Книга вторая. Пленник судьбы
 |
9 Я медленно перебираю камни: словно мгновения прошлых эпох держу на ладони.Тогда я творил в радости. Тогда каждая Песнь не требовала мучительных усилий. Тогда не надо было постоянно думать о будущей войне. Тогда черные провалы в Музыке не напоминали о прошлом поражении. Тогда не надо было рассчитывать по крупицам свою мощь. Тогда ее можно было тратить щедро. Не то что теперь. Совсем недавно я во всем винил Унголианту, тянущую из меня силы. А ведь я должен был сразу понять, что именно происходит. После победы Пламенного мне действительно стало легче. Я даже водопад тот злосчастный переделал… Но хотя Паучиха погибла, моя Сила продолжала медленно, капля за каплей, покидать меня. Эндорэ. Мой мир. Земля, в которую я вложил себя, питается моей Музыкой. Наверное, мои собратья предвидели это – и не пожелали для себя подобной участи. Они предоставили Эндорэ самому себе. И мне. Как же они посмеялись надо мной, должно быть! – когда уходили на Запад. Но – пусть так! Пусть Эндорэ вытягивает из меня Силу – последним посмеюсь я. Потому что даже если эта земля выпьет меня без остатка, я буду здесь во всем. Везде. В камнях и реках. В травах и воздухе. В жаре и холоде. В зверях и птицах. В атани и… Да, и в эльдарах тоже. Пусть им противоположна моя Тема – но они приняли войну. Они сменили созидание на ярость. Тему Единого на Мою. Мне не нужно посылать против них армии, чтобы победить их. Я уже победил. Я изменил их дух – а прочие победы ничто для Валара! Что бы ни ждало меня в будущем – я победитель. Пусть победа и далась тяжело. И я не верю, что Эндорэ способно выпить меня досуха – хоть за тысячу эпох! 10 – Попробуем вот с этими, – Мелькор высыпал на стол несколько агатов, от крупных черных до мелких светло-серых.– Что ты с ними хочешь сделать? – спросил Феанор. Сейчас, ошеломленный тем, что Мелькор может вернуться к работе с камнем, он был готов работать как подмастерье. – Просто полосу узора. Потом можно будет браслетом согнуть – или так оставить. Пламенный кивнул, стал разбирать серебряную скань для ажурного рисунка между камнями – не просто оправа, а плетение металла, которая только подчеркнет скрытую сущность камня. Восставший тем временем выкладывал агаты на столе, ища будущий узор. Феанор наблюдал за ним вполглаза: Мастеру казалось, что можно сделать красивее, но он решил не спорить. Удовлетворенный узором, Мелькор взял центральный камень, чтобы подшлифовать его. 11 “Да глубже надо, глубже! Там жила внутри, ну же!”Не слышит. Закрыт от осанвэ. Пытается найти выход, не находит. И меня – не слышит. А сказать вслух я не решаюсь. Не знаю, почему. Боюсь, наверное... сам не знаю. Он не чувствует. Не чувствует камня. Камня, им же самим спетого. Как можно не чувствовать того, что создал сам? А вот – можно. Мелькор не видит того, что очевидно для меня. Ну и что мне делать? Опять солгать ему? Похвалить то, что – очевидная неудача? Ага, как же! Когда я поддавался ему на мечах, он быстро раскусил мою хитрость. Не умею я хитрить... и поздно учиться. Солгать нельзя. Первый раз он мне простил. Второй – нет. Солгать нельзя. А правду сказать?! “Мелькор, ты перестал быть мастером и сам это видишь”. Боюсь. Я впервые в жизни – боюсь его. Он мастером быть перестал, он и мечником быть перестал... А я – остался прежним. Это и заставляет меня бояться. Пламень Предвечный, да в Амане он бы только порадовался за меня, если бы я обошел его! Но то – в Амане. Или нет. Не так. Обойди я его... не знаю, но в этом бы не было беды. Беда в том, что он теперь уступает мне. Он лишился, а я – сохранил. И вот это... Хватит! Что мне в голову лезет?! Даже если он позволит чувствам взять верх над разумом – всё равно мы друзья, и рано или поздно... Именно. Рано – или поздно. Или поздно. Ой-й-й... 12 Они работали в четыре руки. Почти как раньше.