Книга вторая. Пленник судьбы
 |
28 - Дальше пойдем пешком, - сказал Мелькор. - Кони уйдут южнее и вернутся за нами, когда мы позовем их. Воплощенным духам всё же нужна пища, здесь ее мало, а дальше вообще нет.Пламенный нахмурился. Слова Мелькора о пище для коней означали, что Темный Вала рассчитывает, что Феанор будет обходиться без еды. Нет, Феанор знал, знал очень хорошо, что он может проводить без пищи едва ни месяцы - в ту безумную поездку на север Арамана всё так и было... Он может черпать силы из Пламени - любые силы, и заменяющие ему пищу тоже, но... Но... последний раз это было века назад. И то, что Мелькор недвусмысленно напомнил ему об этой способности, было полной неожиданностью. - Что ты задумал? Объясни. - Феанор посмотрел на него в упор. - Достичь древнейших из древних мест. Царства вечных льдов, помнящих то время, когда над Ардой еще не было звезд. Мы дойдем до края Эндорэ, друг мой. - До края Эндорэ?! - глаза Феанора загорелись восторгом. - И ты не позвал меня туда раньше?! И ты молчал, молчал все эти века?! 29 Сколько времени я тогда скакал? Не помню. И не вспомнить уже. Я мчался к северу Валинора без цели и дороги, без пищи и теплой одежды, я мчался прочь от себя, от Манвэ, даже от Мелькора, единственная встреча с которым обернулась самым большим ужасом из пережитых мною.Потом - томясь в заточении в Форменосе и мучительно пытаясь выжить в Ангбанде - я много раз спрашивал себя: что такого произошло за первый, самый первый разговор, что я сразу поверил ему? И Манвэ, показав мне тот кошмар как плоды деяний Властелина Утумно, сразил меня не страшными видениями, нет. Просто Мелькор, которого едва успел узнать я, и Мелькор, о котором говорил Манвэ, - не могли быть одним целым. Тогда я не выдержал, не нашел в себе сил выбирать. Я рванул прочь - ото всех и от себя. На север. Только в вечных льдах я мог охладить огонь, жгущий меня изнутри. Я не ел и не пил тогда. Недели? Месяцы? Я не помню. Горсть снега в рот - другой пищи было не нужно. Меня вел Пламень, Пламень, который я ощущал в себе, хотя сам был лишь малаю частью Его. Пламень, о котором я заговорил с Мелькором при самой первой встрече - открыто, словно со старым другом. В детстве я слышал, что прежде обретения Ардой облика Мелькор уходил в Пустоту искать Пламень. И нашел его - не за пределами бытия, а в Арде, в Амане, подле Древ. Там, где мы встретились и где я сразу же открыл ему свою силу. До сих пор не понимаю, что заставило меня довериться с первого раза... Потом был разговор с Манвэ и бешеная скачка на север. Пламень вел меня, как магнит притягивает железо. Я скакал, духи Арамана пытались задержать меня, а я даже не очень-то замечал их. Ласковый мальчишка, зовущий поиграть с ним, ледяная дева, злая на весь мир и на себя самоё, ее странный спутник, разворачивающий над ледяными пустошами крылья исполинского орла... я помню отдельные образы, обрывки речей, но они не складываются в целое. А дальше... дальше была граница. Майары не заходили севернее. Коня своего я тоже отпустил. А сам пошел один. Одежда только мешала бы. Браслеты, которые помогали сдерживать силу Пламени, я опустил в снег. Нагим пришел я в мир жизни, нагим и ушел из него. Там не было снега. Ледяные камни. Голые кости Арды, лишенные плоти. Я лег на них - и Небытие дохнуло на меня смертным холодом. Я ушел из жизни - к Пламени. И стал - Пламенем. Я был вечным творчеством и вечным разрушением, я созидал и крушил, тихий и яростный, ослепительный и непроглядный, неподвижный и стремительный. Я был Сердцем Мира, я был той силой, что дала Видению - Жизнь. И я вернулся - к жизни. Я вернулся в свое тело. Оно было сковано льдом. Смертным льдом. Но теперь я мог призвать Пламень. Теперь это было так же просто, как пошевелить пальцами руки. Я взломал оковы смерти. Я встал. Я вернулся. А лед потом стал силимой... Мне до сих пор радостно об этом вспоминать. 