэдрос, спасибо!” “Король, это мой долг. Встретимся в Дортонионе”. “Да, в Дортонионе”. Маэдрос кликнул оруженосца – однорукий, он не мог надеть доспехи сам. 33 Мои мальчики... Мои взрослые мальчики...Давно ли я держал вас на руках? Давно ли радовался вашим детским успехам? А теперь вы бьетесь. Сами, без меня. Я даже помочь вам не могу. Мог. Не получилось. Но вы и не хотите помощи. Вы хотите биться – наконец-то биться. Маэдрос – тихий, вежливый, неприметный в Амане и немыслимо упрямый здесь. Мой мудрый Маглор, неистовый Келегорм, дерзкий непоседа Куруфин. Вас только четверо в этой битве, мальчики; бешеные средние бьют орков с такой гневной радостью, словно в жару до родника дорвались, а старшие торопятся к Дортониону. Обошли орков с фланга (фланг этот попутно смели!) – и на запад. Когда вы успели вырасти, мальчики? Когда мастера сумели стать воинами? И – какими воинами! Я горжусь вами, сыновья мои. 34 Война – против всех.Против ненавистных квын-хаев. Против крепости, ставшей врагом, плеснувшей расплавленным камнем вслед. Война беспощадная. Можно убить квын-хая, если он нападает, – но кого убивать, когда подлые заморские вояки выпускают тучи стрел?! Жалкие трусы, боящиеся встать лицом к лицу! Впрочем, проклинай–не проклинай трусость нолдорских лучников, а от их стрел надо было спасаться. И орки рванули к югу. К Нагорью – даром что от тамошних орков много лет ни слуху, ни духу, но если и помощи от собратьев не будет, то сами горы закроют бывших ангбандских бойцов. 35 Они бегут! Они бегут, трусы, падаль, корм крысиный!Они смелы только когда нолдоры связаны! Знаю я, насколько эти твари смелы с пленными! Битва?! Ха! Скорее уж – игра в догонялки! Убьем всех, кого успеем догнать. А они горазды быстро бегать. Они бегут даже днем. Слепнут, задыхаются под лучами солнца – но бегут. Не все, конечно. Многие просто падают. Их бросают умирать. Наши – те, кто подобрее, – добивают таких умирающих. Дескать, с врагом биться – это одно, а на мучительную смерть обрекать нельзя. А я – не добрый. Пусть умирают под жгущим их солнцем. Пусть в пустоту кричат: “Воды!” Пусть. Пусть умирают самой мучительной смертью. Как они убивали нас. 36 Гм. Ничего не понимаю.Орки бегут. Видеть это радостно, только вот одно непонятно: почему они бегут? Я бы на месте Саурона отправил на войну лучших. А не этих, б-быстроногих! Саурон отправил сражаться заведомо худших?! Почему?! И еще. Бегут эти орки – к Дортониону. Все. От мальчиков моих, от Финголфина – не к северу. К югу. Или... они до сих пор не знают о захвате Нагорья? Тогда... тогда они рассчитывают на помощь сородичей? Сородичей, давно моими мальчиками перебитых. Н-да, не завидую я этим оркам. 37 – Знамя Финголфина на западе. Видишь? – Маэдрос приподнялся в стременах.– Вижу, – кивнул Келегорм, поднося к губам боевой рог. – Что ж, сыграем в молот и наковальню, – усмехнулся Куруфин. Над полем битвы пронесся звонкий, чистый звук. В ответ затрубили рога Дортониона. Потом откликнулось войско Финголфина. – Ох и давно же я мечтал о такой доброй разминке для плеч! – оскалился Куруфин. – Я думаю, – Маглор перед боем был собран и напряжен, – что Враг бросил на нас лишь малую часть своих сил. Он испытывает нас. – Он узнает, на что мы способны! – гневно рассмеялся Келегорм. 38 Оркам повезло: они бьются ночью.Но темнота не мешает нолдорам. Я вижу каждого из них так ясно, словно стою рядом с ним. Мои мальчики. Племянники. Финголфин. Я едва мог разглядеть вас в ваших крепостях. А ведь Мифрим ближе, чем Дортонион. Нет, дело не в расстоянии. Там – вы отгорожены от Ангбанда. Не стенами и не горами, а – миром своим. Миром нолдор. А сейчас – вы полны ненависти. В вас кипит жажда убийства. Жажда уничтожения. Уничтожение – это Тема Мелькора. И я отлично вижу каждого из вас. Всех сразу. Вы побеждаете. Орки сейчас побегут – те, кто успеет. Достаточно первого, кто закричит “спасайся!” Вы побеждаете не только потому, что бьетесь славно. Вы побеждаете потому, что орки потерпели поражение раньше первой из схваток. Что ни говори, а я кое-чего достиг своим, пусть не совсем удачным, извержением Тангородрима. Это не только ваша победа. Это еще и моя. Так, Маэдрос? далее |
|