Книга вторая. Пленник судьбы
 |
5 – Рассказывай дальше, Саурон, – попросил Ронноу. Кователь и ученик Кователя, он был единственным, кого действительно интересовали подробности путешествия Первого Помощника к гномам.Для прочих собравшихся майар этот рассказ был просто развлечением. – Стало быть, я вспомнил молодость, вспомнил, как Ауле язык для гномов сочинял, – ну и заговорил с ними на кхуздуле. Они удивились – челюсти до пояса отвисли, бороды пол метут… Вьяр рассмеялась. Тевильдо отметил про себя, как по-разному смотрят на Саурона две женщины: если на лице Тарис ясно написано, что она влюблена (и, кажется, взаимно), то Вьяр, тоже не отводящая взгляда… так смотрят, если ждут помощи. “Хм. Интересно, чем и как помогает Первый нашей красавице?” – Тильд потерся кошачьей щекой о ногу Вьяр, но та не обратила внимания, жадно слушая Саурона. – … И при виде этих камешков несколько молодых гномов так и брякнули: возьми, мол, нас с собой – учиться. – Что?! – Ронноу аж привстал. – Гном собрался покинуть родные пещеры?! Это гном-то?! – Ну, я же говорю – с полдюжины, молодых, глупых еще… – И что? Они приедут сюда?! – много тысяч лет никто не видел Ронноу таким взволнованным. – Нет. – Саурон сказал как отрезал. – Властелин запретил. – Переговорив сначала со своим нолдором? – холодно уточнила Тарис. – А то нет! – рот Первого исказился волчьим оскалом. Все майары напряглись, но вдруг… – Мяу–уур–ррр–уууРРрррх… Это Тильд в обличье кота выскочил на середину покоя, замурчал, выгнув шею и словно подставляя голову и спину для того, чтобы его погладили. Гнев майар иссяк мгновенно. Невольно улыбнулись все. Шут сменил облик на мальчишечий и уселся в центре, скрестив ноги. – А зачем тебе гномы, Ронноу? – спросил Тевильдо. – Ведь они не станут петь горы, как ты не возись с ними. – Я хотел бы сам поучиться у них. Все воззрились на него в изумлении. – Воплощенные мыслят иначе, чем мы. Их искусство очень-очень любопытно. И если они никогда не овладеют нашим, то мы-то можем соединить Песнь с рукотворным мастерством. – Тебе мало Воплощенных в Ангбанде? – приподнял бровь Дарг. – В Ангбанде, говоришь?! – Ронноу зло скривился. – Нолдор Властелина, что ли – раздувшийся от спеси? Или пленники, над которыми этот нолдор трясется так, что… – Мррр… – призвал к спокойствию Тильд. Саурон поманил рукой Вьяр. Та приняла облик кобры и вползла к нему на колени. Первый прогладил ее блестящую чешую и небрежно сказал: – А мне лень снова ехать к гномам с нолдорскими камнями. Я воин, это занятие не для меня. Никто не хочет прогуляться и поболтать на кхуздуле? Глаза Ронноу сощурились: – Ты предлагаешь поехать мне и тихонько привезти с собой парочку… – Ни-ни, – покачал головой Первый. – Я ничего не предлагаю. Мне просто лень ехать. И возможно, – он снова стал гладить Вьяр, – на северо-восточных заставах в день твоего возвращения будут стоять самые глупые орки, какие только есть в Ангбанде. – А я в этот день позову Анкаса полетать где-нибудь над западными горами, – добавила Таринвитис с улыбкой. “А я найду, чем занять Властелина”, – мысленно произнесла Вьяр – и раздула клобук. – А я попрошу Талло показать мне самую прекрасную иллюзию, на которую он способен, – промурчал Тильд. – Э-э-э, погодите! А мне, что же, Ирбина отвлекать?! – вскинулся Дарг. – Да чем же?! “Придумаем”, – Вьяр высунула раздвоенный змеиный язык, словно дразнясь. – Спасибо, – прошептал Ронноу. – Спасибо, собратья. – Только учти, – жестко обронил Первый, – мы ничего не знаем. НИ-ЧЕ-ГО. – Да. Да, конечно. Ничего. “Взволнованный Ронноу! – мысленно усмехнулся Тильд. – Счастливый камень. Гора, дрожащая от восторга!” – Послушайте, – Ронноу встал. – Поймите меня. Я ни в чем не хочу идти против Мелькора. Он собрал нас. Без него мы бы считались худшими учениками у своих Валар. Он дал нам возможность творить вместе. Творить так, как мы хотим. Он… я бесконечно чту его. Но кто виноват, что он заблуждается? – Его нолдор, – оскалил клыки Дарг. – Виноват Аман, – мрачно поправил Дарга Саурон. – Не будь Властелин заточен – всё пошло бы иначе. 6 – Мори, пойди сюда. Сядь. Слушай.