30 Я доверился Феанору сразу. С первых слов разговора.Это не означало, что я принялся рассказывать ему об Утумно или дал понять что-то лишнее, нет. Но я почувствовал, что он - единственный в Амане, с кем я могу говорить о моих владениях в Эндорэ. И он поймет. Но Манвэ не дал нам сказать друг другу того, что мы были готовы доверить. Владыка Ветров опередил меня. Он послал орла, требуя Пламенного немедленно к себе. На Таниквэтиль Феанор поднялся, сидя на спине вестника Манвэ. И тот же орел очень скоро принес его вниз - без сознания. А я услышал голос Манвэ: "Он хотел помочь тебе, но я не мог скрыть от него правду. Я показал ему Утумно. Это оказалось не по силам нолдору". В этот миг мне захотелось из последних сил расколоть землю Амана, обрушить Таниквэтиль, сжечь их Древа… - как только рядом со мною появился тот, в ком я увидел равного, мой Брат немедленно отнял его! Едва не убил своей ложью! То, что Манвэ заблуждался, искренне считая ложь правдой, - не меняло ничего. И я поспешно опустил голову. Я не имел права на безрассудство: меня ждали в Эндорэ. Когда Феанор пришел в себя, он не стал разговаривать со мной. Он не сказал слова никому. Умчался на север. Его было не удержать. Я звал Пламенного. Сначала он не желал отвечать, я чувствовал это. Я звал. Его Мелодия в мире стала медленно угасать. Словно он умирал. Я звал. В ответ - тишина. Полная. Его не было среди живых. Я не поверил. В нем слишком много жизни. Я звал. "Манвэ убил его! - кричал мой разум. - Убил своей ложью". Я не желал внимать этим доводам. Я ждал. Я звал… И - дождался. 31 - Сила Пламени... - Феанор, зайдя вперед, остановился и посмотрел на Мелькора. - Ты давно не предлагал мне ею воспользоваться. Почему - сейчас?- А как иначе ты сможешь творить в мире вечных льдов? - приподнял бровь Мелькор. - Без Пламени ты там и жить не сможешь. Разве что выживать - на моей силе. “Не выживать - жить”. Мастер сощурился: его жизнь в Ангбанде после Восхода была именно выживанием. А сейчас... здесь, на вольных северных ветрах, где можно забыть об Эндорэ, где можно на миг вообразить себя в Арамане... Вслух Феанор сказал другое: - Я знаю, что только на силе Пламени я смогу дойти туда. И я спрашиваю: почему тебе именно сейчас понадобился этот поход? Почему не раньше? - Раньше у Властелина Ангбанда были другие неотложные дела, - пожал плечами Темный Вала. - Раньше речь не шла о твоей жизни. А сейчас мне пришлось бросить всё. - Спасибо… Пламенный закусил губу и отвернулся. Вспоминать о том, из-за чего Мелькору пришлось возвращать его к жизни, - не стоило. Отсюда, из этого сине-серебряного царства льдов, Ангбанд казался дурным сном. Или наоборот - этот звонкий морозный сумрак был сном. Просыпаться не хотелось. 32 - Саурон, можно?Вьяр вошла, осторожно притворила за собой дверь. - Что, девочка? - Мне… плохо. Очень. - Догадываюсь. - Он… я для него как вещь: поиграл, бросил, снова поиграл. Скажи, когда он вернется, я всё равно должна… ну, продолжать? - Бедная девочка. Иди сюда. Он прижал ее к себе, стал гладить по голове - так старший брат утешает сестренку. - Скажи, Саурон, ты всё еще считаешь, что я смогу его отвлечь? - Не знаю, Вьяр. Я решил попробовать иной способ. И думаю, он будет успешнее. Первый продолжал гладить ее, стремительно обдумывая новую идею. - Вьяр, - он сжал ее лицо в ладонях, посмотрел в глаза, - мне нужна твоя помощь. Нет-нет, другая. Слушай. - Да? - Пойди к Ирбину. Или к Талло. Или к ним обоим разом. И - пожалуйся. Расскажи им всё. Разумеется, кроме того, что к Мелькору тебя послал я. - Мне, что же, разрыдаться? - Кобра лукаво улыбнулась. - Перед двумя сразу? - Вот теперь я узнаю прежнюю Вьяр! После паузы Первый добавил: - Будь осторожна с Талло. Малейшую фальшь он распознает мгновенно. - А я начну с Ирбина, - хитро прищурилась майэ. |
|
|