Книга вторая. Пленник судьбы
 |
10 А я всё равно убегу! Нет в мире ничего превыше свободы. Пусть этот Мастер твердит о единице и сотне. Пусть другие повторяют его слова. Моя судьба – свобода!Рабом Ангбанда я не буду. В руднике совсем не трудно одному забраться куда-то... хватятся не сразу, а я буду далеко. Я не стану трудиться на Ангбанд. – Лориндил! Лориндил, где ты? Нет меня здесь. По крайней мере, искать – бесполезно. – Я же предупреждал: не разбредаться, – голос Мастера. – Здесь можно искать веками. И не найти. Или найти слишком поздно. Я не нянька каждому нолдору, мнящему себя самым умным. Что?! Что слышу? Выходит, он сам отпускает меня? Сам позволяет мне бежать? Тогда тем более – на волю! В заплечном мешке есть еда и фляга, этого хватит надолго. Горняцкий молот послужит оружием, когда я столкнусь... ох, лучше не думать об орках заранее! Вперед. 11 Горы Ангбанда казались спящим драконом. Или клубком драконов. И спали эти чудища чутко.Мошка ползет... глупая, одинокая мошка... Один из драконов медленно выгнул спину, и Лориндил, до того уверенный, что дорога приведет его вниз, был вынужден карабкаться и карабкаться вверх по склону. Мошка... самоуверенная мошка... игрушка, которая забавнее живой, чем мертвой. Гораздо забавнее. Лориндил упорно шел на запад. То есть – очень старался держаться западного направления и был уверен, что идет туда. Только вот горы тоже... будто двигались. Можно было подумать, целые хребты сходили с места, чтобы преградить ему путь. Мошка... Ищи дорогу, мошка. Ты надеешься нас обогнать? обогнуть? Упрямая забавная мошка... И очередной дракон поднимает шипастый гребень. Лориндил только вечером шел по долине, окруженной невысокими холмами с отчетливо видным перевалом. Минула ночь – и он на дне ущелья, островерхие стены выщерблены ветром и кажутся мордами хохочущих чудищ. Мошка... с тобой так занятно играть, мош-шка... 12 Я свалился без сил.Фляга пуста. Запас сушеных фруктов иссяк. Дороги нет. Хуже чем нет. Остается лечь и умереть. Мне не вырваться из этих живых гор. И тут я увидел совсем рядом – долину. Не лед и камень, а зеленая трава. Горячий источник. Вода... Пить... пить сколько угодно! Я помчался в долину, словно и не умирал только что. 13 Мошка... ты довольна, мошка? Тепло, еда, питье – и никаких орков рядом. Ты об этом мечтала, мошка?Лориндил заставил себя выйти из долины. Измученное тело отказывалось повиноваться, отказывалось уходить от тепла – в мороз, от воды – в голый камень, от еды (пусть это только корешки, но...) – в голод. Лориндил заставил себя выйти. Трое суток он блуждал в лабиринтах гор, уверенный, что идет на запад. На четвертые сутки он вошел в свою долину. С другого краю. Мош-шка... Слуш-шай нас-с, мош-шка... Бес-сполез-зно эльдару бороться с Ангбандом. Вс-сё, чего ты дос-стигнеш-шь, – это с-с-смерть, с-с-смерть в с-схватке с орками. Ты ж-же боиш-шься, боишьс-ся орков, мош-шка... А з-здес-сь – тепло... Этот шепот стоит у Лориндила в ушах. Этот шепот подчиняет, завораживает, околдовывает. – Нет! – и нолдор рвется прочь из долины. Чтобы через пару дней, потерпев поражение в борьбе с неприступными утесами, – вернуться. И, упав на зеленую траву, ощутить блаженство. Мошка... зачем тебе куда-то идти, мош-шка?.. 14 Я влетел в пещеру.Морда моего тела приподнялась и посмотрела вверх. То ли появление хозяина почувствовала, то ли просто мое тело радуется порыву ветра. Хорошее тело растет. Умное. И большое. Тело хочет летать. Тело жаждет полета. Одна беда – в этой пещере оно не может взлететь выше, чем на пару десятков локтей. Я не разрешаю. Мое тело не должно появляться в небе раньше времени. Серебряный Охотник и Огненная Дева не должны знать, что я замыслил против них. Когда я сочту, что мое тело достаточно выросло, чтобы угрожать им, я войду в эту огромную плоть – и не будет больше отдельно тела и отдельно меня, я стану единым – и неодолимым. Я буду величайшим из драконов. Сильнейшим. Опаснейшим. И тогда я рассчитаюсь с аманскими майарами за свое развоплощение и свой позор! Тогда… только это будет еще не скоро. Я облетел вокруг своего будущего облика. Морда моего тела настороженно принюхалась, облизнулась и, вытянув шею, дотянулась до узкого лаза, через который орки просовывали пищу. Сначала этот лаз был широким, но после очередного съеденного орка, который просто не успел вовремя удрать, я забеспокоился: мое тело не должно питаться орками! – а то мне трудно будет совладать с ним, когда я приму это воплощение. Разум разумом, но если тело привыкнет воспринимать орков как пищу, то участвовать в войнах мне станет, гм, затруднительно. Морда, ловко орудуя длинным языком, поглощала мясо. Хорошая морда. Красивая. Когда выражение ее глаз перестанет быть бессмысленным взглядом крылатой ящерицы, то эта морда – нет, тогда уже мое лицо! – станет действительно прекрасным! И ужасным. “Любуешься, Анкас?” – услышал я голос Ронноу. Возле левого крыла моего тела скала втянулась внутрь на пару локтей – чтобы крылу не было тесно. И рядом возник мой помощник. Почему-то Ронноу предпочитал обличье невысокого коренастого человека в черном фартуке кузнеца. “Ты бы расширил всю пещеру. Моему телу уже тесно”. “Именно этим я и занимаюсь. А может – хватит, а? Ты же и так вдвое больше Глаура!” “Глаур – безмозглый червяк! Связал себя телом-недоростком, потом не вытерпел, помчался на Ард-Гален, где эльфячьи лучники ему совершенно правильно объяснили, что быть длинным и быть умным – совершенно разные вещи. Еле ноги унес… то есть не ноги, а хвост”. “Ты завидуешь Глауру, Анкас”. “Да, Ронноу. Я отчаянно завидую ему. Но я хочу не новый облик. Я хочу отомстить. А для этого я должен растить и растить свое тело”. “Как знаешь, Анкас. Твое тело – твое дело. Я помогу тебе с пещерой – она всегда будет по росту”. “И за это спасибо. У меня нет ни малейшего желания просить Хенолу перепеть горы. Не говоря уж о Сауроне”. “Да, Саурон совершенно забыл о том, что когда-то великолепно умел петь. Возится со своими орками – досадно даже. Скоро сам орком станет!” “А что? Орочий облик будет ему в самый раз”, – Анкас расхохотался – за отсутствием рта – беззвучно. Ронноу засмеялся тоже, хотя смешного находил мало. Но если Саурон и Анкас ненавидят друг друга, то умный Кузнец будет другом обоих. далее |
|