– Мори, я совершил ошибку. Я знал, что ошибаюсь, но у меня не было выбора. Я решил сохранить жизнь тем землепашцам, которые проторили дорожку к смерти. Раньше самые яростные, самые непримиримые уходили. Уходили навек. Теперь они скапливаются там, в теплой долине. И приносят еду мастерам. А вместе с едой – мысль о бунте. – Мори, ты не слепой и должен понимать: среди мастеров зреет подготовка побега. Но я сомневаюсь, что даже ты сможешь найти заговорщиков. Я – тем более. Мне не доверяют почти все. Тебе... меньше, но те, кого нам надо найти, от тебя будут таиться. – И я спрашиваю тебя, Мори, спрашиваю, что же нам делать? – Мори, я долго думал и, кажется, нашел выход. – Слушай, малыш. Я позову мастеров в дальние шахты. Всех, кто захочет. Для мечтающих о бегстве это – шанс. Они сами выйдут вперед. А тогда... я попробую объяснить, чем именно они рискуют, кроме собственной жизни. Поймут – умницы, в мастерских работы много. Не поймут – пусть бегут. Мешать не стану. Пусть на еще одной заставе сложат черепа горкой. Посчитать Повелителю Феныргу, ежели изволит, гм! – Что скажешь, Мори? – Д-да... к-конечно... 7 Итак, Государь изволит быть со мной откровенным.Польщен. Государь изволит делиться со мной своими мыслями. В планы посвящать. Можно сказать – советоваться. Видимо, я должен от гордости сиять... или что там от гордости делают? А я за такое “доверие” готов броситься на него с кулаками. Потому что с равным успехом он может откровенничать со светильником на столе! Что ж, Государь, хочешь ты того или нет, но я не стану просто соглашаться. Я буду думать над твоими словами. Искать в них ошибки, мимоходом тобой допущенные. Ты уверял меня, что ждешь моего совета, – ты его получишь. Великий Феанор всегда упускает из поля зрения мелочи. 8 – Государь, разреши мне остаться.Феанор изумленно поднял бровь. – Почему? Кажется, Мори впервые шел против его воли, и это было настолько неожиданно, что вызывало именно удивление, а не гнев. – Ты что, в шахту лезть боишься? Или – спину в забое сломать? – Государь, а на кого ты оставишь пленных? – тихо спросил Мори. – Ни на кого, – пожал плечами Мастер. – Куда они денутся? – Ты уверен? – Мори испытующе посмотрел ему в глаза. Феанор задумался. Закусил губу, прошелся по кабинету, мимоходом зажег пару светильников… Обернулся к юноше. – Ну, говори, что ты задумал. – Остаться вместо тебя. Следить за их работой так, как следишь ты. “И чуть-чуть внимательнее”, – добавил Мори про себя. – Где ты видишь риск? В чем? Те, кто хотят работать, – работают независимо от моего присутствия. Те, кто не хочет работать, трудятся на земле. Остальные пойдут со мной. Что может случиться без меня, а? – Разговоры, – выдохнул Мори. Тишина. Ветер воет за окном. – Разговоры между землепашцами и мастерами, – уточнил юноша. – Разговоры в твое отсутствие. Разговоры, которые некому будет пресечь. – Всё это очень убедительно, малыш, за исключением одного пустяка: недовольных я заберу. – А колеблющихся? – Надо бы с тобой пофехтовать… – задумчиво проговорил Пламенный. – То есть? – теперь растерялся Мори. – У тебя очень интересные контратаки. Я бы даже сказал – изящные. – Государь, – потупился юноша, – я плохо владею мечом. – Зато хорошо владеешь мыслью. Это оружие опаснее клинка. – Так мне можно будет остаться? – Нужно! – решительно кивнул Феанор. 9 Я велел всем мастерам собраться. Вперед поставил пару дюжин решившихся пойти со мной в шахты.Вы надеетесь делать то, что вы захотите, умники мои? Р-размечтались! У народа нолдор есть только одна воля: воля Феанора. Когда Феанор того желает. Сейчас именно такой случай. Пусть не Тирион, а Ангбанд. Пусть не тысячи, а сотни. Неважно. Я люблю, когда глаза всех и каждого устремлены на меня. Это наполняет силой. А она мне сейчас понадобится. Ради вас же, умники! – Вот ты, – я кивнул одному из тех, кто не мог утаить возбужденно горящих глаз, – скажи, что больше: сто или единица? – Тебе... тебе угодно смеяться, Мастер? Потупился... сбит с толку... ничего, умел быть дерзким – умей за дерзость расплачиваться. – Мне угодно услышать ответ. Мой тон вздёрнул бы на ноги лежащего. Этот умник выдавил: – Ты сам знаешь, что единица меньше сотни... – Я – знаю. А вот знаешь ли ты? Знаешь ли ты, рассчитывая план побега, знаешь ли ты, как скажется каждый побег на каждом из сотен нолдор, остающихся здесь? Вздрогнули все. Словно ветер прокатился по траве. – Так что же больше: единица или сотня? – спросил я в такой тишине, что мой шепот был бы слышен всем, захоти я понизить голос. – Сотня больше! – отчаянно замотав головой, выдохнул мой умник. Действительно – умник. Быстро соображает. Я улыбнулся. – Вот и прекрасно. Думаю, теперь ничто не помешает нам насладиться поиском драгоценных жил в дальних шахтах. далее |
|