Почти. Не бывало раньше, чтобы Феанор смущенно отводил взгляд в сторону, чтобы прятал от Мелькора свои мысли. Чтобы молчал вместо предостережения об ошибке. Не бывало и так, чтобы Мелькор работал гневаясь. Словно злился на камни за то, что они остаются мертвыми, что не обретает узор своей жизни. Зубцы охватывали агаты, завитки скани ложились между ними – но это не делало работу цельной. Феанор не поднимал глаз. Словно стыдился, словно сейчас ошибался он сам, а не его друг. – Что скажешь? – спросил Мелькор, когда они закончили. – Молчишь? Темный Вала развернулся и вышел из мастерской в кабинет. Феанор молча последовал за ним. 13 Он понял?Разумеется, понял. Он же не слепой. Он сам всё отлично видит. Камни умерли в его работе. Превратились в безжизненные части чуждого им замысла. Раньше Мелькор умел слушать то, что окружает его. Любил слушать. Теперь – привык подчинять. Дело – не в руках? Дело в нем самом? Он всё чаще говорит со мной тоном Властелина… он захотел приказать камням… Или я ошибаюсь? Как бы то ни было, его работа не удалась. Он это понял – по лицу видно. И не примет слов утешения. Чего-чего, а жалости он мне не простит. Тогда что? Может быть, это только начало? Боль отпускает руки, и мастерство еще просто не вернулось? Ты сам веришь в это? Не очень... но вдруг? – Говори, Феанор. Требует. Приказывает. Впрочем, будь со мной такая беда, у меня тон стал бы не лучше. – Хорошо, я скажу. Ты требуешь ответа. Ты заговорил об этом сам. Тем проще. Подоконник мой облюбовал. Понял – или просто почувствовал, что не от хорошей жизни пристраиваешься у этого окна? Неважно. – Мелькор, ты всё видишь сам. Утешать тебя я не буду. Лгать – тоже. Я лишь задам вопрос: ты хоть раз пробовал работать, когда начала отпускать боль? Или этот – первый? 14 Мелькор медленно кивнул, не глядя на Пламенного:– Первый. Ссутуленная спина, глухой голос, нежелание говорить – всё это Феанор знал по себе. Мелькор мог бы и не отворачиваться. Но Восставший не хотел, чтобы его таким видел хоть кто-то. Даже друг. – Я… – с трудом проговорил он, – слишком изменился. – Мы оба изменились, – тихо ответил Феанор. – Прежними нам не стать. Бесполезно пытаться вернуться в прошлое. – Ты сказал – оба?! – Мелькор резко распрямился, обернулся. – И поэтому, да, поэтому ты сделал ларец? Запер Сильмарили? – Да, – спокойно ответил Пламенный. Уселся в кресло, откинулся на спинку. Помолчав, спросил: – А что, тебе плохо работалось при светильниках? Чуть язвительно. Совсем чуть. Это – еще не дерзость. – Плохо. – Мелькор посмотрел на него в упор. – Но не из-за светильников. Не притворяйся, что не понимаешь. – Прости. Мне не следовало так шутить. Восставший сощурился: – Так чем тебе стал мешать Свет Сильмарилов? – Я должен отвечать на этот вопрос? – приподнял бровь Феанор. – Должен? Вала покачал головой. – Нет. Не должен. Подошел к окну, обернулся, внимательно смотря на Пламенного. – Кажется, наши пути сошлись, Мастер Феанор? Тот молча опустил веки в знак согласия. – А что дальше? – спросил Восставший. – Конец прежнего пути – это начало нового. Так что же дальше? далее |
|